Эмили

— Да, хорошая каша заварилась, — сказал он. — Но ничего, мы как-нибудь разберемся.

— Разве это возможно? — спросила я обреченно.

— Послушай, — продолжал он. — У тебя с Рори все кончено. Это ясно. Ты хочешь оставить ребенка?

Я подумала минутку.

— Да, хочу. Очень хочу.

— Это значит, ты остаешься с Рори?

— А что мне еще делать? Сама эту кашу заварила, мне и расхлебывать.

— Ты можешь переехать ко мне.

Все вокруг меня поплыло. Какое-то мгновение я могла думать только о том, как было бы чудесно, если бы Финн позаботился обо мне.

— О, Финн, — выдохнула я. Слезы навернулись мне на глаза. — Я тебя замучаю.

— Не думай. Во всяком случае, мы можем попробовать.

— А как же ребенок?

Он пожал плечами.

— Это ребенок Рори. — Я отхлебнула коньяку и чуть не задохнулась. — Ты же его возненавидишь, ты будешь вечно видеть в нем ненавистные тебе черты. С твоей репутацией на острове будет покончено — взять к себе жену своего врага, да еще беременную.

— Моя репутация это выдержит.

— Ты хочешь увести меня от Рори, чтобы досадить ему?

Это были ужасные слова. Рори бы меня за них ударил. Финн только посмотрел на меня задумчиво.

— Не знаю, — сказал он. — Я вчера об этом долго думал, после того, как отвез тебя домой. Конечно, в этом есть доля истины. Я не испытываю никаких угрызений совести, уводя тебя от Рори. Я знаю, он принес тебе одни только несчастья. Но будь ты даже замужем за моим лучшим другом, это ничего бы не изменило. Я бы все равно желал тебя. Это, пожалуй, самое отрицательное свойство любви — все моральные ценности утрачивают свое значение. — Лицо его смягчилось. — Но в ней много и положительного. Пойди ко мне.

— Нет, — сказала я. — Прошу тебя, не надо. Он протянул ко мне руки.

— Почему нет? Я хочу тебя.

— Было очень благородно с твоей стороны сделать мне такое предложение, но я не могу его принять.

— Благородно! О чем ты говоришь?

— Я знаю, почему ты это сделал. Из чистейшего альтруизма. Марина — твоя сестра, и ты чувствуешь себя виноватым, что они с Рори испоганили мне жизнь.

Финн допил свой коньяк.

— Перестань говорить вздор, Эмили! Меньшего альтруиста, чем я, не найти. Помимо своей работы, я ни о ком, кроме себя, не думаю.

— Ты взял меня вчера с собой…

— Я взял тебя вчера с собой, потому мне показалось, что тебе нужно проветриться. Теперь я понимаю, что хотел тебя с того самого момента, когда впервые тебя увидел — рвущей зубами розы в прозрачной ночной рубашке.

Я залилась краской.

— Как это мило сказано.

— Но ты не веришь ни одному моему слову?

— Нет, ты никогда бы не предложил мне переехать к тебе, если бы я не была беременна.

Отыскав в сумке салфетки, я промокнула себе глаза.

— Ну конечно, нет, я бы не стал с этим спешить.

— Нет совершенно никакого смысла сходиться с кем-то, кого ты совершенно не знаешь и не любишь.

— Пожалуй, что нет, — согласился он мрачно. Я окончательно утерла слезы.

— Извини. Я не собиралась плакать — просто это шок, Рори и Марина, ребенок. Помимо всего, я тебе не подхожу — я хочу сказать, на перспективу. Я бы не знала, с каким лицом здороваться с пациентами, всегда бы забывала передавать тебе вызовы, что-нибудь обязательно бы перепутала.

— И все же мы можем продолжать встречаться.

— Нет, — сказала я. — В моем положении это не годится. Беременность превращает женщину в монахиню.

Финн засмеялся, но в его смехе чувствовалась горечь.

— Кому знать, как не тебе? Ведь у тебя такой опыт — не меньше четверти часа. Но тебе придется приходить ко мне на обследование. Если ты не хочешь видеть меня, Джекки Бэррет за тобой присмотрит.

— Кто она такая?

— Мой новый врач.

О Боже, я чуть не задохнулась от внезапного приступа ревности. С трудом удерживаясь от слез, я не рискнула поцеловать Финна, чтобы не сорваться.

— До свидания, спасибо тебе, — сказала я.

Вид у него вдруг стал усталый и безнадежный.

— Ладно, возвращайся к Рори, если хочешь, но помни, я всегда рядом. Стоит тебе только позвонить, и я приеду за тобой.

Глава 20

Семейную жизнь на такой основе не построить заново. Вернувшись домой, я совсем уже собралась с духом, чтобы сказать Рори о ребенке, но он ничего вокруг не замечал, поглощенный размазыванием по холсту синей краски. Струсив однажды, я уже никак не могла решиться вновь.

Следующие несколько недель он настолько ушел в работу, что я для него вообще перестала существовать.

Я все время думала о ребенке. В кино лишний раз не пойти, а ребенка с кем оставить? На море не поехать. Грязные пеленки, бессонные ночи. Я сама, в безразмерных лифчиках, располневшая, отяжелевшая, утратившая всякую привлекательность.

Но в то же время я была охвачена радостным волнением. Когда это существо появится на свет, мне будет кого любить, любить открыто, не стыдясь своего чувства, как я хотела любить Рори, как обстоятельства помешали мне любить Финна.

Мне так хотелось рассказать Рори. Я купила бутылку шампанского и каждый день доставала ее из потайного местечка в шкафу, но потом снова прятала.

Я пыталась вновь привлечь к себе Рори, но изо дня в день слышала от него только: «Господи, до чего я устал!» Как только я ложилась в постель, он тушил свет, поворачивался ко мне спиной и притворялся спящим.

Лежа рядом с ним, я прислушивалась к шуму моря и думала о Финне, который, наверно, был все еще на работе, принимая роды или успокаивая больного. Суровые черты его прекрасно-некрасивого лица вставали у меня перед глазами. Сколько я могу еще выдержать, думала я, и волосы у меня сырели от непрерывно струящихся слез.

В надежде увидеть Финна я бывала на каждой вечеринке, затеваемой на острове, но он нигде не появлялся. В результате я опять напивалась и по утрам чувствовала себя омерзительно.

Я побывала, однако, у мисс Бэррет, нового врача. Любопытство одолело меня. Я прошла обследование, после чего была в шоке. Мисс Бэррет была природная блондинка, стройная — одна из тех женщин, которые выглядят великолепно без всякой косметики — умная, утонченная, знающая, умеющая держать язык за зубами. Одним словом, полная противоположность мне.