Эльфийка и Орден Чистоты

— Почему это ему не понравится? — подала я голос, ухватившись за возможную слабость врага как за соломинку.

— Он слишком ненавидит женщин. А тех, кто находится поблизости от меня, особенно, — ухмыльнулся Аоталь. — Вижу, грязные сплетни, ходившие про нас с Самиалем, мать тебе тоже не сообщила.

А я уже считала, что после того, что сегодня узнала, ничто не могло удивить. Эти двое еще и приверженцы нетрадиционной любви? Теперь понятно, что имел в виду убийца, сказав Ларе, что таких, как она, желал бы уничтожить куда более жестоким образом. Он вовсе не нелюдей имел в виду. Женщин.

Будто прочитав мои мысли, Аоталь рассмеялся.

— Ну вот как тебе не стыдно? А еще благородная эльфийка. Сразу предполагаешь самое низменное. Разумеется, я нисколько не разделяю чувств ко мне Самиэля, можешь не беспокоиться. Когда станешь моей женой, докажу это на практике, — он явно наслаждался моим ужасом и отвращением при одной этой мысли, похабненько улыбаясь.

— Но это не мешает вам использовать его чувства к вам? — выдавила, лихорадочно просчитывая, как на этом можно сыграть.

— Я отношусь к нему как к самому близкому другу, — пафосно заявил Аоталь. — И он это знает. — Прищурившись, хмыкнул: — И не думай, что тебе удастся каким-то образом повлиять на него. С самого детства Самиаля называли моим верным псом. И не просто так, поверь. За меня он глотку перегрызет любому. А хитрой сучке, что пожелает проверить его верность на прочность, с особенным удовольствием.

— Вы чудовище, — я сжала руки в кулаки так, что до крови впилась ногтями в собственные ладони.

— Возможно, — отозвался он с ухмылкой, — но тебе придется привыкать к мысли о том, что это чудовище вскоре станет твоим законным мужем и повелителем. А теперь я тебя оставлю, чтобы могла хорошенько обо всем поразмыслить. Преданный лично мне слуга скоро принесет тебе поесть. Не хочу, чтобы моя невеста сдохла раньше времени.

Я проводила Аоталя ненавидящим взглядом и в бессилии откинулась на спинку кресла. Была в таком ужасе, что никак не могла прийти в себя.

Что же делать? Как я могу помешать планам этих мерзавцев, сидя здесь пленницей? Самое обидное, что теперь знала ответы на все вопросы, что еще недавно мучили, но это ничего не меняло ни в моей судьбе, ни в судьбе людей и эльфов.

ГЛАВА 29

Минут через десять, пока я предавалась неутешительным размышлениям, снова заскрежетал ключ в замке. Но на этот раз явился не Аоталь Тадаран, а слуга, которого он охарактеризовал как преданного ему лично.

Хмурый дроу с колючими серыми глазами, глядящими исподлобья, и русыми волосами, явно воин, если судить по манере держаться, чувствовал себя не в своей тарелке, выполняя обязанности слуги. Но видимо, ради господина был готов и не на такое. Ни слова не говоря, он со стуком поставил поднос с едой на столик рядом со мной и двинулся к двери.

— Может, хотя бы скажете, как вас зовут? — без особой надежды на то, что удастся найти с ним общий язык, но решив хотя бы попытаться, крикнула вслед.

Разумеется, меня проигнорировали. Не иначе как от отчаяния решилась задействовать ментальный приказ, понадеявшись на то, что медальон богини преодолеет любую защиту. Тут же меня будто обожгло — артефакт вспыхнул огнем, давая понять, что на сородичей его силу я распространять не могу.

Чертыхнувшись, с трудом подавила крик боли, и отключилась от источника. Попробовала действовать собственным даром, но ответом стал лишь вспыхнувший на слуге защитный браслет. Он развернулся мгновенно, окинул недобрым взглядом и процедил:

— Еще раз так сделаешь, сильно пожалеешь.

— И что вы мне сделаете? — с вызовом вскинула голову. — Вашему хозяину я нужна, так что вряд ли посмеете причинить вред.

— А кто сказал о вреде? — ох, и не понравилась мне его злобная ухмылка, — Есть разные способы усложнить жизнь пленнику. К примеру, раздеть донага, связать и оставлять так практически постоянно. Будешь гадить под себя и целиком и полностью зависеть от милости охранника. При этом никаких повреждений не будет. А еду и питье можно тебе просто в глотку запихивать.

Содрогнувшись от перспективы подобного унижения, я отвела взгляд. Что-то мне подсказывало, что этот гад и правда может так поступить, стоит только дать повод.

— За что вы меня так ненавидите? — глухо выдавила. — Я ведь дочь той, кто должна была стать вашей законной правительницей.

— И внучка того, кто казнил моих родителей, — глаза слуги полыхнули такой ненавистью, что дальнейшие слова застряли в горле. — Но справедливость восторжествовала, и на трон взошел сын той, кому была предана вся моя семья. И он заставил поплатиться тех, к кому у меня были счеты. Проклятых тварей, что окидывали презрительными взглядами моих родителей, когда их вели на казнь, и самого князя, что отдал этот приказ.

— Насколько поняла, ваши родители поддерживали мятежников, — еле слышно сказала. — Они замышляли уничтожить моего деда. Так почему он должен был оставлять это безнаказанным?

Поняла по ответному злобному взгляду, что разумные доводы на него не подействуют, и решила больше не заговаривать с ним. Бесполезно. Аоталь неслучайно приставил ко мне именно этого дроу.

Я даже испытала облегчение, когда он, наконец, вышел. Глянула на поднос с едой со вполне аппетитно выглядящим завтраком, но поняла, что не смогу проглотить ни кусочка.

Отчаяние и безнадежность буквально захлестывали. Наверное, такой беспомощной я себя еще никогда не чувствовала. Раньше, в каком бы нелегком положении ни оказывалась, всегда могла хоть что-то сделать, чтобы это исправить, или обратиться за помощью к тем, кому небезразлична. Теперь же совершенно одна. Никто не поможет. Близкие люди даже не знают, где искать. Наверняка подозревают худшее. А я сама абсолютно беспомощна.

Ощутила, как к глазам снова подступают слезы, и с досадой стукнула кулаком по подлокотнику кресла. Ну нет. Хватит себя жалеть. Нужно что-то придумать. Не может быть, чтобы не было выхода. Он обязательно есть. Но если сидеть и упиваться жалостью к себе, его не найти.

Усилием воли подавила слезы и откинулась на спинку кресла. Закрыла глаза и начала размышлять, пытаясь отыскать хоть какую-то лазейку. Прокручивала в голове каждую крупицу того, что знала о темных эльфах и самом Аотале Тадаране. Информацию, почерпнутую из письма матери и рассказов Риагана.

На задворках сознания назойливой мухой жужжала какая-то мысль, ощущение, что я что-то упускаю из виду. От напряжения даже голова разболелась, но я продолжала вспоминать мельчайшие детали письма. Где-то там — вот нутром чую, — есть зацепка, дающая возможность выпутаться из переделки, в которую угодила.