Эликсир для мертвеца
Шрифт:
Эсклармонда зажгла еще одну свечу и осторожно смыла кровь с руки и затылка Исаака. Перевязала раны и отступила назад.
— Так получше, сеньор Исаак. Этого будет достаточно, по крайней мере, пока не вернетесь в дом Иакова.
— Скажите, — спросил он, — вы давно его знаете?
— Много лет, — ответила Эсклармонда.
— Я знал, что у вас была причина отправить к Иакову дона Арнау. И Хасинту.
— Я подумала, что дон Арнау может ему доверять. И что Хасинте будет у него хорошо.
— Не думали, что у Иакова из-за этого могут возникнуть неприятности?
— Думала, — ответила
— Он ваш клиент? — спросил Исаак.
— Нет-нет, — ответила Эсклармонда. — Я знаю его не таким образом. Ничего подобного. Насколько мне известно, Иаков очень верный, преданный муж. Мы были друзьями много лет до того, как у меня появились клиенты.
— Вы знали его в гетто, — сказал Исаак. — Хасинта его ребенок? Ясно, что вы ее мать.
— Хасинта дочь Иакова? — сказала она с невеселым смехом. — Нет. Иаков и я были друзьями в детстве, до того, как он пошел в ученики. Когда вернулся, мы стали больше чем друзьями. Я очень любила его, а он меня, во всяком случае, так говорил. Наши семьи были довольны, была заключена помолвка. Он вернулся к своим занятиям, оставив меня с моими мечтами и вышивками, очень счастливой.
— И что произошло?
— Любовь его подверглась испытанию, которого не выдержала. И я покатилась вниз, — с горечью сказала Эсклармонда. Поднялась и заходила по дому.
Исаак услышал, как она поставила подле него столик, а затем чашу.
— Выпьем по чаше вина за разговором, — сказала она. — Я еще никому об этом не рассказывала. Не знала, что это будет так трудно.
— Охотно выпью с вами, — сказал Исаак.
— Мне до сих пор видится эта сцена, — продолжала Эсклармонда. — Наш дом, мои родители, двое советников, альбедин, все окружили меня, и все требуют, чтобы назвала своего соблазнителя.
— И вы назвали?
— Я ничего не говорила. Не могла. Не могла никому сказать, что случилось. И поскольку я отказывалась говорить, они все начали: «Назови его, и если он не женится на тебе, то будет наказан по заслугам. Ты должна его назвать». В конце концов я не смогла больше выносить этого и поклялась всем святым, что он христианин и что я знаю только его имя…
Она внезапно умолкла.
— Как звали вашего соблазнителя?
— Соблазнителя? Сеньор Исаак, его не существовало. Я назвала его Хуан — как-никак, многие христиане носят это имя, и я решила, что никого ложно не обвинят, если я его назову.
— Кто он был?
— Человек, из-за которого мне пришлось покинуть гетто, был сыном соседа. Сейчас нет смысла называть его. Я знала, что, если обвиню его, меня заставят выйти за него замуж, а по мне лучше было умереть, чем выходить за него, сеньор Исаак. К тому времени Иаков меня отверг. Я решила, что лучше изгнание, чем брак с таким человеком, как соседский сын.
— Печальная история, сеньора, но вы не должны были допускать, чтобы он вас соблазнил.
— Он не соблазнял меня, сеньор Исаак, — раздраженно сказала Эсклармонда. — Он отдал меня другу, богатому другу, который заплатил ему золотом за мою девственность. Я была заперта в комнате. — Умолкла и подняла чашу с вином. — Он был рослым мужчиной, этот друг, и очень сильным.
Или так мне показалось. Нет смысла сожалеть о прошлом, — сказала она, — и я стараюсь не делать этого. Но вы спросили меня. Я рассказала.— Не его. Тот бедняжка пришел в этот жалкий мир раньше времени и очень недолго в нем прожил. Я изменила свое имя на Эсклармонда и нашла другого покровителя. Доброго человека. От него я родила ребенка. Этот человек умер во время чумы, и я оказалась на улице. Вот вам история моей жизни.
— А сосед?
— Тоже умер от чумы.
— А тот человек, что купил вас у него?
— Я не знала его имени и не видела его лица. Он был в маске. Но могу сказать вам о нем одно. Он был сегодня вечером в этом доме.
— Который из трех?
— Тот, кто удрал первым. Я узнала его голос и этот смех. Никогда не забуду этого смеха. Я до сих пор слышу его в сновидениях.
— Расскажите мне о нем побольше, а потом вы и Хасинта должны сопроводить меня в дом сеньора Иакова. Мы еще не закончили.
Глава восемнадцатая
Исаак постучал посохом в дверь дома врача.
— Внутри темно, сеньор Исаак, — сказала Эсклармонда. — В доме все спят. Не следует мне находиться здесь. Я только напрасно их побеспокою.
— Помолчи, мама, — сказала Хасинта. — Сеньор Исаак не сказал бы тебе, что нужно прийти, если б это не было важно.
— Не понимаю, почему здесь важнее находиться в последней четверти ночи, а не завтра утром, когда весь мир пробудится от сна.
— Еще не так поздно, — сказал Исаак. — Колокола девятого часа ночи не звонили. До рассвета еще далеко.
Дверь открылась, и этот спор прекратился. Иаков Бонхуэс взглянул на стоявших у порога троих.
— Входите, — сказал он. — Я ждал вас. Мы были заняты тем, что искали надежное место для человека, которого ты прислал сюда, Исаак, друг мой. Прошу, Хасинта, сеньора, входите. Я не представлял, Исаак, что твое присутствие сделает нашу жизнь такой бурной.
— Извиняюсь, — сказал Исаак. — Но я привел к тебе старую знакомую. У нее к тебе просьба.
— Папа, — послышался голос с лестницы. — Я рада, что ты вернулся. Что происходит?
— Ничего, дорогая моя. Все улажено.
— Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил Иаков. — Если будем сидеть во дворе, разбудим Руфь. И воздух холодный.
Иаков зажег множество свечей и нашел для всех кресла.
— Ну, где эта старая знакомая, о которой ты говорил?
Эсклармонда вышла из тени от широких плеч Исаака.
— Здесь, Иаков. Возможно, ты уже не помнишь меня. Но это неважно. Я пришла попросить тебя быть добрым и щедрым к моей дочери, Хасинте.
Иаков поднял подсвечник с тремя свечами и осветил лицо Эсклармонды. В ярком свете его лицо стало мертвенно бледным.
— Да простит меня Бог, — негромко произнес он. — Это ты. Я думал, что ты умерла. Моя…
— Меня теперь зовут Эсклармонда, — сказала она. — Называться именем, под которым ты знаешь меня, не нужно и не безопасно. А это моя Хасинта. Уверяю тебя, не плод моего позора. Если сосчитаешь годы, то поймешь. Но она заслуживает лучшей жизни, чем та, что веду я. За себя не жалуюсь, но хочу избавить ее от этого.