Эльфийка и Орден Чистоты

— Я не из вашего клана, — с трудом сохраняя остатки самообладания, выпалила. — Вы не имеете права удерживать меня здесь.

— Вещь на вашей груди лучше всего доказывает, что вы не правы, — прищурившись, приторным голосочком возразил Аоталь.

Вздрогнув, непроизвольно нащупала медальон сквозь ткань платья. Князь Тадаран, между тем, отбросив лицемерные ужимки, издевательски сказал:

— Собственно, этот медальон прошлой ночью спас тебе жизнь, маленькая дрянь. Если бы Самиаль не увидел его на тебе, твой любовничек по возвращении нашел бы крайне живописную картину в вашем гнездышке.

Я с трудом протолкнула воздух в сжавшееся горло. Теперь окончательно поняла, что Аоталь и правда замешан во все это. А еще поняла, кто был исполнителем и по чьей указке действовал. Еще более жутко стало от осознания — раз мне раскрывают такие секреты, значит, шансы на то, что отсюда выберусь, стремятся к нулю. Единственное, что остается — тянуть время и пытаться нащупать хоть какое-то слабое место этого мерзавца.

— Если медальон Двуликой так для вас важен, почему оставили его у меня? — стараясь сохранять спокойствие хотя бы в голосе, спросила.

— Видимо, твоя мать мало во что сочла нужным тебя посвятить, — презрительно фыркнул Аоталь, запирая дверь на ключ и пряча его в кармане камзола. Потом невозмутимо прошел к креслу и устроился в нем. — Сядь, предстоит долгий разговор, — сухо потребовал.

Если намерен разговаривать, значит, мое убийство точно откладывается. А это дает хоть какой-то шанс. Не став устраивать бесполезные бунты, я безропотно прошла к креслу напротив и села на краешек, в любую секунду готовая вскочить.

— Всякий, кто попытается против воли избранницы богини снять медальон, будет сожжен его силой. Даже несмотря на то, что обычно вреда сородичам эта вещь не причиняет, — лениво ответил Аоталь на мой вопрос. — Но во всяком правиле существуют исключения. Артефакт выбрал сначала твою мать, потом и тебя. Впрочем, никто не мешает тебя убить, не снимая медальона, — осклабился он, когда я облегченно перевела дух. — Вот только снять с твоего мертвого тела артефакт все равно не получится. А этим суеверным недоумкам, — он презрительно махнул рукой в сторону двери, и я поняла, что речь о народе княжества, — придется объяснять, как так случилось, что избранница богини погибла. Многие и так уже позволяют себе раззевать рты против меня, несмотря на ужесточение наказаний. И у моих противников главным аргументом служит даже не то, что я допустил смерть княжны Тадаран, а то, что позволил артефакту покинуть клан, тем самым его ослабив. И тут такой подарок судьбы, — Аоталь снова растянул губы в фальшивой улыбке. — Дочь Лавинель возрождается из небытия, да еще и оказывается новой избранницей. У меня даже есть догадки, как твоя мать осталась в живых. Сумела подключиться к моему артефакту, — он зацокал языком. — Активировала его, пользуясь тем, что источником силы в нем служит сам медальон. Прыгнула в телепорт, не так ли? Если бы я догадался раньше… — Аоталь в раздражении махнул рукой. — Но ничего не поделаешь. Да и все так или иначе обернулось в мою пользу.

Я сидела ни жива, ни мертва. Неужели медальон способен даже на такое? Про артефакты, которые гениальная магиня-бытовик, тоже в свое время ставшая избранницей Двуликой, привязывала к источнику силы богини, я знала из письма матери. Правда, тогда не придала этим сведениям значения. А ведь если бы задумалась, начала анализировать факты, кто знает, скольких неприятностей удалось бы избежать. Ведь с самого начала было ясно, что перстень, которым пользовался преступник, уникален. Уже не говоря о том, какой мощности должен быть источник, позволяющий прорывать любую магическую защиту.

Проклятье. Хотелось закричать от досады на собственное скудоумие. Мелькнула вдруг мысль, заставившая подобраться. А что мне мешает и сейчас задействовать этот артефакт издали? И немедленно убраться отсюда подобру-поздорову.

Словно прочитав мои мысли, Аоталь презрительно усмехнулся.

— На твою беду, я догадался об этом раньше, потому кольцо в непосредственной близости от тебя больше не появится. А вне поля твоего зрения связь не сработает. Да и перстень нужен Самиалю для выполнения других моих поручений. Предстоит обработать еще нескольких идиотов-фанатиков из Ордена Чистоты, которые так ловко клюнули на крючок предложенной идеи о величии их жалкой расы. И ведь никто даже не догадался, что под маской их главы скрывался еще один нелюдь. Самиаль так ловко играл свою роль, что никому и в голову не пришло, кем был создан Орден, — он хмыкнул.

— Но зачем вам все это? — чувствуя, как по телу пробегает холодная дрожь, спросила у этого чудовища.

— Скажем так, другие союзники предложили лично мне куда более выгодные условия, — осклабился Аоталь. — И когда они выиграют войну, что уже не за горами, мне достанется власть во всех эльфийских землях. Как темных, так и светлых. Пусть моя должность и будет звучать всего лишь как наместник Тарнии в эльфийских землях, но меня это устраивает. Слишком удручающей является альтернатива. В последнее время, знаешь ли, мое положение несколько пошатнулось.

— Вы сговорились с тарнами? — догадалась я, теперь прекрасно понимая мотивы князя. — Полагаете, они выполнят свои обещания? — бросила, не скрывая презрения в голосе.

— Им в любом случае понадобится кто-то из местных, чтобы контролировать новые угодья, — пожал плечами Аоталь. — И кто на эту роль подходит лучше меня? Я с самого начала шел им навстречу.

— Если все идет так хорошо, то зачем вам я? — с трудом сдерживая вспышку гнева и желание выцарапать мерзавцу глаза, спросила.

— Лишнее доказательство того, что на моей стороне боги, — осклабился князь Тадаран. — Если избранница богини встанет рядом в грядущем триумфе и будет объявлена моей женой, эльфов это впечатлит. Они все еще придают значение такому пережитку прошлого, как религия.

Некоторое время я молча хватала ртом воздух, не в силах нормально дышать. Потом совершенно неузнаваемым от негодования голосом воскликнула:

— Я никогда на это не соглашусь.

— Согласишься, — ухмыльнулся Аоталь. — Или умрешь. В принципе, как и с твоей матерью, меня устроит любой исход. Рискну даже потом избавиться навсегда как от артефакта Двуликой, так и от твоих останков. Если, конечно, не оставишь мне выбора.

— Тогда я готова умереть, — в сердцах выпалила.

Сейчас была в такой ярости, что меня ничуть не пугала подобная перспектива. Это лучше, чем стоять бок о бок с этим мерзавцем, согласиться на роль его марионетки.

— Умереть тебе придется не одной, — вкрадчиво заметил темный эльф. — На это ты тоже готова?

Вспышка ярости сменилась колющим ощущением в сердце. Не понять, что он имеет в виду, было невозможно. Эта сволочь благодаря артефакту способна легко добраться до любого из моих друзей. Застать их врасплох, как сегодня меня.

— Вижу, ты все поняла правильно, — довольно улыбнулся Аоталь при виде моего изменившегося лица. — Пока что твой любовничек, бастард выскочки Баниана, что другие недоумки-друзья в полной безопасности. Они меня мало интересуют. Если, конечно, не станут лезть в мои дела. Заметь, я даже с твоим красавчиком поступил весьма деликатно, устранив с дороги, не убивая.

— Значит, его позвали в Департамент по вашей указке? — безжизненно произнесла я.

— Именно, — ухмыльнулся он. — Впрочем, я поступил так вовсе не из милосердия. Его смерть не вписывалась в легенду о свирепом фанатике, убивающем нелюдей. К сожалению, твой любовничек — чистокровный человек. Но ничто не мешает убить его по-другому, и ты, думаю, и сама это понимаешь.

— Не смейте трогать Вэйда, — я изо всех сил пыталась сдерживать подступающие к глазам от собственного бессилия слезы. — И остальных моих друзей тоже.

— Если будешь послушной девочкой и не станешь поступать опрометчиво, как в свое время твоя мать, не стану, — почти ласково сказал он. Впрочем, я ничуть не обманулась этой лживой мягкостью.

— Если я соглашусь стать вашей женой, — помолчав, глухо спросила, — что будет дальше?

— Пока тебе придется побыть здесь взаперти. До того, как все окончательно решится. Но потом мы торжественно произнесем брачные клятвы в храме Двуликой, — иронично отозвался Аоталь. — Думаю, это изрядно поднимет мою пошатнувшуюся репутацию. Ведь я не только верну реликвию княжества, но и сделаю законной супругой дочь их обожаемой княжны Лавинель, которую чуть ли не святой мученицей считают. Правда, такой поворот событий не слишком понравится моему верному Самиалю, — он хмыкнул, — но я сумею его убедить, что это необходимо.