Эльфийский бык
Шрифт:
— Пошли, что ли, — Бер побрел к краю лужи.
— Куда?
— На берег. Хоть травой оботремся…
Это была плохая идея.
Очень плохая.
Правда, Иван не сразу осознал. А что… трава по обе стороны колеи поднималась высоко, по колено, считай. И сумерки. В сумерках что разглядишь? Да и… не было желания вовсе разглядывать. Трава и трава… он, скинув майку, пучок выдернул.
И Бер тоже.
И… кто из них заорал первым, Иван точно не мог бы сказать.
— Печется! — Бер закружился, дуя на руки. А Иван понял, что и ладони, и кожа на груди стремительно покрывается пузырями.
—
— Ага… — Бер помотал рукой, а потом замер. — Вань, а Вань… с тобой чего-то не того…
— Знаю…
Пузыри расползались и набухали, кожа краснела.
— У меня аллергия, — мрачно произнес Иван и шагнул к луже.
— А… стой! Ты чего!
Прохладная вода слегка уняла зуд. Иван, не удержавшись, нырнул в болотную эту жижу с головой, поскольку шею уже опалило, щеки тоже потеплели, намекая, что за прошедшие годы аллергия никуда не делась.
— Вань! — донеслось издалека встревоженное. — Не дури! Это сейчас лечится!
— Знаю, — Иван вынырнул, отплевываясь, поскольку вода опять затекла и в нос, и в уши. — Так… полегче будет.
— А… а то я уже решил, что ты топиться с горя.
Дядя, услышь такое, наверное, посмеялся бы.
И сказал бы, что ничего-то другого от Ивана не ожидал.
Ну уж нет… у него тоже гордость имеется. Где-то там, во глубинах души.
Иван разогнулся и, зачерпнув у дна горсть размокшей земли, плюхнул на грудь и растер.
— Знаешь… — произнес Бер задумчиво. — А нам и вправду лучше тут переночевать… завтра с утра рассветет… может, ручей какой найдем. Или вот озерцо. Умоемся… а то чего людей пугать-то?
Иван вздохнул.
— Надо бы только костерка развести… слушай, а помнишь, на факультативе нам Сарыч заклятье одно давал? Для огня?
— Не помню, — признался Иван.
— Вот и я не помню… ладно, пойду, поищу дров каких.
Бер залез в машину, чтобы вытащить мобильник.
— Думаешь, заработает?
— Думаю, что скоро станет так темно, что без мобилы я не то, что дрова, я себя не найду…
И это было правдой.
— Иван… а правда, что эльфы могут с волками говорить?
— Эльфы — могут.
— А ты?
— А я тебя под хохлому могу… или тебе больше по душе палехские мотивы?
Глава 14
О встречах, надеждах и чаяниях
Глава 14 О встречах, надеждах и чаяниях
«Род Тихомеевых категорически отрицает причастность младшей дочери князя, отправившейся в рыбоводческое хозяйство города Н. для обязательной отработки, к разливу реки Волжанки. Среди причин разлива называются климатические и погодные изменения, нехарактерные для данного региона. Однако род Тихомеевых готов оказать всяческую помощь жителям трех затопленных в низовьях Волжанки, деревень…»
«Вестникъ»
Когда часы показали четверть одиннадцатого, Маруся слегка забеспокоилась. Нет, Семен-то отправился, и дорога тут одна, но… мало ли.
С техникой опять было неладно.
Еще и письмо получили от производителя, в котором он, как и опасалась Маруся, указал, что случай — категорически негарантийный, а следствие
нарушений правил эксплуатации. И потому он, производитель, за случившееся ответственности не несет.Вот и стал новый почти трактор очередной грудой металлолома.
Дерьмо.
И главное, предъявить-то некому… и злит это вот, собственное, бессилие. Беспомощность. А еще маги. Пусть даже они тут и не при чем, но все одно бесят.
— Марусь, а Марусь, — Таська выползла на лавочку через час после Семенова отъезда.
И вырядилась же.
Сарафан вон достала, никак бабкин. Рубаху.
Душегрею атласную.
Венец на голову возложила, бисером расшитый. Косу заплела. Узорочье нацепила в три ряда.
— Красавица, — честно сказала Маруся и вытерла ладони о джинсы.
Таська фыркнула.
— Семак хочешь?
— Нет.
— И зря, — она аккуратно расправила шелковое полотнище сарафана, расшитого золотой канителью и камушками. — Вкусные…
— Ты чего вырядилась?
— Так… маги же ж… столичные, — Таська даже зажмурилась, предвкушая.
— Вот именно, что столичные, — Аленка переодеваться не стала. Только кепку с левой стороны на правую сдвинула. И умылась, похоже… или нет?
В сумерках видать было не слишком хорошо.
Она протянула руку, в которую Таська отсыпала тыквенных семечек. В животе у Маруси заурчало, напоминая, что обед был давно, а с ужином у нее не сложилось как-то. В этой жизни у Маруси постоянно с едой не складывается, то на обед времени нет, то на ужин. То в принципе…
— Мне и подумалось, что удивить их надо… платья там или джинсы они, небось, всякие видывали… — Таська погладила золотой завиток.
— И ты напялила сарафан?
— Ты ж сама сказала, что среди них культуролог… — Таська пожала плечами. — Вот… явлю ему культуру во всей красе. Вдруг впечатлится?
— Замуж собралась?
— А хоть бы и так… вот ты думала, Ален, что дальше будет?
— Нет, — Аленка семечки давила пальцами, ссыпая шелуху в карман. А зерна кидала в рот. — Только знаю, что пирог есть, да не про нашу честь…
— Ну да, тебе хорошо… у тебя братья…
— Ага, братья, — буркнула Аленка. — Вон… вчера опять… Степка притащил своего приятеля. В мужья. Они ж, если чего, сразу в мужья…
— И дальше чего?
— Дальше Семка возмутился, чего это Степкин друг мне в мужья годится, а Семкин — нет, а там и Славка с Серегой подтянулись. Сперва кричали час, потом, утомившись, за стол сели, налили… пара стопок и забыли про меня все. Потом вспомнили, наново спорить начали, и так, что мало мордобойничать не полезли. Дружок Степкин, не будь дураком, хотел свалить втихаря. А они заорали, что испытать надо… ну и взялся меня из хаты нести.
— И как? — осведомилась Таська с немалым интересом.
— Как, как… как всегда. На третьем шаге со мною и грохнулся. Семен ржать начал. Славка говорить, что так-то меня никогда замуж не выдадут, и вообще… другу налили в утешение, но тот, кажется, и так рад был… потом батя пришел и всех разогнал. А что у меня теперь пара новых синяков, так это сама виновата.
— Мда, — только и нашлась, что сказать Маруся.
Замуж ей не хотелось. Ни за купца первой гильдии Свириденко, ни в принципе. Хотя, руку на сердце положа, кроме Свириденко желающих не было.