Эмеральд

–Вместе со мной в цитадели живет еще одиннадцать магов, не считая прислуги, – настаивал Арчи.

И ведь он серьезно считает, что двенадцать вечно прибывающих в раздумьях стариков это много. Да в громадине цитадели можно роту солдат расквартировать вместе с семьями, и не один из «соседей» Арчибальда этого не узнал бы.

Ох уж эти мужчины! – подумала Госпожа Гертруда, попав под влияния того же закона, что недавно Арчибальд.

– Зато у вас тут мыши в кладовую проходят по пропускам, – шепотом ответила она наконец, – У меня же проходной двор вместо дома, то у них понос, то геморрой, то любовное снадобье им подавай, по сетовала ведьма, то рожают, то чихают. Порой мне кажется, что в городе живет на пару тысяч больше, чем есть на самом деле. Дверь не закрывается от посетителей.

На самом деле, она преувеличивала и при том нещадно, но ведьма не ведьма, если не сумеет добиться своего, пусть даже привирая.

– А что случилось с тем несчастным, что залез к вам в цитадель пару лет назад? Говорят, хотел украсть волшебные драгоценности, – ледяным тоном вопросила Гертруда.

– Да ладно тебе, Труди, забавно же получилось, – Арчибальд безуспешно пытался уклонится от ястребиных глаз ведьмы.

– Забавно?! – свирепо зашептала Труди, стараясь одновременно и звучать грозно и не будить маленького ребенка, – Да части тела бедолаги потом месяц собирали по всему городу, при этом каждый ошметок его тела бормотал: «я больше так не буду, я больше так не буду».

– Ну дак и не будет же! – прыснул Арчибальд Дэроу себе в усы, но поймав на себе убийственный взгляд, тут же добавил, как проштрафившийся школьник перед учительницей, – Это все не я, Труд, честно. Это все Барт.

– Да верю я, верю, – смилостивилась Гертруда и положила задремавшего малыша в корзинку, – Ты хоть и старый дурак со скверным чувством юмора, но не конченый садист как Бартоломью.

– Вот как, «садист», а когда-то ты говорила, что он непосредственный и эксцентричный, – хотелось сказать Арчибальду, живо припоминающему как во времена их молодости, именно к Бартоломью ушла от него Гертруда.

Вместо этого маг сказал: «Да, Барт славный парень, ты же знаешь», нарочито проводя пальцами по виску, где за белоснежными волосами был шрам от шаровой молнии.

Напоминание о ревевшей когда-то дуэли между ним и Бартом, из-за некой знойной красотки, которая теперь стоит тут и умничает.

Труди заметила жест, и поджав губы, голосом, в котором было чуть больше беззаботной невинности, чем того требовала беседа продолжила:

– Я это к тому, что еще лет двадцать народ Мэджикшилда будет икать при одной мысли о цитадели.

–Без сомненья, – ответил маг, все еще мрачный от нахлынувших воспоминаний минувших лет, – Но что я скажу парням?

Они называли себя «славные парни». Двенадцать из тринадцати сильнейших магов и колдунов, живущих здесь, что еще не стали называть себя владыками и не принялись строить черные башни тут и там как раки отшельники. В общем нормальные парни, у и что, что любому из них человека испепелить, что муху прихлопнуть, все нормально, это же «славные парни».

В целом цитадель при всей мрачной готичности, больше напоминала мужское общежитие или студенческое братство, слившегося в симбиозе с домом престарелых, за теми исключениями, что тут не было какого-то ни было руководителя или директора, что мог бы призвать к порядку, да и девушки чирлидерши не лазили по ночам в окна. По той простой причине, что, если маг был в настроении, он вполне мог создать прямо из воздуха вполне материальные иллюзии девушек, в любом количестве и на любой вкус, этот способ досуга зарекомендовал себя в мистических кругах, поскольку с иллюзиями можно не разговаривать или ходить на свидания, а главное начисто отпадал вопрос о контрацепции.

Но в остальном это был дом для престарелых, и погружённых каждый в свой мир мужчин, которые не лезут в дела друг друга и требуют того же от остальных.

– Да эти твои парни и не заметят ребенка, если все правильно разыграть, -продолжила Гертруда

–Ну а почему бы не отдать его какой-нибудь семье в городе? – не сдавался маг.

– Потому что его силы уже активны, сам же сказал, и неизвестно, что будет дальше, – гнула свое Ведьма, – Как начнется ну допустим падеж скота, люди возьмутся за вилы и пойдут за головой мальчика, по той простой причине, что он не такой как все. И не важно падеж начался из-за него или нет, но что будет, когда толпа загонит его в угол? Я имею в виду, что случится с этой толпой?

– Много чего мало приятного, причем быстро, – согласился Дэроу.

–А в цитадели зашитые руны и прочие ваши фокусы, парни твои на худой конец. Все это приглушит его и на время сдержит, пока мы не придумаем, что делать дальше.

–Ну хорошо, – уступил маг.

Таков уж он был, непоколебим и властен, и даже Гертруда не решилась бы спорить с его решением в по-настоящему важных вопросах. Арчибальд легко уступал своей Труди в незначительных вещах.

«К тому же она права, – подумал Дэроу, – пока паренек растёт будет время все проверить.»

– Но не я же буду его растить? Все эти пеленки и распашонки, как ты себе это представляешь?

– Не волнуйся, дорогой мой, я бы не доверила тебе и печеной картошки, не говоря о младенце, – проворковала ведьма, то ли ради малыша, то ли ради Арчибальда, – У вас же тут прорва прислуги, так? Ну немного чар тут, капелька гипноза здесь. И малыша будут любить как родного. Да и парни твои не заметят. Подумаешь у челяди новый головастик или как-то так.

– Я было уже забыл, как ты коварна, – изумился маг.

– Ну, ведьма, я все-таки или нет? – подмигнула ему Труди.

– Дак нам нужна молодая девушка? Ну для, скажем так, усыновления? Ну мы могли бы нанять его мать, как горничную, ребенку же нужно молоко, – размышлял в слух Арчибальд

– Нет, нет. Только не ее. Подумай сам, Арчи, она хотела избавится от него, так или иначе хотела его смерти. И он мог это запомнить, как бы впитать через пуповину, – запротестовала Госпожа Гертруда.

– Я не думаю, что такое может быть, Труди. Это невозможно в конце концов! – изумился маг.

– Да, невозможно, как невозможно, чтобы мертвый, скорее выкидыш, нежели новорожденный, ожил сам по себе. Одним богам известно, на что, – и ведьма снова начала на распев растягивать слова, заглядывая в корзину, – Он спасёбин, а ня стё не спасёбень, да, мались? – риторически закончила ведьма.

–Еще завернет мамашу в бараний рог и поминай как звали. – произнесла Гертруда, обращаясь уже к Арчибальду, – Но мыслишь ты верно, только нужна не одна, а как минимум четыре кормилицы. И один надежный порядочный мужчина, желательно не очень молодой.

– Объясни почему, я заинтригован, – непонимающе сказал маг.

– Смотри, все просто, прислуга работает посменно. Мы найдем четыре девушки-кормилицы и каждой из них внушим, чтобы, как только она заканчивает смену, у нее возникало непреодолимое желание заботиться о «нашем» малыше так, как если бы это был ее собственный ребенок. А выходя на смену это чувство пропадало, и она забывала, что он вообще существует. Две девушки на дневную, две на ночную смену. Так мы сможем обеспечивать круглосуточный уход, а девушки смогут выполнять свои обязанности, не привлекая внимания твоих «парней».