Эмеральд

И первые, если угодно прото-санитары, быстро схватив и скрутив оратора-инноватора по рукам и ногам подняли его над собой.

– Я знаю, что ты снова ел те грибы, Фрэнк, спокойно сказал доисторический первый в мире психиатр.

– И, боюсь, ты не скоро теперь снова пойдешь на прогулку, – добавил он, строго глядя в безумные глаза Фрэнка.

– Нет! Это правда, это время! Время, оно идет! – извиваясь вопил безумец.

– Уносите его, парни, – скомандовал первый в мире психиатр и Фрэнка потащили по направлению к доисторической психбольнице.

Которая без сомнений понадобилась людям, намного раньше, чем концепция времени. С этим согласится любой, кто продолжительное время провел в человеческом обществе.

Когда вопли инноватора стали затихать вдали, до слуха психиатра донеслось приглушенное «время идет».

– Время идет, – печально повторил мужчина и, невесело покачав головой, ни к кому не обращаясь, добавил, – Время – что за безумие?

Однако, с тех пор время, как бы не была безумна сама эта идея, и правда пошло.

И с тех пор, уже не останавливаясь, время шло повсюду. Во всей множественной вселенной.

Шло время и в городке Мэджикшилд, что был затерян в лесу.

А точнее, он был в лесу спрятан, и очень надежно.

Ну, посудите сами. Во-первых, он был никому не нужен настолько, чтобы его искать среди мрачного и искажённого магией леса, в котором полно страшных тварей.

Во-вторых, жители остального мира считали город скорей легендой и не верили в то, что он есть.

И, наконец, в-третьих, если и находился смельчак, который ну очень сильно хотел найти мифический город и, отбиваясь от невыразимых тварей леса, пробивался к месту, где стоял Мэджикшилд, то храбрый, но скорей всего заведомо мертвый, герой просто-напросто не видел города, стой он от его стен хоть на расстоянии вытянутой руки. Ибо Мэджикшилд не зря носил свое имя, магический куполоподобный щит делал городок невидимым и неслышимым для всех, кто был по другую сторону. Если кто-то из жителей самого города выходил за пределы барьера, то не мог вернутся просто потому, что не видел больше города, с его улицами и рядами аккуратных домов, лишь лес и темноту.

Таким был Мэджикшилд, и таким его когда-то сотворили тринадцать магов, желавших скрыться от мира в те времена, когда на них велась охота.

Орден фанатиков поклялся выследить и убить всех носителей магии, после того как один недальновидный маг рассказал всем, что Понтэя круглая.

И начались облавы и костры, ловушки и засады.

Занятно, что маги всегда творили, что хотели и им все прощалось. Люди готовы забыть о любом геноциде дай им только время, но скажи им один раз, что планета похожа на шар, и все, за тобой и подобными тебе начнется самая настоящая охота.

И, устав от этого, сильнейшие из магов создали Мэджикшилд.

Но, как и следовало ожидать, не смогли учесть всего.

И после пары поколений жители волшебного города столкнулись с проблемой того, что нет притока новых генов.

Так у городка появилась страшная тайна, которая заключалась в том, что полуразумные твари леса несколько раз в поколение похищали молодых женщин соседних с лесом королевств и приносили их к барьеру города.

Только люди могли проходить через колдовской щит города.

В то время, как только маги могли создавать особый наркотик, в обмен на который и были совершены похищения.

Посредством того же наркотика и гипноза бедным женщинам стирали память, и они начинали считать, что родились и выросли в этом городе.

Лишь иногда такая женщина могла остановится прям посреди улицы и напугано озираться по сторонам как-будто не понимая, где она очутилась, но чем дольше они жили в городе, тем реже такое случалось.

Таких женщин «из вне» истинные уроженцы Мэджикшилда называли «бедняжки». Но таковы были правила жизни этого города и то, что казалось варварством, спустя годы стало именоваться – традицией.

Арчибальд Дэроу никогда не участвовал в этой традиции, однако один раз он все же прибегнул к услугам лесных тварей в тайне от остальных «Славных парней». И так, не заметно для всего Мэджикшилда в нем появился новый горожанин.

Это был некто Генрих Шульц, и, в отличие от «бедняжек», он прибыл в город добровольно.

У Арчибальда Дэроу нашлись свои, ведомые лишь ему способы, и он выбрал идеального кандидата на роль опекуна Дэрэка.

Шульц был мужчиной лет сорока, выправка и манера говорить и держатся, выдавали в нем военного человека.

А если бы вы знали о Генрихе то, что знал о нем Арчибальд, то непременно поправили бы меня.

Скорей, его можно причислить не к военным, а к тактическому оружию, нежели к человеку. Вот как можно охарактеризовать Генриха Шульца.

Шпионаж, контршпионаж, диверсии, внедрение, ведение допросов, ментальная, психологическая и физическая подготовка, ведение боя в любых условиях, и многое, многое другое.

Но на Понтэе не было такого слова как шпион, зато было слово- speculator

Несмотря, однако, на свои невероятные умения, Шульц попался, а точнее был предан собственным господином.

И теперь после долгих пыток, истерзанный, но не сломленный, он ожидал своей казни, истекая кровью на дне ямы.

Когда на рассвете вас ждет казнь, время для вас течет иначе. Кажется, что оно летит как стрела и вместе с тем, тянется подобно патоке.

Прибывая в столь неестественном для живого существа состоянии, Генрих все же заметил, скорей благодаря привычке все замечать, нежели намеренно, как над ним, на прутьях решётки что перекрывала собой яму, лишая пленника возможности выбраться, защебетала птичка.

Это не была ворона или сова, либо какая-нибудь еще птица представительского класса.

Обычная, маленькая трясогузка, однако, стоило узнику встретится с ней взглядом, как в ее глазах вспыхнул фиолетовый свет.

И в голове Генриха зазвучал голос, он звучал непосредственно в сознании, попадая в него, минуя органы чувств.

И трясогузка предложила ему спасение и новую жизнь.

Внимательно выслушав голос, Генрих Шульц подумал: «А почему бы и нет».

О том, как был вызволен из плена и избавлен от казни speculator, можно рассказать отдельную историю.

Там было все: ревущие твари из далекого черного леса, сминающие оборону тюремного лагеря.

И минотавр, разрывающий стальные прутья решетчатого потолка, словно они не прочней ивовых прутиков.

Был пожар, были жертвы, была длительная и безуспешная для преследователей погоня, путешествие к далекому лесу, и полное переживаний для Шульца путешествие в колдовской чаще.

И бывший speculator прибыл в Мэджикшилд, дабы стать опекуном младенца.

А время шло дальше.

И не замечая ход времени, хотя кто знает, некогда рожденный и оживший в тот далекий дождливый четверг, маленький Дэрэк рос.