Эльфийский бык

— Везет тебе… — Таська зажмурилась. — Меня бы кто посватал…

— И что? Пошла бы?

— Это смотря кто бы посватал, — Таська поправила венчик. — Но пока вообще никто… ну, кроме Свириденко. Но я столько не выпью.

— Он же ж к Марусе сватался?

— И ко мне. Вообще, представляешь, заявил, что ему все едино… ну раз едино, так едино. Тоже отказала, чтоб не выбиваться, — Таська щелкнула семечку. — А с другой стороны порой вот думаю… годы-то идут…

Маруся фыркнула, с трудом смех сдерживая.

— И что остается? Средь окрестных никто не рискнет со Свириденко связываться. Уехать? Куда? И как… и вовсе… понимаешь, неможно нам уезжать. Вот и остается-то…

Аленка переносицу почесала, ибо проблема была знакома и даже близка. И Маруся подавила вздох. Мелькнула мыслишка, что, возможно, они и подружились именно потому, что проблемы-то, хоть и разные в частностях, но в глобальности своей донельзя похожие.

— А хочешь, — предложила Аленка. — Я намекну Степке, что ты замуж хочешь, а жениха нету? И Семке… и Славке с Серегой тоже. Хотя эти сами прознают.

Таська вздрогнула и семечки просыпала.

— Пусть они у тебя под окнами мордобои устраивают и песни орут. Я хоть высплюсь.

— Н-не надо!

— Ну смотри… они-то так, дурноватые, но неплохие же ж. И силы им досталось изрядно. Выдюжат, небось. Так что, если кого вдруг выберешь, то скажи только… или если не выберешь, но в принципе породниться не против, так они живо и с радостью…

От ответа Таську избавил характерный грохот мотора.

Луч света распорол темноту, скользнул по окнам ближайшей хаты, чтобы переползти на забор. А там уже и трактор показался. Старенький, надежный и ходкий, он медленно выползал на пригорок, вытягивая за собой темную гору машины.

— Сема! — Аленка замахала рукой. — Слушай… а может, и вправду встречу подготовить надо было? Хлеб и соль… Марусь?

Маруся сунула руку в карман, в котором обнаружилась горбушка, слегка помятая, подсохшая, но соленая. Яшка такую любил.

— Сойдет?

— Издеваешься? — Аленка покачала головой. — Ладно, погодь, я сейчас…

И растворилась в темноте.

Таська ссыпала семечки в кулек, который положила на лавку. А с нее взяла рушник.

— А про хлеб я как-то и подзабыла… слушай, как думаешь, какие они из себя?

Грязные.

Причем покрытые грязью равномерно, будто нарочно в ней извалялись. Хотя, кто этих, столичных, на самом-то деле знает?

Сперва застыл трактор.

Содрогнулся.

Выдохнул из трубы темное облачко дыму. Завоняло соляркой. А из кабины вылез донельзя довольный Семен.

— За Конюхами аккурат и сели! — громко возвестил он, вытирая широкие руки тряпкой. Тогда еще подумалочь, что и Семен крепко изгваздался. — Там, помнишь, ямина была? Так её еще больше размыло! И лужа! Марусь, там не лужа — акиян целый! От и сели…

Маруся молча разглядывала «Уазик» заляпанный грязью по самую крышу. Грязь застыла кусками и наплывами, в свете фонаря гляделась она темной, что кора или кожа, отчего и несчастный «Уазик» походил на древнее чудище.

— И так, что еле выдернул! От честно! Хлопцы, вылазьте… — Семкин кулак ударил в бок бусика.

— Фух, — Аленка вышла из тени с половинкой хлеба и стаканом соли. — Нашла… чего? На, тебе встречать, раз уж вырядилась…

Рушник сам развернулся на Таськиных руках, да и она-то выпрямилась, отряхнулась, мигом превращаясь в Анастасию.

Аленка подмигнула Марусе и отступила в тень.

— Добро пожаловать, — голос Анастасии сделался низким, грудным, и Семен, замерев на мгновенье, отмер и попятился, поспешно отводя взгляд. — Гости дорогие…

Дверцы открылись.

И появились маги.

— Ух ты… — только и сумела вымолвить Аленка. — Слушай… а это нормально?

— Кто его знает, — шепотом ответила Маруся. — Столица… там свои порядки. Может, принято… или обычай какой.

Маги были в трусах.

— А чего, удобный обычай, если так то, — оценила Аленка. — Сразу все и видать…

Ну тут она слегка переборщила. Пока видать было лишь эти самые трусы, резиновые сапоги, которые зачем-то напялил один, и грязь.

Грязь вообще мешала адекватному восприятию магического обличья.

— И-извините, — произнес один маг, тот, что пониже и в плечах пошире, пятясь к машине, явно завороженный Таськиною красотой. — Мы как-то… не увидели. Не ожидали…

Он обернулся, явно раздумывая, сколь прилично будет исчезнуть в глубинах машины, но был остановлен очнувшимся Семеном.

— Да не тушуйтесь, хлопцы… это вот Таська…

— Анастасия, — сквозь зубы произнесла Таська, одарив Семена превнимательным взглядом, не обещающим ничего-то хорошего.

— Ага… Анастасия… Вельяминова, — тот сглотнул, но взгляд выдержал. Привычка, стало быть. — А это… Маруся… Мария Вельяминова. А это сестрица моя… Алена…

— Вельяминова? — уточнил второй маг.

В синих трусах.

По трусам их и можно было различить.

Ну и так-то… тот, который в синих, повыше. И потощее как-то. Еще волосы длинные, правда, не понять, темные или нет, ибо все в грязи. И слиплись сосульками. Лицо пятнами какими-то покрыто.

В общем, страшная сила.

— Не-а, — мотнул головой Семен и с гордостью произнес. — Сабуровы мы! Слыхал?

— Извини… и прошу прощения, дамы, за неподобающий внешний вид, — маг попытался изобразить поклон, но лицо перекосило. — Небольшое происшествие… надеюсь… не помешает… нашей грядущей дружбе… отношениям.

Он пятился, пятился.

И спрятался в машине.

— Скромный, — оценила Аленка. — Слушай, а они тут такие… ничего.

— Молчи, — Маруся тоже вынуждена была признать, что маги, если так-то, ничего… — А то Семен услышит… нам маги нужны.

Хотя в душе оставались сомнения. Какие они маги, если с обычною лужей не справились-то?

— Все, девки, — Семен взял дело в свои руки. Хлеб у Таськи забрал, сунув вместе с рушником темненькому. — Идите-ка по домам. Не видите, хлопцы стесняются.

Второй только и сумел, что кивнуть.

— Завтра поглядите… Марусь?

— С утра поговорим, — решила Маруся. — Покажу наше… хозяйство. Да и вообще поговорим. Семка, поможешь?

— А то…

— А этот… темненький… ничего такой… — Таська заговорила, лишь когда и трактор, и бусик на привязи, исчезли в ночи. — А как зовут, то и не сказал…