Эмигрантка в стране магазинов

Еще один типичный мужской подарок в Европе представляет собой путешествие на двоих, осуществляемое на манер ужина в ресторане: если я его оплатил, то почему бы самому этим не воспользоваться, не съездить туда и не развеяться. А на просьбу жены: «Моя мама давно мечтала побывать в Таиланде!», – реакция европейского супруга обычно выглядит следующим образом: «Вот пусть на это путешествие сама и заработает!» Кроме того, редкий муж, выбирая в качестве подарка своей супруге заграничную поездку, ориентируется на ее вкус. По крайней мере я не знаю ни одну европейку, побывавшую в Венеции и Ля Скала по инициативе своего спутника жизни. Не секрет, что в большинстве своем сильный пол тянет туда, где есть пляж, телевизор и дешевое пиво, дабы воплотить в жизнь типичную схему абсолютного ничегонеделания. Ну и, пожалуй, самым распространенным подарком из набора стандартных подношений европейского супруга своей любимой являются кухонные принадлежности: комбайн, блендер, кофейный аппарат, посудомоечная машина, сковородка, набор специй и т. д. и т. п., то есть все необходимое для ежедневного приготовления разнообразной пищи ему же самому. Так что, милые мои россиянки, прежде чем критиковать своих благоверных, вспомните, что вам было ими подарено: изящная вазочка, часики, сережки, модное пальто или туфли – и оцените их от всего сердца. Ведь по сути эти подарки были сделаны вашими любимыми вам и только вам, а не себе, как это принято у европейцев.

Кстати говоря, с появлением в европейской культуре моды на метросексуальный внешний облик перестало быть понятным, что и кому дарить. Полагаю, многие из вас в курсе, что метросексуалами называют мужчин гетеросексуалов (то есть представителей традиционной сексуальной ориентации), отличительной чертой которых является тщательный уход за своей внешностью. Они стильно одеваются, удаляют со своего тела все волосы, за исключением тех, что растут на голове, регулярно посещают парикмахерские, массажные, косметические салоны, корректируют свою внешность посредством эстетической хирургии и прочее. К слову, наиболее уместным подарком ко дню рождения метросексуала, как это ни странно, может стать шелковая розовая футболочка, а никак не толстые зимние перчатки с подкладкой из овечьей шерсти, от которых, кстати сказать, возможно, не откажется супруга указанного гражданина. Так почему же это происходит: почему мужчины становятся похожи на женщин, а женщины на мужчин? Я бы ответила на это следующим образом: пусть европейцы скажут большое спасибо все тем же своим многовековым традициям. В частности, в одном из регионов средиземноморского государства Европы на дарение женщинам цветов отводится всего лишь один день в году – праздник Святого Георгия, когда, согласно традиции, мужчина должен преподнести своей любимой розу, а она ему – книгу. Хочется спросить, а почему, например, не газету? Это за один-то цветок?! По-моему, было бы честно. И если это не мачизм, то что тогда? Старинная традиция, ах-ах! Между прочим, если бы таковые тщательно соблюдались мужчинами-европейцами, то они бы до сих пор ездили на лошадях, а не на автомобилях. К слову сказать, тот же самый Святой Георгий бился с драконом не на жизнь, а на смерть, сидя на обычном мерине. Так почему бы гражданам-европейцам не взять с него пример? Кстати, Международный женский день восьмого марта отмечается в странах Европы так слабенько, что, можно даже сказать, вообще не отмечается. Скорее всего, это происходит потому, что мужчин-европейцев не воодушевляет поднимать бокалы за уравнивание женских прав со своими. Зато в Европе целыми семьями обожают собираться на праздниках Отца и Матери, которые, как нетрудно догадаться, превращаются для несчастных женщин в День Жарки, Варки и Мытья посуды. Мать? Мать. Вот и ухаживай за своими мужиками! А будут ли они за ней в День Матери ухаживать? Да нет, конечно.

Другой актуальной темой в Европе, на мой взгляд, является мода на силиконовых женщин. Вы, наверное, сразу подумали про надувных кукол. Нет, друзья мои, речь идет о живых существах с хромосомным набором по женскому типу со множеством силиконовых прокладок, распределенных по всему телу. Следуя этой тенденции, европейские представительницы слабого пола, подобно метросексуалам, год от года становятся все менее правдоподобными. Кстати, возьму на себя смелость предположить, что секс с такой женщиной вряд ли существенно отличается от секса с резиновой куклой, поскольку звук, издаваемый при трении о ее тело, получается абсолютно таким же, а поцелуй в губы напоминает открытие ртом бутылочной пробки. При этом силиконовые протезы, вставленные в губы европейских модниц, иногда достигают настолько большого размера, что страшно представить их с герпесом. Вообразите себе на мгновение болячку величиной с маленький футбольный мячик, оккупировавшую пол-лица. А может, в будущем и на это появится мода? И тогда губастые силиконовые женщины начнут между собой соревноваться, у кого из них герпес вырастет больше, выше, шире, объемистей…

* * *

Относительно европейского мачизма добавлю, что если рассматривать его с точки зрения укоренившихся в обществе традиций, дискриминирующих женскую часть населения, то примеров тому наберется немало. К слову, до сих пор в питейных заведениях некоторых государств Старой Европы женский туалет, в отличие от мужского, закрывается на ключ, который хранится у служащего бара и выдается женщинам только по требованию. Таким образом, если у посетительницы слабого пола возникает необходимость справить нужду, то она вынуждена просить ключ от туалета у работника барной стойки. Как вам такое нравится? Кстати говоря, никого из коренных жителей тех государств, к числу которых относилась Страна Магазинов, не возмущало такое отношение к женщинам, как к ужасным неряхам и грязнулям. А причиной этому была та самая особенность организма, которой матушка-природа наделила представительниц слабого пола для того, чтобы они могли производить на свет последующее поколение. Одним словом, речь идет о менструации. Так вот, многие служащие европейских заведений общепита полагали, что если женщина вынуждена просить у кого-то ключ от сортира, то, войдя в него, постарается там ничего не испачкать.

Вот казалось бы, мир современного европейского искусства уже ничем не удивить. В музеях и выставочных залах полным-полно «шедевров», написанных мочой, калом, соплями и грудным молоком. При этом многочисленные критики, опережая друг друга в положительной оценке очередного направления в искусстве, наперебой заявляют о чрезвычайной актуальности подобных работ провокационного плана, которых с каждым годом появляется все больше и больше. В этой связи мне хотелось бы задать следующий вопрос: «Уважаемые европейцы, а чем тогда вам мешает обычная менструация? Нате, берите ее от нас, женщин, и пишите ею свои картины. У нас этого добра много, а потому мы согласны предоставить ее вам в любых количествах и к тому же совершенно бесплатно». А что касается мужчин, закрывающих женские туалеты на ключ, то им я бы сказала следующее: «Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что своим появлением на свет обязаны прежде всего менструации? Ведь женщина без менструального цикла прародительницей стать не может, даже если очень того захочет. И поскольку всем нам, представительницам слабого пола, приходится пользоваться тампонами и прокладками, то, уважаемые мужчины европейских национальностей, придется вам с этим смириться, хочешь не хочешь».

Кстати говоря, именно в Стране Магазинов мне довелось познакомиться с ярым противником женских прокладок, накапливающихся в туалетах общественного пользования. Владельца этого бара, расположенного на углу высотного здания в самом центре столицы, звали Рикки. Причем ирония его судьбы заключалась в том, что, держа женский туалет своего заведения закрытым на ключ, сам он несколько раз в жизни пострадал от неправильного пользования сортирами, правда, не у себя дома, а в других европейских странах, расположенных немного южнее. Рассказывая о своих перипетиях, Рикки обычно начинал повествование с одной и той же фразы: «Для меня биотуалет – это как космическая ракета, в общем, загадка природы!» В первый раз ему пришлось воспользоваться этим устройством во время прогулки по небольшому старинному городишке соседней страны. В какой-то момент ему стало совсем невмоготу, а отель находился слишком далеко, чтобы успеть туда добежать. Тогда он решил справить нужду в ближайшем биотуалете, установленном в одном из закоулков, неподалеку от центральной площади. Сделав свои дела, что в данном случае означало сходить по-большому, Рикки нажал на рычаг для смыва. Однако вода из бачка почему-то не полилась. Тогда он еще несколько раз повторил попытку смыть свои экскременты, однако безрезультатно, и, как следствие, Рикки решил, что толчок неисправен. «Эх, знать бы заранее, тогда бы я им не воспользовался», – промелькнуло у него в голове. Впрочем, раскаиваться в содеянном было уже поздно, а вместо этого предстояло найти какой-нибудь приемлемый выход из создавшегося положения. «Ведь нельзя же наложить кучу и выйти из туалета, как ни в чем не бывало», – решил он, и тут, как нарочно, с наружной стороны двери раздался вежливый стук. Поняв, что избавляться от содеянного нужно любым способом, Рикки принялся лихорадочно колотить по всем кнопкам, расположенным рядом с унитазом, но этим добился лишь того, что в помещении биотуалета внезапно погас свет. Однако утверждать, что в дальнейшем ему пришлось орудовать в кромешных потемках, было бы неверно, поскольку солнечный свет в виде слабых бликов проникал через длинную щель под дверью, что и позволило ему довольно четко разглядеть силуэт туалетного оборудования.

К тому времени стоявшие на улице в ожидании своей очереди люди, услышав раздававшиеся в недрах биотуалета мощные удары кулаком, не на шутку встревожились. Кто-то из них еще несколько раз громко постучал в дверь. Затем все они стали друг с другом о чем-то взволнованными голосами переговариваться, и в дополнение ко всему прочему через несколько минут до Рикки донеслись звуки сирены полицейской машины. «Все, надо отсюда по-любому сматываться, – решил он. – В конце-то концов, не ночевать же мне здесь в обнимку с унитазом, да еще, похоже, кто-то из местных полицию вызвал на мою голову…» Хотя, с другой стороны, и следов преступления оставлять тоже было нельзя. «Ведь за такое могут не только оштрафовать, но и побить, – подумал он, – или еще хуже, упрятать за решетку по статье о вандализме в местах общественного пользования». Тогда в его голове родился быстрый и эффективный план по спасению самого себя. Туалетной бумаги там было предостаточно, а все еще бултыхавшаяся на поверхности воды какашка представляла собой конгломерат довольно твердой консистенции. Не теряя времени, Рикки быстренько выловил ее оттуда одной рукой, а другой принялся обматывать со всех сторон туалетной бумагой, наподобие техники изготовления поделок из папье-маше. И когда его экскремент, в конечном итоге, был так плотно в нее завернут, что казался гигантской гусеницей в стадии куколки, Рикки, держа его в руке, покинул помещение биотуалета. Впрочем, далеко уйти ему не удалось. Прямо на выходе из сортира его остановили полицейские, жестами приказавшие медленно положить перед собой на асфальт завернутую в бумагу какашку, а самому – поднять руки и убрать их за голову. По сути, дело было вот в чем. На момент описываемых событий во многих европейских странах весьма актуальной являлась проблема терроризма. И поскольку никто из местных жителей не желал закончить свою жизнь, подорвавшись на бомбе, то в случаях неясности происходящего самым благоразумным считалось вызвать полицию. Далее события развивались следующим образом. Приняв Рикки за террориста, полицейские, отойдя метров на двадцать, приказали ему по громкоговорителю продемонстрировать содержимое «гусеничного кокона». Разумеется, бедняге ничего не оставалось, кроме как, скрепя сердце, приступить к освобождению своей какашки от туалетной бумаги. В итоге, он окончательно ее размотал, а затем показал полицейским на вытянутой руке, в полном, так сказать, ее объеме и вонючести.

Однако же полицейские были не лыком шиты, а потому, решив, что ларчик так просто открываться не может, увиденному поверили не сразу. И чтобы окончательно убедиться в реальности представшего перед их очами человеческого экскремента, приказали Рикки сначала дотронуться до какашки пальцем, а потом тщательно размять ее до консистенции пюре, в качестве наглядного доказательства того, что в ней не содержится взрывчатых веществ. К стыду своему, Рикки пришлось подчиниться приказу блюстителей порядка. И только после того, как он прилюдно измельчил свой собственный экскремент, полицейские оставили его в покое, напоследок поинтересовавшись, из какой страны он прибыл к ним в качестве туриста. После произошедшего Рикки вернулся в отель в слегка очумевшем состоянии и сходу поинтересовался у местного гида, как осуществляется смыв в местных биотуалетах. А тот, ничуть не смутившись от вопроса, ответил, что это происходит автоматически при выходе посетителя через дверь. Проще говоря, надо было Рикки набраться наглости и, отбросив все свои гигиенические предрассудки, с гордо поднятой головой оттуда выйти. И всего-то! Шутка ли сказать, но на этом его похождения не закончились. Следующая история, связанная с пользованием биотуалетом, случилась в европейской стране, расположенной еще южнее предыдущей. По иронии судьбы, после двухчасового осмотра местных достопримечательностей Рикки снова приспичило сходить по-большому. И когда у него уже не оставалось сил сдержать внезапно накативший физиологический порыв, он зашел в ближайший биотуалет, а там, справившись с первоочередным заданием, аккуратненько смыл свои отходы и направился к выходу. Однако не тут-то было. Входная дверь почему-то не открывалась. Рикки опять нажал на смывной рычаг, решив, что биотуалет не сразу отреагировал на первый сигнал, но выход по-прежнему оставался заблокированным. Тогда, как и в предыдущей истории, он принялся нажимать на все подряд рычаги и кнопки. На беду, одна из них отвечала за автоматическое обеззараживание помещения, и, когда Рикки на нее нажал, вдруг прямо с потолка ему на голову полилась гремучая смесь целого набора моющих средств с сильным запахом хлорки. До смерти перепугавшись, Рикки истошно заорал и принялся колотить руками по двери биотуалета. Услышав его призывы на помощь, проходившие мимо пешеходы тут же вызвали бригаду спасателей.

Прибывшие на место ЧП профессионалы первым делом вырезали огромный кусок туалетной двери, а затем в помещение биотуалета зашел один из них и спросил у сжавшегося от страха в клубок Рикки: «Турист?» – «Ну да». «Тогда смотри», – и с этими словами спасатель открыл воду в установленном рядом с унитазом бидэ. Как только водный ручеек заструился, дверь биотуалета сама собой автоматически отодвинулась в сторону и проход освободился. Как выяснилось позже, согласно традициям той южной европейской страны считалось обязательным, справив нужду в туалете, сразу же после этого подмыться в бидэ. И поскольку подразумевалось, что любой человек регулярно осуществляет подобную процедуру подмывания, то входная дверь открывалась сама собой только после этого. К описанному выше хотелось бы добавить, что, каждый раз рассказывая эту историю, Рикки обычно завершал ее словами: «До чего же люди дошли, э-э-э, до чего докатились! Драят себе задницы, как будто это тарелки или сковородки какие-то. Зачем ее по пять раз на дню мыть-то? Чтоб дыру в ней протереть? А больше и незачем!»

* * *

Продолжая тему дискриминации по половому признаку, признаюсь, что в Стране Магазинов меня частенько охватывала непреодолимая ностальгия по российской женской эмансипации. Помню, как много лет назад в России, в нашем доме проживала одна семья, в которой муж, выпивая сверх меры, имел привычку погуливать от своей супруги на стороне, а она по каким-то источникам впоследствии всегда об этом узнавала. И когда ей становилось известно об очередном похождении своего благоверного, оскорбившаяся супруга встречала изменника на пороге с огромной скалкой в руке. Завидев ее, муж бросался наутек, сбегая вниз по подъездной лестнице. И пока он надеялся скрыться от своей разъяренной жены, та в это время не спеша шла на кухню, выбирала горшок с растением размером побольше, подходила с ним к открытому окну и, когда ее супруг выбегал из подъезда, сбрасывала этот горшок сверху прямо ему на голову. И иногда, между прочим, попадала. В эти знаменательные для нее моменты старый развратник падал на колени, обхватывал свою голову руками и истошно вопил. В дальнейшем, по возвращении домой ему не раз доставалось от жены скалкой. Но, как известно, милые бранятся – только тешатся, и, по завершении очередного конфликта, в последующие несколько месяцев в их семье устанавливались тишь да гладь да божья благодать.

Однако во многих европейских странах подобная ситуация в принципе невозможна по причине того, что там все друг на друга подают в суд: и за избиения, и за оскорбления, и за измены, и за испорченный в период отпуска отдых, и даже за невынос мусора, оговоренный в брачном контракте. И хотя я, в общем и целом, обеими руками за цивилизованный метод разрешения домашних конфликтов, но все же вообразите себе, что произошло бы с вышеозначенной семейной парой в европейском контексте. Адвокат жены потребовал бы от ее мужа выплаты штрафа за очевидный факт измены. А адвокат мужа, скорее всего, сначала попытался бы оштрафовать, а потом упрятать на несколько месяцев за решетку женщину со скалкой в одной руке и с цветочным горшком – в другой, по статье за нанесение тяжких телесных увечий. В результате, оставшийся без «всевидящего ока» гулёна пустился бы во все тяжкие, а его жена по выходе из мест заключения об этом сразу узнала бы и вновь подала бы на него в суд за множественные измены, к тому же ее адвокат потребовал бы от провинившегося выплаты очередного штрафа. К чему это я? Да к тому, что судьи и адвокаты не дали бы этим страстным любовникам и одного дня спокойно пожить. В конечном итоге они разрушили бы вулкан их страстей законами, постановлениями и поправками к постановлениям и ни за что не оставили бы в покое этих темпераментных и жизнелюбивых супругов. А иначе на ком еще так легко заработаешь?