Эмеслам

Шагая вслед за одним из охранников по коридору особняка, Шихатбудинов заметил в гостиной около полудюжины людей, которые возились с каким-то оборудованием. Приглядевшись, он понял, что они устанавливают телекамеры, микрофоны и импровизированную трибуну. Выходит, сардар готовит выступление на телевидении! Охранник распахнул перед ним двери, пропуская в кабинет хозяина дома.

Войдя туда, Шихатбудинов почтительно остановился на пороге. Месхингасар, облаченный в свой военный мундир, стоял у рабочего стола. Он находился в кабинете не один, рядом с сардаром суетились несколько человек: один из них валиком для чистки одежды убирал с его черного мундира несуществующие волоски, а другой начищал до блеска его ботинки. По знаку хозяина, слуги поспешили покинуть помещение.

— Рад тебя видеть, Вакиф! — проговорил сардар и дал ему знак подойти.

Когда Шихатбудинов приблизился к нему, то Месхингасар протянул ему правую руку — и они скрепили руки традиционным месламитским рукопожатием, сжав пальцами предплечья друг друга. Это был знак особого расположения со стороны сардара — так здоровались только с теми, к кому относились как к равному и хотели выказать особое доверие. В месламитском этикете это было высшее проявление мужской симпатии и лояльности. Если бы Месхингасар поздоровался с ним, положив руку на плечо, то это означало бы, что он воспринимает Шихатбудинова как своего подданного и не более того. Ну а если сардар не удостоил бы его даже кивком головы, то, как пить дать, дела совсем плохи — значит, ты лишился благосклонности своего повелителя.

— Как вы, сардар? Надеюсь, рана не слишком серьезная? — заговорил Шихатбудинов обеспокоенно.

— Как видишь, я способен стоять на ногах, — ответил тот с насмешливыми нотками. — Ты же знаешь, что, когда мы наедине, можешь обращаться ко мне без протокола.

Действительно, Месхингасар позволял Вакифу обращаться к нему фамильярно, но только в тех случаях, когда их никто не мог увидеть. При посторонних он обращался к сардару так, как от него требовала субординация, ничем не выдавая своего особого положения. Месхингасар не желал, чтобы кто-то стал считать Шихатбудинова его фаворитом.

— Как ты собираешься поступить с Ашургаловым? — задал волнующий вопрос Шихатбудинов.

Холодная улыбка мелькнула на губах сардара.

— Так ты тоже не сомневаешься, что это его рук дело? — чуть заметно прихрамывая, он ушел к креслу и тяжело опустился в него.

— Кто еще мог подстроить дело так, чтобы сигнал бедствия с резиденции не дошел до военных частей? — пожал плечами его гость. — Не будь этого фактора, можно было бы свалить случившееся на повстанцев, но…

Месхингасар достал сигару из шкатулки, прикурил и, выпустив сизый дым в потолок, заговорил:

— Должен признаться, я недооценил Ашургалова! Как видно, он долго и тщательно готовился к этому нападению: завербовал нескольких генералов среди военных чинов, расставил их на стратегически важные объекты — заручившись, что те не отреагируют на сигнал тревоги из моего дворца. У него почти получилось убить меня! Если б не один полковник — храбрый малый! — по чистой случайности не услышал сигнала бедствия и не понял, что его начальник участвует в заговоре против меня, то я бы не говорил с тобой сейчас, Вакиф.

— Месламтаэа уберег тебя, Мансур! — тихо произнес Шихатбудинов. — Клянусь тебе, я понятия не имел о том, что Ашургалов замышлял…

Сардар бросил на него долгий, непроницаемый взгляд.

— Я не собирался оскорблять тебе подобными подозрениями, Вакиф. Ты много лет служил мне и я обязан тебе жизнью, как я мог подумать о тебе так плохо?.. — заметил он снисходительно. — Я и не рассчитывал на то, что Ашургалов будет доверять тебе настолько, что посвятит в свои планы убить меня. Как бы ты не старался убедить Ашургалова в своей преданности ему, этот параноик никогда не сможет до конца поверить тебе.

Эти слова удивили Шихатбудинова:

— Если так, зачем ты приставил меня к нему?

— Я отправил тебя служить ему не для шпионажа, а для того, чтобы иметь в его окружении своего человека на тот случай, когда он настолько сильно меня разозлит, что я решу убить этого старого мерзавца, — спокойно сообщил сардар. — Тебе я доверяю и знаю, что твоя рука не дрогнет, когда понадобится свернуть шею Ашургалову.

Его гостю потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить услышанное.

— Ты вызвал меня сюда, чтобы отдать приказ убить его?

И снова Месхингасар взглянул на него непонятным взглядом.

— Нет. Я не собираюсь пока что его убивать. Рано! — он сделал едва заметное, но очень надменное движение плечами, как бы отметая мысль об устранении врага. — Ашургалов нужен мне живым до поры до времени. Ему еще уготована своя роль в моем плане…

— Что, если он опять организует покушение на тебя? — решил высказать свои опасения Шихатбудинов.

На это сардар презрительно хмыкнул:

— Меня не застать врасплох дважды, Вакиф! Не сомневайся, я не оставлю Ашургалову шанса организовать новый заговор, — он затушил сигару в пепельнице и, поднявшись на ноги, пододвинул в сторону Шихатбудинова тонкую пластиковую папку. — Я позвал тебя сюда по другой причине. Сам взгляни.

Охваченный дурным предчувствием, тот открыл папку — и увидел то, чего так боялся! На него смотрело увеличенное фото Валерии, взятое, судя по всему, из её паспорта. Шихатбудинов очень надеялся, что в этот миг его лицо не выдало эмоций, захлестнувших его нутро. С трудом проглотив болезненный комок в горле, мужчина поднял глаза на Месхингасара — тот, в свою очередь, все это время сверлил его пристальным взором.

— Кто это? — спросил Шихатбудинов, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

— Она похожа на нее? — вместо ответа поинтересовался сардар. — На мать твоей дочери?

Его гость не смог заставить себя ответить ему.

— Как звали твою возлюбленную? — продолжил расспросы Месхингасар.

Шихатбудинов усилием воли стряхнул с себя оцепенение.

— Бэлла… Её звали Бэлла… — прошептал он хрипло.

— Так она, — сардар кивнул на снимок в его руках, — похожа на Бэллу?

Врать было бесполезно и даже опасно, Вакиф это осознавал.

— Очень похожа… — он аккуратно отложил фото в сторону. — Но пока я искал её, то встречал многих, похожих на Бэллу! Это не значит, что…

Он хотел было сказать: «это не значит, что она дочь Бэллы», но Месхингасар оборвал его:

— Я много лет думал, какой бы она стала, если бы выросла. Пытался представить её облик, черты её лица… А потом увидел её на улице Мес-Кувы, — он ткнул пальцем в фото Валерии. — Первой моей мыслью было: «Именно такой она и должна была вырасти!» Именно такой я рисовал её в своем воображении! И я уверен, что мои чувства меня не обманывают.