Эмигрантка в стране магазинов
Шрифт:
Другую мою напарницу, проработавшую в соседней кассе три месяца, звали Эльвирой. Заступила она на службу с таким счастливым выражением на лице, будто лучше профессии кассира никакой другой в мире не существовало. Буквально в первый же день моя новая сослуживица обрушилась на меня с рассказами о том, как ей до этого было скучно жить в роли домохозяйки. Жаловалась Эльвира и на то, что собственные отпрыски замучили ее капризами и что супруг со свекровью уже давно перестали обращать внимание на все ее усилия по приведению дома в порядок, подразумевая, что все это происходит как бы само собой. В итоге новоиспеченная кассирша с гордостью заявила мне и моим сотрудникам по работе, что устроилась на эту работу не ради денег, а для повышения собственного авторитета в глазах своих родственников. Быстро освоившись с рабочими обязанностями, Эльвира ровно половину рабочего дня посвящала письменным ответам на эсэмэски своего мужа, который, судя по всему, забрасывал ее признаниями в любви. «Ах, смотри, пишет, что меня безумно любит и этим вечером приглашает на романтический ужин в ресторан!» – сначала читала, а потом демонстрировала мне очередное его сообщение Эльвира. И вот как-то раз она призналась нам, продавцам и кассирам, в том, что заботливый супруг умоляет ее оставить работу кассира. Повествуя об этом всем по очереди сотрудникам по работе, Эльвира закатывала глаза, заламывала руки и по-театральному стонала: «Чего только не сделаешь ради семьи! Ну как тут не согласиться, когда он меня та-а-ак любит!» И вот, в свой последний рабочий день Эльвира поднялась в кабинет заведующей, чтобы забрать какие-то бумаги, необходимые для расчета, а в это время за ней неожиданно заехал муж. Услышав от нас, что его супруга спустится через несколько минут, он решил ее подождать, встав рядом с моей кассой, чем сразу же привлек к себе внимание других сотрудниц. Одна из продавщиц, не сумев подавить в себе внезапно проснувшееся любопытство, приблизилась к нему и первой заговорила: «Так вы, значит, Эльвирин муж? А мы, знаете ли, о вас наслышаны и уже в курсе, что вы не хотите, чтобы Эльвира здесь работала». Вытаращив на нее глаза, мужчина опешил: «Да нет, почему же, любые деньги в семье с двумя детьми никогда не лишние». Признаться, такого ответа продавщица никак не ожидала и удивленно на него посмотрела. «Ка-а-ак?! – воскликнула она. – А нам
Полагаю, что у любого из вас, уважаемые читатели, неоднократно возникало желание поделиться с кем-нибудь своими самыми сокровенными мыслями, при этом совершенно не задумываясь о последствиях. Наверное, мало кому хоть раз в жизни не приходилось разговориться с пассажиром, сидящим на соседнем сиденье поезда или самолета. Согласитесь, что рассказывать о себе правду человеку, который живет за тридевять земель, к тому же с которым через несколько часов и на всю оставшуюся жизнь вы навсегда попрощаетесь, легко и приятно. Вот и наш магазин гигантских размеров напоминал этот самый вид транспорта, где в роли пассажиров, сменявшихся от остановки к остановке, выступали многочисленные служащие. Платили им так мало, что в первый же месяц работы многие продавцы уже начинали подыскивать себе другое рабочее место, обзванивая в перерыве на обед своих знакомых и помечая в местной газете объявления под названием: «Требуется персонал». Другими словами, текучка кадров в только что открывшемся магазине серфинговых принадлежностей была непрерывной. А если человек на какой-то работе долго задерживаться не собирается, то и поделиться с сослуживцами информацией личного характера для него, как правило, не представляет никакой опасности.
Откровенно говоря, каких только историй я там не наслушалась, однако, чтобы вам, уважаемые читатели, не наскучить, опишу на страницах этой книги лишь самые экзотические. Начну, пожалуй, с того, о чем мне поведала двадцатилетняя продавщица Стефани, прибывшая в Страну Магазинов на заработки из соседнего европейского государства. С уверенностью можно сказать, что природа наделила ее исключительной красотой и что все было при ней, за исключением одного, а именно Стефани не хватало самого обычного, элементарного здравого смысла. Когда покупатель просил ее показать ему куртку, она вела его к полкам с брюками и шапками, а всех, кто интересовался горными лыжами, уверяла, что нет ничего лучше катания на сноуборде. И вот как-то раз Стефани поведала мне о том, что несколько лет назад ей почти удалось закончить старшие классы общеобразовательной школы в Канаде. А почему это не увенчалось успехом, сейчас узнаете. По мнению самой Стефани, канадский мир оказался ужасно к ней несправедлив. Для двухлетнего изучения английского языка ее определили в семью, в которой проживал парень приблизительно такого же возраста. Правда, у него в гостях она задержалась недолго. Однажды мамаша этого канадского паренька застукала его в постели со Стефани, и тогда разгневанная родительница даже не стала разбираться, кто из них кого туда затащил, а вместо этого предпочла с треском выставить за дверь несовершеннолетнюю растлительницу, так сказать, от греха подальше. Между тем, оказавшись на подселении в следующем принявшем ее в свои объятия семейном коллективе, Стефани в рекордные сроки сумела обольстить отца этого добропорядочного семейства и вскоре была изгнана с величайшим позором его не на шутку оскорбившейся женой. И, наконец, самой последней каплей, переполнившей чашу терпения социальных канадских служб, занимавшихся обменом между учениками старших классов, стал случай с учителем колледжа, с которым Стефани тоже удалось спариться, причем прямо на столе одного из классных помещений, где она ежедневно оставалась после уроков для проведения работы над ошибками. Надо заметить, что Стефани рассказывала мне о своих любовных похождениях все равно что маленькая девочка о нечаянно разбитой ею маминой вазе – с полным отсутствием на лице выражения, свидетельствующего о чувстве вины или какого-либо неудобства. По-видимому, ее двадцатилетний жизненный багаж соответствовал размеру того самого чемоданчика, с которым она когда-то слетала в Канаду. А для десятка трусов и четырех лифчиков много ли места надо? «А как же ты очутилась в Стране Магазинов?» – поинтересовалась я у молодой авантюристки. «Как-как? Ну, мне же надо устраивать свою личную жизнь! А здесь вон их сколько, богатых-то!» – «А-а-а, теперь все ясно», – понимающе кивнула я.
Другим продавцом, совершенно чудесным образом оказавшимся в нашем магазине, был Стив, который прибыл в Страну Магазинов из далекой ЮАР. Не знаю, читали ли вам когда-нибудь в детстве русскую народную сказку про мужика, который все время обменивал то, что у него было, на что-нибудь другое. Сначала он купил порося, потом поменял его на теленка, теленка – на козу, ее – на гуся, того – на курицу и т. д., пока в конце концов не остался ни с чем. Таким же менялой по характеру был Стив, правда, менял он регулярно не товары и не живность, а свое место жительства. Началась эта эпопея восемь лет назад, когда он выехал из ЮАР в направлении Европы, устроившись помощником повара на рыболовецкое судно, но не учел того, что, возможно, его будет укачивать. В итоге, когда морские волны достигали шестиметровой высоты, Стив не только переставал быть пригоден к приготовлению пищи, но и вообще к чему-либо. Он не мог ходить, сидеть, удерживать предметы в руках и даже сказать пару слов без того, чтобы не опорожнить желудок, и при этом зачастую ему не удавалось добежать до туалета. В наказание за профнепригодность рыбаки высадили Стива в первой же европейской деревушке, в порту которой им удалось пришвартоваться, наотрез отказавшись везти его обратно в ЮАР. Правда, зарплату за путешествие в одну сторону они ему все-таки выплатили. В результате Стиву пришлось отправиться на поиски работы, и с того времени началась длительная эпопея его многоплановой трудовой деятельности. За восемь лет кем он только не был: официантом, заправщиком бензоколонки, няней для детей и собак, помощником повара, рабочим-строителем, ассенизатором, садовником, дояром, электриком и кем-то еще. Все эти профессии он осваивал на ходу и в разных европейских государствах, что позволило ему овладеть несколькими иностранными языками, а также научиться стратегическим методам выживания, не требовавшим большой затраты усилий. Основываясь на этом, смею предположить, что, если бы Стив когда-нибудь встретился с книжным персонажем Остапом Бендером, то им обоим было бы о чем побеседовать.
В частности, в последнем на подходе к Стране Магазинов европейском государстве Стив переквалифицировался в паломника. В Европе католическая церковь оказывала всяческое покровительство своим приверженцам, предоставляя бесплатный ночлег и еду во время паломнического путешествия, а потому для реализации этой затеи Стиву вполне хватило рюкзака с минимальным набором вещей и пары запасных кроссовок. Как он сам потом признался, дело было совсем не в религии, которая его никогда не интересовала, а в том, что ему ужасно надоело работать и захотелось вот так просто походить по Европе туда-сюда, ни о чем особенно не беспокоясь. Кстати, простота, которая иногда бывает хуже воровства, была самой характерной чертой Стива. Во время разговора с покупателями он запросто мог и крякнуть, и пукнуть, и вытереть рукавом сопли, а бывало даже, что в ходе беседы с клиентом у него неожиданно прорывался смачный пердёж. Любой другой человек на его месте от стыда захотел бы провалиться под землю, но Стив нисколько не терялся и тут же вежливо пояснял: «Не пугайтесь, это у меня газы отходят от вчерашнего горохового супчика». Кстати, постоянными продуктами его питания были лук и чеснок, заглушить запах от которых он пытался неограниченным употреблением виски, а на следующий день полученная в результате переваривания гремучая смесь окружала его в виде густого и вонючего облака, учуяв которое, служащие магазина разбегались от Стива в разные стороны.
И все же самым проезжим, то есть непонятно как очутившимся там персонажем был директор магазина, Патрик, охарактеризовать поведение которого было бы уместно следующим анекдотом. Мальчик заходит в автобус и покупает два билета. Водитель у него спрашивает: – «Зачем тебе два билета, ты же один?» – «На всякий случай, если один билет потеряю». – «А если второй потеряешь?» – «На этот случай у меня проездной». Точно таким же принципом запасных вариантов руководствовался Патрик. В гараже у него стояло аж три мотоцикла и два автомобиля, так, на всякий случай, если какой-нибудь из них внезапно сломается. И хотя Патрик был женат на очень милой и добропорядочной девушке, тем не менее в качестве запасного варианта всегда имел пару любовниц, на которых, впрочем, свет клином не сходился, а потому он постоянно пребывал в процессе отбора достойных кандидатур на их место. С этой целью Патрик периодически собирал всех продавцов нашего отдела и громко обсуждал с ними, какой из сотрудниц нашего магазина ему стоило бы заинтересоваться, на случай, если одна из любовниц захочет порвать с ним отношения. Когда наш директор уезжал отдыхать на море, то бронировал комнаты как минимум в пяти разных отелях и брал с собой три огромных чемодана с одеждой, поскольку предполагалось, что один-два из них могут быть либо потеряны, либо кем-то украдены, и при таком раскладе всегда оставался третий. Шутка ли сказать, но благодаря желанию всегда иметь запасной вариант Патрик и стал директором нашего магазина. Правда, до того, как его им назначили, эта должность была предложена шефом еще нескольким продавцам, но пока они раздумывали над принятием решения, именно Патрик самым первым ответил, что согласен, не имея ни малейшего представления о предстоящей работе, рассудив: а вдруг получится? В свою очередь, начальством это было расценено, как прекрасная боевая готовность, и его тут же назначили директором. В итоге его подчиненные, продавцы и кассиры, ежедневно наблюдавшие за носившимся туда-сюда, вечно взъерошенным шефом, на бегу кричащим: «Ребята, мне сейчас не до вас!», – вынуждены были сами как-то организовываться, объясняя друг другу, что и как надо делать. Причиной его чрезмерной занятости было то, что с первого же дня пребывания на руководящей должности Патрик регулярно ходил на собеседования в другие фирмы, договариваясь о новой работе, на случай, если его выгонят с этой.
По правде говоря, именно в магазине серфинговых товаров мне чаще всего приходилось выслушивать от сотрудников по работе истории, связанные с их криминальным прошлым. Многие из сослуживцев, совершивших в других европейских государствах преступления разной тяжести, скрывались в Стране Магазинов от правосудия, поскольку ее власти не сотрудничали с Интерполом. Однако чтобы вы, уважаемые читатели, не подумали, что моим постоянным окружением были насильники и серийные убийцы, от которых можно бог знает чему научиться, поспешу вас успокоить. В большинстве
своем вышеописанный контингент проштрафился на финансовых преступлениях. Жаклин с супругом удрали в Страну Магазинов после того, как в соседнем европейском государстве их поймали на неуплате налогов с продукции небольшой семейной фабрики. Рони чуть было не угодил в тюрьму за открытие нелегального публичного дома на территории своей же собственной квартиры. «Ну не повезло мне, не повезло, – сокрушался он. – Сосед, сволочь, заложил полицейским. Так я что, миллионером, что ли, с этого стал? Мелкому предпринимателю не с чего платить налоги, понимаешь? Ну, что мы там зарабатывали? Так только, на поддержку штанов, да еще девчонкам денег надо было дать на губную помаду, гель для душа, колготки и новые трусы…» Продавец по имени Энтони удрал из своей страны после того, как ему пригрозили судом за подделку наркотиков. Кроме шуток, суть его криминальных действий заключалась в том, что в качестве кокаина ему удалось втюхать нескольким наркоманам обычный зубной порошок, и надо же было тому случиться, что один из них оказался служителем закона и, разумеется, такого наглого обмана не потерпел. Робина Интерпол разыскивал из-за подделки документов, Сержа – из-за продажи товаров фальшивых марок, Клоэ – из-за проведения нелегальных абортов, Кристину – из-за погибшего при странных обстоятельствах богатого дядюшки, оставившего ей по наследству крупную сумму денег, которой, правда, она сумела воспользоваться лишь частично. Все эти истории, услышанные от сослуживцев по работе, обескураживали меня и пугали. Особенно в обеденный перерыв, когда посетителей было очень мало, мне никак не хотелось оставаться с глазу на глаз с кем-нибудь из своих коллег по работе, чтобы вновь не оказаться в ситуации доверенного лица, посвященного в криминальные события их жизни. Как бы то ни было, но сотрудники по работе не прекращали увольняться по причине того, что зарплаты оставались на прежнем, мизерном уровне, и магазинный «поезд» мчался все вперед и вперед, знакомя меня с новыми «пассажирами» и их жизненными обстоятельствами.Надо заметить, что работа обслуживающего персонала в Стране Магазинов осложнялась еще и тем обстоятельством, что мы никогда точно не знали, с кем имели дело. Любым посетителем или посетительницей запросто мог оказаться какой-нибудь родственник, друг, подруга или родственница шефа, а потому все время нужно было держать ухо востро. При этом наибольшие неприятности доставляли супруги и дети наших начальников. Главных шефов корпорации было пять, не считая самого прародителя, господина Рено. А теперь добавьте к каждому из них супруга или супругу и еще двух-трех малолетних отпрысков и подсчитайте конечную сумму. Словом, в совокупности набиралась та еще ватага, наподобие цыганского табора, регулярно обитающего на территории принадлежащих им магазинов. Все эти женщины, мужчины и разновозрастная ребятня ежедневно сновали туда-сюда по торговым секциям: взрослые то и дело возвращали купленные ими вещи, обменивая их на другие, а дети оглашали криками помещение магазинов. И поскольку представители этой коммерческой династии не слишком утруждали себя на офисных должностях, времени на походы по магазинам корпорации у них было предостаточно. При этом самую большую выгоду извлекали для себя супруги наших начальников, которым удавалось прилично сэкономить на нянях для своих малолетних отпрысков, используя в качестве таковых служебный персонал торговых точек. Каждая из них как минимум два раза в неделю приводила к нам своих чад, а потом как бы невзначай исчезала на пару-тройку часов. В результате, продавцам и кассирам приходилось развлекать их до прихода начальственных мамаш.
К слову, меня неизменно поражало то, в какой форме родственники нашего начальства выказывали свое недовольство качеством обслуживания. Они практически никогда не обращались к продавцу, отпустившему им не тот товар, или не той марки, или не того размера, а вместо этого, с гневными выражениями на лицах отправлялись к заведующему секцией и устраивали ему взбучку. Кстати сказать, аналогичным образом вели себя и их зажравшиеся и хамоватые детишки. Оставшись без отправившейся по делам родительницы, ее ребенок выбирал на свое усмотрение в качестве няньки какого-нибудь продавца, и тот на протяжении нескольких часов вынужден был играть с ним во всякую детскую ерунду. Но как только за ним возвращалась его мать, начальственное дитё тут же бросалось ей на руки, плача, пуская сопли и жалуясь на всех подряд служащих магазина, якобы все это время его обижавших и жестоко над ним издевавшихся. Разумеется, тон такого поведения задавали сами шефы, никогда не общавшиеся напрямую с продавцами, кассирами и каким-либо другим рабочим персоналом. Помню, как однажды на моих глазах подкрашивавший стену маляр нечаянно дотронулся рукой до свежей краски, и в этот момент был замечен шефом нашего магазина. Он сразу же подозвал к себе пальцем заведующего секцией, а затем приказал ему подойти к рабочему и сказать, чтобы тот больше так не делал. Заведующий моментально передал его приказ маляру, а тот в ответ возмутился: «А разве ваш шеф сам не мог мне этого сказать?» Не мог, не захотел – какая разница? В государстве беспошлинной торговли любой владелец магазина чувствовал себя самим Господом Богом, который решал, кого казнить, а кого миловать, не вступая при этом в непосредственный контакт с провинившимися. И, следуя их примеру, таким же правом наделяли себя ближайшие родственники начальства.
Что же касается коллектива продавцов отдела, в котором мне чаще всего приходилось работать на кассе, то поскольку все они были парнями, в количестве пяти-шести человек, некоторое время ушло у меня на адаптацию к особенностям поведения в мужском коллективе. Сутками напролет ребята без зазрения совести почесывали шириночные места, зевали, крякали, пукали и отпускали в адрес кассирш гнусновато-пошловатые шуточки. И все же несмотря на это, с ними было весело и интересно. Кстати сказать, многие из моих коллег на своих рабочих местах занимались не столько продажей серфингового снаряжения, сколько подтруниванием друг над другом, кассиршами и молоденькими покупательницами. Так мы шутили, прикалывались, ржали… А где-то через пару месяцев я стала замечать в себе неожиданную трансформацию. Так же, как и продавцы своего отдела, я частенько стала почесывать себе расположенное между ног место, иногда выпускала наружу кишечные газы и вслед за сотрудниками по секции, очарованными огромным бюстом зашедшей в отдел покупательницы, повторяла: «Вот это да!» Другими словами, адаптационные процессы завели меня не в ту степь. Нет, вы не подумайте, что я тут же воспламенилась любовью к женскому полу и захотела стать лесбиянкой. Этого не произошло. Просто, как бы это сказать, сама от себя не ожидая, я стала психологически подстраиваться под своих коллег – молодых парней сорви голова. Кстати говоря, подобное, как правило, происходит и в небольших женских коллективах. Сначала у сотрудниц выравнивается менструальный цикл, в разговорах начинают преобладать одни и те же темы, а в дальнейшем некоторые из них выходят замуж и беременеют почти в одни и те же сроки. Психологи утверждают, что в данном случае срабатывает чувство коллективной общности, когда на подсознательном уровне осуществляется приведение к общему знаменателю собственных жизненных установок с установками своих коллег по работе, а затем эти подсознательные процессы начинают управлять сознательными. Одним словом, глядя на свое ближайшее окружение, мы как бы сами себе внушаем, что наш образ жизни должен соответствовать другим членам коллектива.
Хотя в моем случае скорее всего доминировало желание внести в заунывный рабочий процесс нотки задора и веселья. Окрепнув как личность, в группе, сформированной из лиц мужского пола, в какой-то момент я решила поучаствовать в их развлекательных мероприятиях. Казалось бы, чем таким интересным можно было заняться на территории, ограниченной несколькими полками и вешалками с одеждой? Однако благодаря моим сослуживцам выяснилось, что способов валять дурака существовало несметное количество и что заниматься этим на своем рабочем месте доставляет неслыханное удовольствие. К примеру, оставив одного продавца на шухере, мы периодически удалялись по двое в самый дальний угол секции и там минут десять подбрасывали на бумажном листе теннисный мячик. При этом выигрывал тот, кому дольше других удавалось не уронить его на пол. Или же всем по очереди продавцам других отделов подкладывали в карман игрушечную змейку, обнаружив которую они с криком и выражением неподдельного испуга на лицах выбрасывали ее на пол. Еще бывало, что, спрятавшись за вешалками, я с продавцами играла в волейбол подушкой, издававшей пукающие звуки. Все это было настолько занимательно, что напоминало методы расслабляющего психологического тренинга, после чего работалось с еще большей отдачей и энтузиазмом.Но однажды с ребячьими шалостями у меня случился перебор, точнее, не у меня, а у директора нашего магазина – Патрика. Как-то раз он принес в нашу секцию новый аппарат для разработки мышц, основанный на подаче к мускульной системе электрического тока разного вольтажа. Этот аппарат в Европе получил большую популярность благодаря производимому на его пользователей не столько физиологическому, сколько психологическому эффекту. Видя, как при его подключении отдельные мышцы приходят в действие, многие считали, что от этого они стремительно похудеют, и в погоне за стройной фигурой бросались приобретать указанный аппарат. В свою очередь, директор нашего магазина Патрик, перед тем как выставить этот аппарат на продажу, решил испробовать его действие на продавцах нашего отдела. Сначала он подключил самый мизерный вольтаж, а затем постепенно стал увеличивать его мощность. И поскольку лица моих сотрудников при пользовании этим аппаратом не выражали никакого физического страдания, то по их примеру я выразила желание поучаствовать в данном эксперименте, а Патрик возражать не стал.
Он быстренько прикрепил к моим рукам датчики и подключил электрический ток, а дальше… Впрочем, что же в точности со мной тогда произошло, я узнала лишь из рассказов присутствовавших там очевидцев. По их словам, сначала меня затрясло крупной дрожью, и я упала на рядом стоящего продавца, схватившись обеими руками ему за голову. Буквально в следующую секунду волосы у него задымились, глаза стали бешено вращаться, а сам он, по-видимому, чтобы не шлепнуться на пол, вцепился пальцами в стол, на котором был установлен кассовый аппарат. Хотя, честно говоря, лучше бы он этого не делал, поскольку электрический разряд перешел от него ко всем остальным продавцам, прислонившимся в тот момент к столу. Затем они, все разом, громко вскрикнули и ничком попадали на пол. Тогда до Патрика дошло, что надо бы тот аппаратик временно отключить, что, собственно говоря, он и сделал. Придя в себя после получасового сидения на стуле и ни на минуту не прекращавшегося икания, я с опорой на плечо кассирши-напарницы каким-то образом сумела доковылять до ближайшего туалета, а там в ужасе принялась рассматривать свое отражение в зеркале. По правде сказать, то, что я увидела, соответствовало кардинально обновившемуся имиджу. Из зеркала на меня глядела чернокожая девушка с прической в мелкую кудряшку. Мои некогда русые волосы средней длины отдавали черно-фиолетовым оттенком и при этом не только торчали вверх, но и причудливым образом меж собой переплелись, напоминая толстые пружины разной длины, а логическим дополнением к этой прическе была посеревше-побуревшая кожа на руках, лице и шее. «Где ты так загореть-то успела? В солярии что ли?» – донесся до моих ушей комментарий кассирши с другого этажа, наткнувшейся на меня в помещении туалета. «И помяни мое слово, – добавила она, на бегу сполоснув руки водой, – тебе обязательно надо пользоваться защитным кремом от солнца, а не то в следующий раз обуглишься». По возвращении оттуда, в секции меня ждал директор магазина. Извинившись за содеянное, он бросился меня умолять никому на него не жаловаться. Из его сумбурных объяснений следовало, что, не успев как следует разобраться с режимом функционирования аппарата, он случайно перепутал кнопки и перевел его с минимального электрического разряда на максимальный, которым нас всех и шибануло. «Ладно, если не помру, то прощу», – заключила я.