Эльфийский бык

— Откуда такие познания?

— Работа, Софьюшка… какого только дерьма, уж извини, не приходилось встречать. Органы одаренных очень редко попадают на рынок. Все же мы куда более живучи… но думаю, и органами неодаренных они бы брезговать не стали. Если появился спрос… с логистикой опять же проще. Не надо везти толпу людей с охраной, достаточно курьера и небольшого стазис-чемодана. А вот медицинский центр понадобится стационарный, с хорошим оборудованием и какой-никакой инфраструктурой, чтоб персоналу всякая дурь в голову не лезла. И тут уже Осляпкино вполне подходит.

— Вы… ты это серьезно?

— Предположение и то начинаю сомневаться.

— Из-за нас?

— Возраст, Софьюшка… ни ты, ни я на роль доноров не слишком подходим. Хотя… тут я не уверен. Но что-то подсказывает, что все еще сложнее. И что завязаны в этом очень и очень многие люди… вот только доказать причастность некоторых будет непросто.

— Справимся, — решительно заявила Софья.

— А мне думалось, что ты испугаешься…

— Неужели?

— Я очень старался.

— Недостаточно, — Софья Никитична отставила чашку. — Но как бы то ни было… я думаю, нам стоит прогуляться.

— К реке?

— Для начала к реке. А там… там видно будет.

Уйти не удалось.

Не сразу.

Как-то вот пока остатки завтрака убирали. Пока князь посуду вымыл, а Софья Никитична подобрала для прогулки подходящий наряд. Помимо розового спортивного костюма имелся еще лиловый. И фисташковый. Мастерку последнего украшала серебряная корона. А лиловый радовал глаз золотыми вензелёчками. И с ним отлично сочетались серьги с александритами.

Зато к фисташковому были кроссовки.

Белые.

Впрочем они подходили и к лиловому… и выбор мог бы затянуться — случались с Софьей Никитичной приступы нерешительности — когда б не голоса во дворе. Благо, тот был общий, а окно открыто.

— А я говорю, что шарится дитё целыми днями без присмотру! Того и гляди, сгинет где… ох, сердце болит, прямо-таки разрывается.

Софья Никитична выглянула в окно.

И переоделась весьма поспешно. Прихватила шляпку и темные очки, последние — на всякий случай. Все ж нервы у неё не бесконечные, а сила что-то растревожилась после душевных бесед. Так во двор и вышла.

Князь уже был внизу.

Как и Данька, которая за князя спряталась.

Еще была уже знакомая женщина в темном халате с розами, да пара иных, в костюмах.

— И что здесь происходит? — громко поинтересовалась Софья Никитична. Собственный голос показался до отвращения визгливым.

Но такой и был нужен, если все замолчали и уставились на Софью Никитичну.

— Да вот, представители социальной службы, — Яков Павлович погладил Даньку по голове. — Проявляют некоторую озабоченность…

— Поступил сигнал, — сказала правая из женщин. Они в целом были весьма похожи, что обличьем, что слегка брезгливым выражением лиц, но эта стояла чуть впереди и, судя по всему, полагала себя старшей. — Что несовершеннолетний находится в опасности.

— Разве? — Софья Никитична поглядела на Даньку.

— Не в данный конкретный момент времени. В целом. Что девочка большую часть времени предоставлена сама себе. Что её мать манкирует родительскими обязанностями. И не уделяет должного внимания вопросам воспитания и безопасности ребенка.

— Сама дура, — буркнула Данька, но очень и очень тихо.

— Насколько понимаю, — мягко перебил женщину Яков Павлович. — За девочкой присматривает её старшая родственница.

— Я болею! — взвизгнула женщина, запахивая халат. — Я встать не могу! Лежу целыми днями… сил никаких нет… в спину колет…

— Видите, её здоровье не позволяет осуществлять…

— Наше позволяет, — Яков Павлович, верно, ощутил, что терпение у Софьи Никитичны на пределе. Этак и очки не спасут. Хорошо хоть загодя нацепила. — Как раз вчера мы имели беседу с матушкой девочки.

— Явилась… шляется по ночам, — не удержалась женщина в халате. — Где только ходит…

— Работает…

— Знаю я эту работу! Тварь…

— Так вот, — Яков Павлович сделал вид, что не слышит. — И мы заключили соглашение…

— Как?! — этот визг заставил поморщиться.

— Обыкновенно. Моей дорогой супруге одиноко. Она всегда хотела детей… и конечно, мы, как люди благородные не могли пойти мимо и не помочь, тем более ситуация разрешилась к обоюдной выгоде. Моей Софьюшке будет не так скучно, а девочка…

Кажется, услышанное женщинам не понравилось.

Они обменялись взглядами.

Нахмурились.

— Кстати, у меня и соглашение имеется… — Яков Павлович вытащил какую-то бумагу. Когда только успел? И протянул её соцработницам.

— Оно не заверено у нотариуса…

— Сегодня заверим.

— Вот когда заверите, — начала было та, что пониже. — Тогда и подадите заявку на определение… общения там, присмотра… а пока мы изымаем ребенка.

— На каком основании.

— По совокупности причин.

— В таком случае, я попрошу вас изложить эту совокупность в письменном виде, — теперь голос Якова Павловича звучал иначе. Дар и тот притих, успокаиваясь. — С тем, чтобы я смог отправить данный документ, скажем, в Петербуржское отделение социальной опеки, дабы получить некоторые разъяснения по правомочности ваших действий…

Одна женщина дернула другую за рукав и что-то зашептала. Вторая явно хотела возразить. Но затем кивнула…

— Денег не отдам, — почему-то сказала та, в халате, и торопливо нырнула в дом. Громко хлопнула дверь.

— Мне жаль… — тон у социальной работницы изменился. — Что знакомство вышло таким… понимаю, что выглядит все несколько неприглядно… но мы обязаны реагировать на сигналы. Тем более такие… нам давно уже жаловались, что девочка фактически беспризорница. Мы проводили беседы с матерью не раз и не два… но увы, безуспешно… алкоголь…

— Врут все. Мама не пьет…

— … меняет людей. Алкоголики умеют притворяться. И даже казаться вменяемыми, но… реальность такова…

— Врут!

— Тише, дорогая…