Эмили из Молодого Месяца. Восхождение

Деревянная мебель, выкрашенная в отвратительный шоколадно-коричневый цвет, и стены, оклеенные обоями с еще более отвратительным узором, дополняли цветовую гамму. Картинки на стенах гармонировали с остальными предметами обстановки, особенно хромолитография, изображавшая увешанную драгоценностями королеву Александру[36], висевшая под таким углом, что, казалось, монаршая особа вот-вот упадет ничком... Даже хромолитография не смогла сделать королеву Александру страшной или вульгарной, но она была плачевно близка к этому. На узкой шоколадного цвета полке стояла ваза, полная бумажных цветов, которые не имели сходства с настоящими и тогда, когда, лет двадцать назад, были совсем новыми. Невозможно было поверить, что есть на свете хоть что-нибудь столь же некрасивое и наводящее такую же тоску, как они.

— Эта комната какая-то недружелюбная... она... не рада мне... я никогдане смогу чувствовать себя здесь как дома, — пробормотала Эмили.

Она почувствовала ужасную тоску по дому. Ей хотелось свечей Молодого Месяца, освещающих березы за окном... запаха росистого хмеля... ее мурлыкающих кошек... ее собственной дорогой комнатки, полной грез... тишины и теней старого сада... величественных гимнов ветра и залива — звучной старой музыки, которой ей так не хватало в этой далекой от берега тиши. Ей не хватало даже маленького семейного кладбища, где спали все умершие обитатели Молодого Месяца.

— Я незаплачу. — Эмили сжала кулачки. — Тетя Рут будет смеяться надо мной. В самой комнате нет ничего, что я смогла бы полюбить. Есть ли что-нибудь за окнами?

Она распахнула окно. Оно выходило на юг, в еловый лесок; на нее повеяло бальзамическим ароматом, который был как нежная ласка. Слева в просвете между деревьями, похожем на зеленое арочное окно, виднелся чарующий, залитый лунным светом пейзаж. По вечерам в это зеленое окно ей будет видно великолепие заката. Справа открывался вид на склон длинного холма, где раскинулся западный Шрузбури. В осенних сумерках холм, усыпанный огоньками домов, поражал своей сказочной прелестью. Где-то поблизости слышалось негромкое посвистывание: должно быть, в сумраке, на тенистых ветвях покачивались маленькие сонные птички.

— О, этокрасиво, — выдохнула Эмили, высовываясь из окна, чтобы глотнуть напоенного ароматом хвои воздуха. — Папа однажды сказал мне, что найти красоту, которую полюбишь, можно где угодно. Я полюблю этот вид из окна.

Тетя Рут, не постучавшись, всунула голову в дверь.

— Эмили, зачемты оставила салфеточку на спинке диване в столовой лежать криво?

— Я... не... знаю, — смущенно отвечала Эмили. Она даже не знала, что сбила какую-то салфеточку. Почему тетя Рут задает такой вопрос — словно подозревает ее в каких-то мрачных, тайных, зловещих замыслах?

— Спустись и поправь ее.

Когда Эмили послушно направилась к двери, тетя Рут воскликнула.

— Эмили Старр, сейчас же закрой окно! Ты с ума сошла?

— В комнате так душно, — взмолилась Эмили.

— Проветришь днем, но никогдане открывай окно после заката. Теперь яотвечаю за твое здоровье. Ты должна знать, что людям, склонным к чахотке, следует избегать ночного воздуха и сквозняков.

— Я не склонна к чахотке!— запротестовала Эмили.

— Споришь, как всегда.

— Но, если бы я и была склонна к чахотке, свежий воздух все равно был бы мне полезен. Так говорит доктор Бернли. Терпеть не могудухоты.

— Молодые думают, что старые — дураки, а старые знают, что молодые — дураки, — заявила тетя Рут, чувствуя, что возразить на эту пословицу нечего. — Иди и поправь ту салфеточку.

Эмили что-то проглотила и пошла. Злополучная салфеточка была расправлена и с математической точностью уложена на место.

Эмили постояла несколько мгновений и огляделась. Столовая тети Рут выглядела гораздо более великолепной и современной, чем гостиная в Молодом Месяце, где обычно обедали гости. Паркет... уилтоновский ковер[37]... дубовая мебель в старинном английском стиле. Но она, как подумала Эмили, была далеко не такой «дружелюбной», как гостиная в добром старом Молодом Месяце. И тоска по дому охватила Эмили с новой силой. Ей не верилось, что ей понравится в Шрузбури хоть что-нибудь... жить с тетей Рут или ходить в школу. После оригинального и саркастичного мистера Карпентера все городские учителя казались скучными и бесцветными, а среди первокурсниц[38] была девочка, которую Эмили возненавидела с первого взгляда. А она-то предполагала, что все будет так приятно — и жить в красивом Шрузбури, и ходить в среднюю школу.

— Что ж, ничто и никогда не оказывается именно таким, как ждешь, — сказала себе Эмили, вернувшись в свою комнату и на время предавшись пессимизму. Разве не рассказывал ей Дин о том, как всю жизнь мечтал прокатиться в лунную ночь в гондоле по каналам Венеции? А когда поплыл по этим каналам, его чуть не заели насмерть комары.

Эмили, стиснув зубы, влезла в постель.

«Мне просто придется сосредоточиться на лунном свете и романтичности обстановки, а комаров игнорировать, — подумала она. — Только... тетя Рут так жалит».

Глава 7

Обо всем понемногу

«20 сентября, 19~

В последнее время я совсем забросила мой дневник. Не так уж много свободного времени остается у человека в доме тети Рут. Но сегодня вечер пятницы, и, так как я не смогла поехать домой на выходные, мне пришлось обратиться за утешением к моему дневнику. Проводить выходные в Молодом Месяце я могу только раз в две недели. Тетя Рут хочет, чтобы два раза в месяц по субботам я помогала в уборке дома. Мы чистим весь дом от чердака до подвала — нужно это или нет, как сказал бродяга, мывший лицо каждый месяц — и затем в воскресенье отдыхаем от наших праведных трудов.

В этот вечер в воздухе пахнет морозцем. Боюсь, сад в Молодом Месяце может пострадать. Тетя Элизабет начнет поговаривать о том, что пора закрывать на зиму летнюю кухню и переставлять чугунную печку назад в дом — в большую кухню. Кузен Джимми будет варить картофель свиньям в старом саду и декламировать свои стихи. А Тедди, Илзи и Перри (счастливцы, они уехали домой!) будут там, и Ром будет рыскать вокруг костра. Но лучше об этом не думать. Когда думаешь, начинаешь еще больше тосковать по дому.

Шрузбури, школа и учителя начинают мне нравиться — хотя Дин был совершенно прав, когда сказал, что я не найду здесь никого, кто сравнился бы с мистером Карпентером. Старший и младший курсы смотрят на «приготовишек» сверху вниз и держатся очень покровительственно. Некоторые из них снизошли до меня, но не думаю, что кто-нибудь из них сделает вторую такую попытку... если не считать Эвелин Блейк, которая снисходиткаждый раз, когда мы встречаемся, а происходит это довольно часто, так как ее подруга Мэри Карзуэлл живет рядом с Илзи в пансионе миссис Адамсон.