Элемента.N

— Я видела, — снова вмешалась Настя. — Мы деду одну из его собак подарили, — пояснила она Дэну.

— Это всё психиатр этот виноват! – убеждённо заявила Алиса. — Он его заставил!

— А ты сама этого психиатра видела? – спросил Дэн.

— Видела. Красивый. Только старый, и шрам у него на щеке, — ответила Алиса. — А ещё он чем-то похож на того доктора, что вместе с вами работает, только у этого волосы светлее.

— А имя знаешь? – нахмурился Дэн.

— Не, имя не знаю, — покачала головой девушка. — Мы с мамкой Ромкиной скоро поедем к Ромке в тюрьму, могу спросить. Вы только не держите на него зла, — попросила девушка. — Ведь не умер никто. Мамка надеется, может, простят его, признают больным и отпустят.

— Это, конечно, вряд ли. Ты мамку настраивай, пусть не сильно на это рассчитывает, — сказал Дэн серьёзно.

— Не могу я это мамке его сказать, — вздохнула Алиса. — Нельзя ему в тюрьму. В армии не выдержал, а в тюрьме и подавно, пропадёт.

Дэн тоже тяжело вздохнул, и злоба, которую Ева, никогда не испытывала к человеку, который в неё выстрелил, словно понимая, что не его в этом вина, в отличие от Дэна, который готов был порвать парня голыми руками, вдруг обратилась на Шейна. Он не просто предполагал, он точно знал, кем был этот психиатр, подвернувшийся Роману так удачно. И если Шейн не даст ему сейчас ответов на все интересующие его вопросы – он готов был порвать на мелкие кусочки Шейна. Немедленно.

— Ладно, пойдём мы, — сказал Дэн, уже спускаясь вниз по ступенькам. — Спасибо, что рассказала. Но мой тебе совет – не рассказывай ты этого больше никому.

— Да, я же разве не понимаю, — вздохнула Алиса. —

С психиатра того как с гуся вода, а меня по допросам затаскают. Некогда мне на их вопросы отвечать. Школу вот закончу, в техникум поеду поступать.

— Это правильно, — одобрил Дэн.

— До завтра! – сказала Алисе Настя, спускаясь вслед за Дэном.

Как школьник, Дэн помог Насте донести её увесистую сумку до двери квартиры, и снова вернулся в больницу.

 Есть он уже перехотел, и жгучая злоба, которая переполняла его, когда он узнал, что парня подставили, после прогулки по морозцу тоже стихла. Но не прошла, к ней прибавилось чувство вины. Он чувствовал ответственность за то, что парень пропал из-за него, из-за Дэна. И Ева пострадала из-за него. Такого поворота событий он никак не ожидал. Что же такого важного знает эта бабка, что его чуть не убили, когда он привёл её в чувства. И что такое Неразлучники? И как он будет со всем этим разбираться без Евы?

Глава 16. Первый день без Дэна

Когда София, наконец, ушла, накрыв Еву одеялом и оставив на тумбочке для неё целый графин воды с одной стороны и вазу с фруктами с другой, Ева закрыла глаза и снова заплакала. Не то, чтобы София её раздражала, или ей была неприятна её забота, нет, ей нравилась София, но при ней Ева не могла плакать, она вынуждена была держаться и на это уходили все её небольшие после такой потери крови силы.

Ева плакала в голос, навзрыд, пропитывая слезами подушку так долго, сколько смогла. Глаза покраснели и опухли, одеяло было завалено использованными бумажными платками, непрестанно вытираемый ими нос тоже опух и покраснел, но легче не становилось. Хотелось снова стать маленькой и всё это забыть, или хотя бы просто к маме.

Ева более-менее успокоилась, и набрала знакомый номер.

— Алло, мам! – обрадовалась она, услышав родной голос.

— Неужели вспомнила про мать? – ответил он ей вместо приветствия. — Я всё жду, думаю, когда ж ты, наконец, соизволишь позвонить, поинтересуешься, жива ли я ещё.

— Плохие новости всегда приходят быстрее, чем хорошие, — заметила ей Ева, пытаясь шутить. — Если бы ты померла, наверняка, мне бы уже позвонил твой адвокат спросить про завещание.

— Наверно, да, если бы они у меня были, — усмехнулась мама. — и адвокат, и завещание.

— Ну, раз уж ты жива, рассказывай, что нового, — попросила Ева.

— Да что нового? Летали на неделю с Алексеем в Канаду. Он по работе, а я так, с ним, прицепом.

— Понравилось?

— Трудно сказать, но встряхнулась, да. У них там так интересно в Оттаве. На каждом шагу – каток. Вообще всё – каток, и все люди на коньках. Особенно многолюден центральный канал, который зимой замерзает и не пустует ни днём ни ночью. Но и остальные коробки, что стоят во дворах, например, тоже редко свободны. Утром рано – там уже кто-то катается, вечером поздно – такая же картина. Очень интересные люди. Грустно им – идут на каток, весело – идут на каток, — рассказывала мама, и Ева поймала себя на том, что улыбается. — А ещё я там пристрастилась к кёрлингу.

— Что играть? – не смогла промолчать Ева.

— Скажешь тоже, играть! Смотреть! Да и то по телевизору. Я раньше вообще не понимала, что за поломойный такой вид спорта, а тут, представляешь, втянулась.

— Не представляю, — снова улыбнулась Ева.

— А вот ты посмотри сама, не пожалеешь. Затягивает. Особенно мировые соревнования. Сейчас как раз идут – так я, прямо, болею. Правда, за Канаду, — сказала она, понизив голос. — Но ты никому не говори, а то обвинят ещё в непатриотизме.

— Ладно, не скажу, — успокоила её Ева. — неужели в Оттаве некуда было больше сходить, что ты целыми днями телек смотрела.

— Смешная ты, — хмыкнула мама. — конечно, было куда сходить. Но Алексей же работал. А мне с ним на переговоры хвостиком ходить не положено, а сама я, ты же знаешь какая бестолковая, в трёх соснах заблужусь.

— Знаю, это у нас семейное, — кивала ей в трубку Ева.

— Вот, кому я рассказываю, ты всё знаешь! Потому мне из развлечений только кёрлинг да пироги с кленовым сиропом оставались. Но, знаешь, развеялась и даже устала. Теперь вот проект такой серьёзный заказали – а я всё приступить никак не могу. Всё откладываю сегодня, да завтра. Прокрастинирую. Но что я всё о себе то! Ты там как? – опомнилась мама.

— Да, как обычно, — отмахнулась Ева. — Всё нормально, мам, тихо, спокойно, работаю.

— Ты у меня вроде симпатичная девушка, а ведёшь себя, ей богу, как синий чулок. Тихо, спокойно, работаю, — передразнила её мама. — А должно быть шумно, весело, радуюсь жизни.

— Да я и радуюсь, — пыталась сдержать нарастающее раздражение Ева. — только тихо и спокойно.

— Ты у меня как молодая старушка. Случайно носки там вечерами не вяжешь? Пасьянсы не раскладываешь?

— Да, думаю, пора бы уже начать, — потеряла всякий интерес к беседе с мамой Ева.

— Я, кстати, тут намекнула Алексею, что не плохо бы съездить к тебе на Новый год, — вспомнила мама про свой обещанный приезд.

— И что Алексей? – с надеждой спросила Ева.

— Он, скорее всего не сможет. А одна я что-то тоже не хочу. Ты, наверняка, с друзьями пойдешь праздник справлять. Хоть друзья-то у тебя есть? – на всякий случай спросила мама.

— Хоть друзья есть, — успокоила её Ева.

— Ну, вот! Ты с друзьями. Я там одна, он здесь один. Ну, кому такой праздник нужен? Да, и устала я после этой Канады. Эти самолёты, разница во времени. Пока туда привыкнешь, пока обратно перестроишься – уже и на работу опять. — сетовала мама.