Элизабет Тейлор

Как бы сильно ему не хотелось снова увидеть Элизабет, Бертон все еще глубоко переживал ее роман с торговцем подержанными автомобилями, который был на девять лет моложе его.

«Я буду счастлив, если моя жена вернется ко мне, — заявил он репортерам. — Я люблю ее всем сердцем, но не могу бросить работу над фильмом, чтобы быть вместе с ней. И я не собираюсь ни за кем ухаживать».

На следующий день Элизабет прооперировали по поводу опухоли кисты, которая, к величайшему облегчению Ричарда, оказалась незлокачественной.

«Слава богу, это не рак», — сказал он Софи Лорен. На следующей неделе, вылетев через Северный полюс из Италии в Калифорнию, Бертон вошел в палату к Элизабет.

Привет, Бочонок, — сказал он ей. — Как ты себя чувствуешь?

Привет, мой рябенький, — улыбнулась Элизабет.

Бертон велел Генри Уинбергу убираться вон из палаты, а сиделкам — поставить в палату еще одну кровать, чтобы он смог переночевать рядом с женой. На следующий день Бертон уже толкал кресло-коляску с Элизабет, направляясь в аэропорт, чтобы вылететь вместе с ней на отдых в Неаполь.

«Мы с Ричардом снова вместе, — заявила Элизабет. — Это будет самое счастливое Рождество в моей жизни».

«Пришлось немного поторговаться, но я вернул ее себе и уверен, что на этот раз все будет хорошо, — заявил Бертон. — Мы оба счастливы. Вернее, мы никогда не были так счастливы».

«Я снова поверила в Санта-Клауса», — добавила Элизабет.

В Лондоне, в музее восковых фигур мадам Тюссо, «Ричард Бертон» и «Элизабет Тейлор», которые с июля стояли порознь, были снова поставлены рядом.

В ночном выпуске новостей Эй-Би-Эм Джон Ченселор объявил:

«Элизабет Тейлор и Ричард Бертон помирились навечно (пауза) — в противоположность временному».

На Рождество Ричард подарил жене бриллиант цвета коньяка в 38 карат, а также картину с изображением двух обнимающихся обнаженных любовников.

«И картина, и Ричард навсегда останутся со мной», — заявила Элизабет.

«Пока Элизабет не вернулась к нему, Бертон вел разрушительный образ жизни, он буквально гробил себя, — доверительно делился впечатлениями Витторио де Сика, режиссер фильма «Вояж». — Он находился в запое. Он являлся на площадку, плохо соображая. Его всего трясло. У меня сердце кровью обливалось, когда я видел Ричарда, ведь у него имелась своя гордость. Всем было известно, что ему вовсе не хотелось быть таким. Но вот появилась Элизабетта, и он стал совершенно другим человеком. И даже если он ее предаст, если изменит ей с другой женщиной, в его жизни всегда останется одна-единственная великая любовь — Элизабетта».

Измены теперь следовали с обеих сторон. И хотя сам Бертон это отрицал, Элизабет обвиняла его, как она выразилась, в «романчике с Софи». Элизабет было известно об их совместном уик-энде на «Кализме». Знала она и то, что в одном из эпизодов мадам Понти, как язвительно она называла Софи, плакала настоящими слезами, когда ей требовалось сказать; «Я не могу выйти за тебя замуж и не могу бежать с тобой». Еще более осложнило ситуацию то обстоятельство, что Ричард был занят написанием хвалебной статьи о своей партнерше по фильму для «Ледиз Хоум Джорнел» — нечто такое, что в прошлом он делал исключительно для Элизабет.

Для удовлетворения любопытства публики Бертон написал, что Софи была «прекрасна, как эротические сновидения... Временами холодна, как золото, а иногда горяча, как огонь... Я обожаю ее. А она меня. Разумеется, платонически».

В кругу друзей он, конечно, высказывался несколько иначе.

«В то время я работал вместе с ним над фильмом, — вспоминал Ларри Барчер. — И я помню, как он стонал: «Ну что мне делать с этими двумя женщинами. О, что мне делать!» Он пытался дать нам всем понять, что у него роман с обеими».

Вполне понятно, что отношения Элизабет Тейлор и Софи Лорен были напряженными. Женщины общались предельно вежливо, но не более того. И хотя обе считались признанными красавицами, единственное, что их роднило — это знаменитые коллекции бриллиантов, хотя и здесь не обошлось без соперничества. Софи как-то раз позволила себе высказаться в интервью журналу «Фотоплей» по поводу принадлежащего Элизабет бриллианта размером в 69,42 карата.

«Нам предлагали этот камень еще до того, как его купили Бертоны, - рассказывала она. — Карло рассмотрел его и решил, что он того не стоит. Уверяю вас, Карло знает толк в драгоценностях».

Элизабет сделала вид что это замечание ее не касается. Позднее она призналась друзьям, что, по ее мнению, Софи «строит из себя Бог знает кого». По ее мнению, Софи могла часами краситься, а купаясь в бассейне, боялась замочить волосы. Секретарь Элизабет, Реймон Виньяль, подчеркивал, что когда Тейлор впервые представили итальянской кинодиве, она была одета в джинсы, майку и увешана золотыми цепями.

«Именно так она и оделась для встречи с Лорен, — вспоминал он. — На мадам Понти был костюм от Диора, а также сумочка и туфли в тон».

В течение полугода, проведенного с Генри Уинбергом, Элизабет переняла более раскованный стиль. Она не только предпочитала носить джинсы и майки, но и, если верить Ларри Барчеру, научилась курить «травку».

«Элизабет открыла для себя марихуану. С собой у нее ничего не было, а ей ужасно хотелось закурить, — рассказывал Барчер. — И тогда мы позвонили одному знаменитому киноактеру, тот оказал, что у него «травка» есть, но не слишком высокого качества. А еще он сказал, что если я поеду в Милан, то он там свяжется с нужными людьми, и мы сможем привезти в Венецию «косячки» для Элизабет. Я ради этого слетал на такси из Венеции в Милан, но опоздал и вернулся с пустыми руками».

Закончив съемки в Италии, Бертоны вылетели в Пуэрто-Валларта, где отпраздновали сорок второй день рождения Элизабет, затем Элизабет в сопровождении сиделки, которая была приставлена к ней после операции, выехала вместе с Ричардом в Оровилль, Штат Калифорния, где Ричард начал работу над фильмом «Один из клана» с участием Ли Марвин. Однако к моменту их прибытия на место съемок вновь возродившуюся страсть Ричарда к жене снова вытеснил алкоголь. Он пил отчаянно и беспробудно — заливал в себя целые бокалы водка-мартини перед завтраком, после чего весь день ходил с налитыми кровью глазами и трясущимися руками. Элизабет тоже прикладывалась к рюмке, начиная каждый день с бутылки шампанского, и к тому времени, как ей становилось хорошо, Бертон уже впадал в беспамятство.

Как результат, не заставили себя ждать скандалы.

«Любая женщина пытается подчинить себе мужчину, — поясняла Элизабет. — Она постарается сделать так, чтобы это ей сошло с рук. Но в действительности, в глубине души, она сама жаждет подчинения... Она хочет, чтобы мужчина владел ею. А еще ей хочется на него опереться. Ведь если так и случится, все пойдет наперекосяк, как неправильно взятый аккорд. Она надеется, что все пройдет, что мужчина все это переживет. Но этого не происходит, и она начинает над ним подшучивать. Опять-таки, в том случае если ничего не случается, она продолжает его донимать — до тех пор, пока он не перестает ее слушать. И в этот момент она озлобляется, а он становится глух ко всему. В конце концов, между ними пропадает всякое взаимопонимание, и они становятся чужими».