Эльфийский подарок

– Мой мальчик, не будь жестоким! Пожалей Лоэль, ведь она хорошая девушка, – не выдержала Титания, которой было не чуждо сострадание к себе подобным.

– Спасибо, мам. Я знал, что ты меня поймёшь.

Лесной король поднялся. Прощаясь, он склонился к матери и нежно поцеловал её в щёку. Перед тем как шагнуть в портал, он обернулся.

– Да, и прикажи, чтобы высокородную Лоэль эс-Цинь выпороли перед тем, как отправить домой. Это вам с Аталисой в утешение.

Оставшаяся одна эльфийская королева расстроилась чуть ли не до слёз.

– Вот и в кого он уродился такой бессердечный? – воскликнула она, обращаясь к зелёному монстру, который снова попытался взгромоздиться ей на плечо.

– Если ты намекаешь на меня, то я здесь ни при чём, – прокаркал он.

– А ну кыш! – Титания отмахнулась от чудовищной птицы и, встряхнувшись, та превратилась в Оберона.

– Ладно, не переживай, моё сердце, как-нибудь всё образуется, – сказал он расстроенной Титании, тщательно расправляя складки своего пёстрого взъерошенного наряда.

– Только не говори, что ты согласен с Раэтиэлем!

– Почему бы нет? На мой взгляд, это неплохое решение проблемы. Кстати, ты заметила, что он страшно зол на жену?

– С чего ты взял? – удивилась королева. – Если хочешь знать моё мнение, то измена Раэтиэля ей по заслугам, но её рыдания тронули даже меня. Спасибо, что хоть она любит нашего сына.

Оберон усмехнулся и хотел что-то сказать, но промолчал.

* * *

Месяц любовный хмель кружил голову Радону и Аталисе, но оба чувствовали, что пора расставаться. Короля Эдайна ждали накопившиеся государственные дела, а девушку нет-нет, да грызла тревога, не обнаружил ли кто-нибудь во дворце, что это не она, а её копия.

Аталиса проводила Радона, чтобы он не заблудился по дороге, и отправилась в мир фейри. Потайные тропы привели её в заброшенную часть дворца. Пробравшись в драконьи конюшни, она поставила Фонарика в стойло и бросилась к деду.

Эн-Огран успокоил девушку, сказав, никто её не хватился и все думают, что она по-прежнему жутко переживает из-за измены Лесного короля, и отвёл её в покои, где она обычно останавливалась, когда бывала у него.

При виде своей копии, изысканно рыдающей у распахнутого окна, обрадованная Аталиса поцеловала деда, и тут он сообщил ей неприятную новость. Оказалось, что по распоряжению Оберона ей закрыли доступ во все лаборатории Этернолиллорна, в том числе в её собственную лабораторию, мотивируя это тем, что она не уделяет достаточного внимания обязанностям супруги наследника эльфийского престола. Мол, магическое искусство принцессы не требует дальнейшего совершенствования, поскольку и так превышает уровень, требуемый от высокородной эльфийки.

Кипя от негодования, Аталиса потратила полдня на сборы и во всеоружии эльфийской красоты отправилась на поиски своего неверного мужа. Но перед этим она заглянула в гости к Селине, чтобы разведать обстановку и не действовать вслепую. Маленькая фея обожала слухи, и была в курсе всех новостей.

При известии, что Лесной король не только бросил свою фаворитку, но и приказал её выпороть, а затем отослал высокородную Лоэль эс-Цинь обратно родителям, Аталисе стало нехорошо, и она плюхнулась на стул. Озабоченная Селина похлопала её по щекам, а затем сунула под нос флакон с солями.

Бледно улыбнувшись, девушка поблагодарила её за помощь и, убедив разочарованную фею, что не беременна, распрощалась с ней и снова двинулась на поиски мужа. Наказание за развратное поведение и отсылка фаворитки Лесного короля вызвали у неё не радость, а тревогу. Такое могло произойти только с его полного согласия или, что ещё хуже, по его прямому указанию. Несмотря на стремление к прекрасным чувствам, эльфы были жестоким народом. Лесной король мог пойти на такое, чтобы показать, что он раскаивается и ищет с ней примирения. Но был и другой вариант.

Опасаясь, что он знает о Радоне, Аталиса прибавила шагу, спеша встретить опасность лицом к лицу.

Поиски привели её на воздушный ипподром. Всадники на единорогах с гиканьем устремлялись в небо, а затем неслись к земле, исполняя на ходу рискованные кульбиты. Приставив ладонь к глазам, Аталиса нашла Лесного короля среди других и поневоле залюбовалась его движениями, преисполненными грации и силы. В истинном облике он был высок ростом и идеально сложён. Несмотря на изящество и стройность фигуры, стальные мышцы упруго переливались под гладкой смуглой кожей, позолоченной солнцем.

Когда белоснежный единорог опустился рядом с ней, она позабыла о страхе и смерила мужа восхищённым взглядом. Он был прекрасен. Гордая посадка головы, отливающие золотом развевающиеся кудри, горящие радостным возбуждением изумрудно-зелёные глаза. И всё это вкупе с удивительно красивым лицом. Не зря при взгляде на Раэтиэля даже эльфийки теряют голову, подумалось Аталисе.

– Не меня ли ищешь, моя хорошая? – весело спросил он, в свою очередь любуясь красотой жены.

– Оберон закрыл мне доступ в лаборатории. Вот, хочу узнать, не твоя ли это работа, – пошла она напролом.

– Вообще-то, да! – не стал юлить Лесной король. Он передал поводья мальчику-пажу и, сняв перчатки, провёл пальцами по её щеке. – Прелесть! Мы так давно не виделись, что я уже подзабыл, насколько ты хороша, и подумал что это косметика.

– Зачем тебе это нужно? – спросила Аталиса.

Лесной король встал вплотную к ней, и это заставило её поднять голову. При виде его потемневших глаз ощущение опасности усилилось, и она постаралась не выдать бьющую её изнутри дрожь.

– Могла бы сама догадаться. Я хочу вернуть тебя, – ответил он и коснулся её губ лёгким поцелуем. – Прости, любимая! Я был дураком и сейчас не слишком поумнел, но я знаю одно, если я полюбил, то это навсегда! – проговорил он с яростной силой. – Я сотру в порошок любого, кто встанет между нами.

– Даже свою любовницу? – вырвалось у Аталисы.

– Если знаешь, то зачем спрашиваешь? – хладнокровно ответил Лесной король.

– Не слишком ли это жестоко? – спросила она, хотя понимала, что ступает на зыбкую почву.

– Эльфийка не должна преступать нормы морали. Высокородная Лоэль эс-Цинь их нарушила и получила за это заслуженное наказание.

– Раэтиэль! Почему у меня такое ощущение, что это я виновата, а не ты? – возмутилась Аталиса, выведенная из себя его равнодушием к судьбе несчастной девушки, посмевшей дать волю своим чувствам.

– Спроси себя, моя хорошая! – Лесной король прищурил глаза. – Хочешь сказать, что ты тоже мне изменяла?

У Аталисы прошёл мороз по коже, когда она сообразила, что сказала, и трижды прокляла себя за длинный язык. За связи со смертными у эльфов женщин не наказывали, и ревновать к ним было жутким моветоном. Но это формально. Конечно, муж мог просто посмеяться и сказать, что связи с животными не красят эльфийку, а мог устроить ей такое, что жить не захочется. Селина рассказывала о таких случаях изощрённого издевательства над несчастными жёнами, что у Аталисы волосы вставали дыбом.