Эльфийский клинок
Шрифт:
Они пели ещё долго, и Фолко удивился той странной боли и непонятной тоске, что звучала в этой песне…
Тем временем «дракон» миновал зелёный мыс, и в борт ему ударила крутая морская волна. Залив остался позади, берега раздвигались, и всю ширь горизонта на юге, западе и севере теперь занимало море. Гребцы налегли на вёсла, корабль поворачивался кормой к волне. Затрепетал парус, вбирая в себя всю силу юго-восточного ветра, Фарнак приказал сложить ненужные больше вёсла. Они плыли на северо-запад вдоль берегов Энедвэйта. Сперва Фолко жадно разглядывал их, но мало-помалу ему наскучили однообразные холмы, плавно сбегающие к кромке моря.
– Ты слышал, что они пели, – негромко сказал Фолко подошедшему Торину. – «Кто нас на Запад поведёт… Под чьим же флагом корабли оставят берег сей земли», так, по-моему. Куда это они нацелились, хотел бы я знать?
– Не иначе, как в Благословенную землю, – усмехнулся гном.
– Ха, как же! Нуменорцы уже пробовали – их потомки по сию пору локти кусают… Не думаю, чтобы этот Морской народ про то не слышал. Может, кроме Нуменора, между Средиземьем и Заморьем есть ещё какая-то земля?
Они не заметили, что Фарнак очень внимательно прислушивается к их разговору; кормчий передал руль Хьярриди и стоял у борта неподалёку от друзей.
– Ты говоришь, нуменорцы пробовали переплыть море? – вдруг обратился он к хоббиту.
Фолко растерялся, покраснел и даже потянулся к оружию под плащом, но Фарнак смотрел мирно и, более того, с неподдельным интересом. Запинаясь, хоббит подтвердил свои слова.
– А как у вас рассказывают о тех делах? – спросил Фарнак, пряча под любезностью хозяина, занимающего гостей досужей беседой, своё какое-то очень глубокое и сокровенное желание.
Фолко переглянулся с Торином и, осторожно выбирая выражения – кто его знает, этого бродягу, – рассказал ему о последнем короле Нуменора, о распрях между сохранявшими верность дружбе с эльфами Заморья и теми, кто призывал силой оружия отнять у хозяев Запада дар вечной жизни, подпав под обман Саурона, жившего тогда в плену – в Нуменоре.
– …Когда Саурон напал на эльфийские и людские города Западного края, – постепенно увлекаясь, рассказывал хоббит, – нуменорцы пришли на помощь своим собратьям в Средиземье. Огромный флот высадил неисчислимую силу их армий в Харлиндоне, куда уже прорвались отряды Чёрного Властелина. И таковы были мощь и блеск Нуменора, что собственные союзники Саурона предали его и, сдавшись нуменорцам, привели им своего бывшего повелителя. И король – зачем, зачем он это сделал! – приказал доставить знатного пленника в свой дворец, а вскоре Саурон благодаря чёрной силе своего разума стал ближайшим королевским советником. И он солгал королю, который уверовал в то, что вечная жизнь станет уделом того, кто сможет взять Благословенную землю; он собрал невиданное войско, и его флот отплыл к берегам Эрессеи. Но едва король вступил на прибрежный песок, как Валары, Стражи Мира, сложили с себя своё достоинство и воззвали к Единственному, и мир изменился. Нуменор поглотила пучина, а вместе с ним – и короля, и всё его злосчастное воинство. Спаслись лишь те, кто не порвал старой дружбы с эльфами, – их корабли достигли Средиземья, где Рыцари из Заморья, как их звали другие люди, основали королевства Арнор и Гондор…
– А что же Саурон? – немедленно спросил Фарнак, слушавший так внимательно и вдумчиво, словно для него это был вопрос жизни и смерти.
– Саурон… – Язык хоббита теперь легко выговаривал это зловещее
имя; новые силы, ожившие в нём после случая с синим цветком, изгнали тот глубоко угнездившийся страх, что по-прежнему сопровождал память о Великом Враге Третьей, навсегда ушедшей Эпохи… – Саурон, конечно же, уцелел. Но уцелел лишь его дух, а телесная оболочка погибла, и с тех пор он уже не мог являться людям в привлекательном и располагающем к себе обличье и подчинял их лишь ужасом и ложью…– Откуда же тебе всё это известно? – Фарнак смотрел пристально и испытующе. Хоббит с трудом выдержал этот взгляд.
– Прочитал в древних книгах.
– Тогда скажи, кто такой Единственный?
– Тогда уж спроси заодно, сколько кошек было у королевы Берутиэль, – рассмеялся хоббит, но, видя, что Фарнак насупился, поспешно продолжал: – Я вовсе не хотел, почтенный кормчий… никто не знает ответа на твой вопрос. Я сказал слово в слово, как гласят прочитанные мной книги, но ни в одной из них не говорилось подробно о том, к кому же воззвали Стражи. Вроде бы это Тот, Чьей волей возник этот Мир…
– Дела… – протянул Фарнак.
Лицо его вдруг стало очень старым и усталым, изборождённым глубокими морщинами; исчез тот непреклонный и гордый вожак свободных мореплавателей – перед Фолко стоял пожилой арнорец, проживший тяжёлую и безрадостную жизнь. Однако мгновение спустя он вновь выпрямился, словно сбрасывая с себя невидимую тяжесть, и попросил Фолко рассказать ему о Нуменоре. Вначале он слушал слегка рассеянно, думая о чём-то своём, и Фолко понял, что история борьбы с Морготом была уже известна ему: взгляд кормчего вновь стал напряжённым, когда хоббит перешёл к истории Островного королевства времён его расцвета.
– Эльфы Элдара были частыми гостями Нуменора, и они щедро делились с людьми своим великим знанием. Благодаря их помощи, а также собственной мудрости нуменорцы процветали и быстро богатели. Их корабли бороздили моря на далёком севере, и на жарком юге, а уж в Средиземье они плавали постоянно. И лишь запад был закрыт для них…
– Постой! – Фарнак вдруг схватил Фолко за руку, его глаза вспыхнули. – Как ты сказал?! Почему?!
Опешивший хоббит невольно отшатнулся. Его слова, очевидно, задели больное место Фарнака… Откашлявшись, чтобы прийти в себя, он продолжал:
– Смертный не может ступать на землю Благословенного королевства – так говорилось в книгах. Владыки Запада не допускали людей до своих земель… А почему – кто знает? Ведь именно из-за этого пал Нуменор!
– Береглись уже тогда, – с нехорошим выражением проговорил Фарнак, и на скулах его перекатились желваки. – Боятся, значит…
Фолко не очень понравились эти слова, но Фарнак продолжал расспросы. Хоббит рассказал ему о Проклятье людей – их обречённости Смерти, наложенном на людей Создателем Сущего странном даре, о постепенно нарастающей среди нуменорцев обиде на эльфов и, наконец, о расколе в королевстве и о последнем походе армии Острова…
– Они поступили как подлые предатели, – со злобой бросил Фарнак. – Хороши же эти эльфы! Так отблагодарить сражавшихся вместе с ними…
– Погоди судить их, – нахмурился Фолко. – Нам это не дано, мы знаем слишком мало.
– Так почему же они не дают нам узнать больше! – вдруг яростно вскричал Фарнак, потрясая кулаками. – Почему они стали решать, что нам дозволено видеть, а что нет?! Почему они закрыли от нас запад?! Мы, Морской народ, – он обвёл дрогнувшей рукой повернувшихся к ним гребцов, – мы хотим плыть на все четыре стороны света, пока ветер надувает паруса, а руки держат руль! На севере мы дошли до границы вечного льда, до голубых зубов Исполина, где капли стекающей с вёсел воды превращаются на воздухе в ледышки, а люди падают замертво, едва вдохнув, и где кожа чернеет и слезает с рук. На юге наши «драконы» достигли места, где берег поворачивает на восток и уходит в непознаваемые пространства. Мы побывали на каждой из рек Средиземья, и Северного, и Южного миров – и лишь запад закрыт для нас!