Элементально
Шрифт:
И я улыбнулась шире.
Бал шел своим чередом, гости пили, ели и веселились, а яркие ифриты мелькали то тут, то там. Мы уже виделись с Райвер, но драконицу, выбравшую для бала лиловое платье, быстро приметили послы, и декан оказалась буквально нарасхват. Герман сегодня был привычно тих и задумчив, но всего за час пригласил меня танцевать уже пять раз, и я терялась под его молчаливым напором и пристальным взглядом. Изо всех сил пыталась улыбаться, но в душе поселилась отчетливая тревога. Словно предчувствие беды. Непонятное, необъяснимое и оттого лишь больше пугающее. Заставляющее паниковать и озираться. Искать причину, пытаться понять и рассуждать
Сегодня на балу было куда больше женщин, чем в прошлый раз. То ли дамочки желали урвать экзотики, то ли это было сделано намеренно, ведь я не знала, по какому принципу распределялись пригласительные, но лишь к концу второго часа мы пересеклись сразу с тремя послами, одним из которых был паша Мурзам.
Ифриты выглядели довольными и, обменявшись с графом любезностями, завели неспешную беседу об ответном визите вежливости после удачного завершения переговоров и о том, кто, по мнению Германа, будет входить в делегацию. Паша, воспользовавшись паузой, пригласил меня на танец и после дозволяющего кивка дракона увлек в центр зала.
Сегодня ифрит был одет в яркий оранжевый халат и более темного оттенка тюрбан, а сам излучал столько энтузиазма, что, казалось, мог заразить им всех гостей во дворце. Но как только мы отдалились от графа на достаточное расстояние, чтобы он потерял нас среди пар, мужчина резко посерьезнел и взглянул на меня совершенно иным взглядом.
Пытливым и… Решительным?
— Мири Марьяна, счастлив видеть вас вновь. — Его голос звучал ласково и восторженно, но взгляд заставлял ежиться. — Кажется, вы только хорошеете с каждым днем. Но ваши глаза… Почему они грустны, о, прелестная жемчужина бескрайних просторов? Могу ли я узнать причину вашей печали, дивная пэри? Мне невыносимо видеть, как одна из самых прекрасных дев мира губит себя в угоду бездушному чудовищу.
Бестактность ифрита разозлила в один момент, и если до его последних слов я еще надеялась выдержать танец до конца и не вспылить, то очередное заявление о том, как, по его мнению, мне плохо, окончательно сдвинуло чашу весов.
Не быть мне сегодня хорошей девочкой.
— А с чего вы взяли, что без него мне будет лучше? — Я гневно сузила глаза и надменно вскинула подбородок. — Ни возраст, ни должность не дают вам права вмешиваться в чужую жизнь. Мне самой решать, с кем быть!
— Вы любите его? — обманчиво мягко уточнил ифрит, не задетый моей вспышкой. Уловил мое замешательство и усмехнулся. — А он вас? Молчите? Ради чего вы идете на такие жертвы, Марьяна? Защищаете его, остаетесь рядом? Он не стоит и единственной вашей слезинки, а я чувствую, что вы сегодня плакали. Не отрицайте, не стоит. — Я недовольно дернула плечом и попыталась выдернуть ладонь из его руки, но паша сделал вид, что не заметил, и даже не сбился с шага. — Жалок тот мужчина, кто не может сделать свою женщину счастливой. Я не говорю сейчас о любви, но подумайте… Уважение, забота, желание пойти на компромисс, доверие — есть ли они в ваших отношениях? Ненависть разрушает, безразличие — убивает, а ложь…
Ифрит многозначительно отвел взгляд, и в моей груди вновь предательски кольнуло страхом. Что за намеки? Куда он клонит? Не все ли ему равно, кто я, где, с кем и как? Не в силах избавиться от его общества, лихорадочно начала искать взглядом Германа. Где? Где он? На прежнем месте его не было, и от беспокойства у меня враз заледенели пальцы.
Паша Мурзам еще что-то говорил, превознося меня и все сильнее очерняя дракона, а у меня в голове билась лишь одна мысль. Где он?! Где?! Если они с ним что-то сделали, если только посмели, если…
— Герман, дорогой!
Кого
он меньше всего желал увидеть сегодня, так это Изольду. Рыжая бестия, как всегда, была безупречно хороша и знала об этом. Платье на грани приличия, вызывающий макияж, фривольное поведение… Сейчас он совершенно не понимал, как это могло нравиться ему раньше. Вульгарная, пошлая, развратная девица!А вот Марьяна совсем другая…
— Изольда, — кивком дал понять, что увидел ее, но не обронил ни слова приветствия, ни звука, который можно было счесть за комплимент.
— А ты все так же холоден? — Прижалась к нему грудью, как последняя шлюха, и преданно заглянула в лицо, униженно ловя его взгляд. — Злишься на меня, котеночек мой? Ну что же ты? Ведь нам так хорошо было вместе! Герман! Да посмотри ты уже на меня!
— Изольда, что было — то в прошлом. — Она была недостойна даже презрительного взгляда, и дракон смотрел туда, где танцевала Марьяна с этим мерзким ифритом. — Не вынуждай меня применить силу. Исчезни.
— Хм… — В ее голосе проскользнуло нечто странное, что моментально заставило его напрячься. — То есть тебе совсем неинтересно, что задумали послы в отношении одной элементальки? Что ж…
Как ни схватил ее за горло и не задушил на месте — непонятно.
Медленно повернул голову, поймал ее взгляд, прочел в нем намек на правду и глухо рыкнул:
— Говори!
Изольда замерла, нервно облизнула губы, воровато осмотрелась и подалась еще ближе, едва ли не повисая на нем.
— Не тут, дорогой. Слишком много посторонних. Идем со мной, и ты все узнаешь…
Если бы он почуял в ее словах ложь, то убил бы на месте. Но Изольда не лгала, и это наводило на безрадостные размышления. Бросил встревоженный взгляд в зал, внутренним чутьем убедился, что Марьяна на месте, и только после этого отрывисто кивнул. Сходит. Узнает. И если эта тварь посмеет его обмануть…
Что произошло потом, Герман так и не понял. Они вышли в парк, Изольда счастливо повисла на его руке, щебеча какую-то чушь, а в следующее мгновение затылок резко кольнуло, и сознание окутала тьма.
Сука! Ее он убьет первой!
Мужчины в одинаковых фраках под руку с элегантными дамами словно нарочно кружили вокруг нас, то заслоняя обзор, то вводя в заблуждение, но я раз за разом убеждалась, что это не Герман, а кто-то другой. Но вот, кажется, именно его вихры мелькнули в дальнем углу зала возле дверей, ведущих в парк. Кажется, рядом с ним промелькнуло что-то отвратительно рыжее…
Ведьма!
Дернулась в их сторону всем телом, но ифрит оказался куда проворнее, чем казалось со стороны, и без труда удержал меня около себя.
И тогда я показала свое истинное лицо.
— Или вы сейчас же меня отпускаете, — я прошипела ему прямо в лицо, позволяя истинному огню для начала проявиться в глазах, — или будет очень горячо и больно. В первую очередь — вам!
— Не совершайте ошибку, Марьяна. — С него слетело все напускное благодушие, и на меня глянул не престарелый обольститель, а жесткий политик. — Нападение на посла обойдется вам слишком дорого.
— Не дороже жизни. — Я неприязненно скривила губы и зло процедила: — Или моя жизнь для вас больше не имеет ценности, посол?
— Именно поэтому вам стоит успокоиться, — доброжелательно, но с твердой уверенностью заявил ифрит, увлекая меня в противоположный конец зала. — Мы уже навели о вас справки. — Он глянул на меня с легким превосходством, но в то же время с неприятным сочувствием. — И намного лучше вас самой знаем, что будет для вас правильнее. Просто поверьте.
Я едва не поперхнулась от возмущения, но все же сумела взять себя в руки и язвительно поинтересовалась: