Эмма (пер. И.Мансурова)
Шрифт:
Эмма давно уже положила ответить решительным отказом на подобное посягательство, а приглашения от них все не было и не было; когда оно наконец пришло, когда выпад был сделан, она испытала очень противоречивые чувства. И в Донуэлл, и в Рэндаллс приглашение давно послали, ее же с отцом никто пока не звал; заверения миссис Уэстон, что, «по ее предположениям, они просто не осмелятся допустить по отношению к вам подобную вольность; они знают, что вы не обедаете вне дома», не вполне удовлетворили Эмму. Ей казалось, что она должна получить предлог для отказа; да и, в конце концов, раз под их крышей соберутся все самые близкие ее друзья, может быть, приглашение стоит принять? Эмма колебалась. На вечере у Коулов ожидали и Харриет, и Бейтсов. Они говорили об этом накануне, когда гуляли по Хайбери, и Фрэнк Черчилль очень серьезно сокрушался по поводу ее отказа. А вдруг
Именно прибытие этого самого приглашения в то время, как в Хартфилде были Уэстоны, и сделало их присутствие столь желанным; хотя первым ее побуждением, разумеется, было отказаться от визита. Однако Эмма так поспешно принялась спрашивать Уэстонов, как, по их мнению, ей следует поступить, что их совет принять приглашение был воспринят с облегчением и благодарностью.
Она решила, что, принимая во внимание все обстоятельства, пойти все-таки стоит. Коулы выразили свое желание видеть ее вполне достойно – письмо дышало предупредительностью и вниманием по отношению к ее отцу. «Они позволили бы себе просить оказать им такую честь ранее, но ждали лишь прибытия ширмы из Лондона, которая, как они надеются, сумеет оградить мистера Вудхауса от всех сквозняков и таким образом побудит его с большей охотой оказать им честь своим присутствием». Словом, убедить Эмму пойти не составило большого труда; быстро посовещались, как лучше поступить, чтобы мистеру Вудхаусу не было неудобно: вполне можно рассчитывать, что миссис Годдард, если не миссис Бейтс, составит ему компанию. Мистера Вудхауса еще надо было убедить отпустить дочь на званый обед в один из ближайших дней и позволить ей провести целый вечер вдали от него. Что же касается вопроса об участии в званом обеде его самого, Эмма вовсе не хотела, чтобы батюшка рассматривал такую возможность – слишком поздний час был назначен для обеда, слишком многолюдное общество ожидалось у Коулов. Довольно скоро мистера Вудхауса удалось уговорить не ходить.
– Не любитель я званых обедов, – сказал он, – никогда им не был. И Эмма тоже. Мы ранние пташки. Жаль, что мистер и миссис Коул все это затеяли. По-моему, было бы куда лучше, если бы они как-нибудь зашли к нам следующим летом, после обеда, и выпили бы с нами чайку. Да взяли бы нас на прогулку… Дневная прогулка – что может быть лучше? Ведь мы рано ложимся спать и пошли бы домой, не рискуя простудиться от вечерней сырости. Летними вечерами выпадает роса, я бы рекомендовал всем остерегаться. Но раз они так хотят видеть у себя на обеде милую Эмму, и так как вы оба там будете, и мистер Найтли тоже, будет кому приглядеть за ней, и я не имею намерения препятствовать при условии, если погода будет подобающей, ни сырой, ни холодной, ни ветреной. – Затем, оборотясь к миссис Уэстон, он добавил с легким упреком: – Ах! Мисс Тейлор, если бы вы не вышли замуж, вы остались бы дома со мной.
– Что ж, сэр, – вскричал мистер Уэстон, – так как я увез мисс Тейлор, значит, именно мне надлежит поискать замену! Я сейчас же зайду к миссис Годдард, если вы не против.
Но мысль о необходимости немедленных действий лишь усилила, а не ослабила возбуждение мистера Вудхауса. Дамы лучше знали, как справиться с его состоянием. Пусть мистер Уэстон успокоится, все устроится своим чередом.
От такого обращения мистер Вудхаус достаточно быстро перестал волноваться и заговорил как обычно: он рад будет повидать миссис Годдард. Он относится к миссис Годдард с величайшим уважением… Эмме следует черкнуть ей записочку и пригласить ее. Записку может доставить Джеймс. Но прежде всего следует направить письменный ответ миссис Коул.
– Передай, дорогая, мои извинения, да повежливее. Ты скажешь, что я, в силу слабого здоровья, никуда не езжу и поэтому вынужден отклонить их любезное приглашение. Разумеется, начни письмо с благодарности за приглашение. Но ты все сделаешь как надо. Нет нужды учить тебя, как писать подобные записки. Надо не забыть напомнить Джеймсу, что карета понадобится во вторник. С ним ты будешь в безопасности. Правда, с тех пор, как они разбили новую подъездную аллею, мы были там всего однажды, но все же я не сомневаюсь в том, что Джеймс доставит тебя в целости и сохранности, а когда ты доберешься, не забудь сказать, когда Джеймсу заехать за тобой. Лучше отправляйся домой пораньше. Тебе не придется по душе засиживаться в гостях допоздна. После чая ты почувствуешь
сильную усталость.– Папа, но не хотите же вы, чтобы я уехала до того, как устану?
– О нет, милая! Однако уверяю тебя, ты устанешь быстро. Когда одновременно говорят много людей… Шум тебе не понравится.
– Но, дорогой мой сэр, – воскликнул мистер Уэстон, – если Эмма уедет рано, вечер будет испорчен!
– И ничего страшного, – возразил мистер Вудхаус. – Чем раньше заканчивается вечер, тем лучше.
– Но вы не учитываете реакцию Коулов на ее ранний отъезд. Они могут обидеться, если Эмма уедет сразу после чая. Они люди добродушные, без претензий… Но все же, если кто-то уедет от них рано, им может показаться, будто их общество невысоко ценят, особенно если так поступит не кто-нибудь, а мисс Вудхаус. Уверен, сэр, вы не хотели бы ни огорчить, ни обидеть Коулов. Они славные люди, хорошие и вот уже десять лет являются вашими соседями.
– Что вы! Ни за что на свете не хотел бы я обидеть их. Спасибо, мистер Уэстон, за то, что напомнили мне. Мне было бы очень неприятно как-нибудь огорчить или задеть их. Я знаю, какие они достойные люди. Перри говорит, что мистер Коул даже пива в рот не берет. Вы бы не сказали такого, увидев его, но он страдает от разлития желчи – недуг доставляет мистеру Коулу много страданий. Нет-нет, я никоим образом не хотел задеть их. Милая Эмма, мы должны все продумать как следует. По-моему, не стоит обижать мистера и миссис Коул. Лучше задержись немножко дольше, чем тебе, возможно, захочется. Ты потерпишь, если устанешь. Среди друзей, знаешь ли, тебе будет покойно.
– О да, папа! За себя я совершенно не боюсь… И если бы не вы, я бы, не задумываясь, пробыла в гостях столько же, сколько и миссис Уэстон. Вот только тревожусь, как бы вы не решили сидеть допоздна, дожидаясь меня… Вы не вовремя ляжете спать. Раз с вами будет миссис Годдард, то я не боюсь, что вам будет неуютно. Она, как вы знаете, любит пикет, но после того, как она уйдет домой, боюсь, что вы будете сидеть один, вместо того чтобы пойти спать в привычное время, и мысль об этом совершенно лишает меня покоя. Вы должны обещать мне не сидеть и не ждать меня.
Мистер Вудхаус обещал лечь спать вовремя при условии, если и Эмма, в свою очередь, тоже пообещает ему кое-что: например, если она вернется домой замерзшей, она должна непременно как следует согреться! Если она будет голодна, она должна взять что-нибудь поесть – пусть ее горничная дождется ее. И пусть Сэрль и дворецкий, как всегда, присмотрят за тем, чтобы в доме все шло своим чередом.
Глава 26
Фрэнк Черчилль вернулся, однако обитатели Хартфилда не узнали, пришлось ли его отцу и мачехе из-за него задержаться с обедом, ибо миссис Уэстон так хотелось, чтобы мистер Вудхаус полюбил ее пасынка, что она не стала бы выдавать ничего из его несовершенств, если это можно было утаить.
Он вернулся подстриженный и очень добродушно подшучивал над собой, но, казалось, совершенно не стыдился своего поступка. У него не было резона жалеть, что волосы его слишком коротки, чтобы скрыть смущение на лице; не было резона жалеть о потраченных деньгах, дабы улучшить настроение. Он был так же неустрашим и весел, как всегда; при виде его Эмма потом наставительно заметила про себя: «Не знаю, так ли это должно быть, но, конечно, глупости перестают быть глупостями, если совершаются людьми благоразумными и притом безо всякого стыда. Злая выходка всегда остается злой выходкой, но безрассудство – не всегда безрассудство… Все зависит от того, как трактовать тот или иной поступок. Мистер Найтли не прав: Фрэнка Черчилля никак не назовешь пустым и глупым молодым человеком. Будь он таким, он бы вел себя по-другому. Он или гордился бы своим достижением, или стыдился его. Он бы либо выставлял свой поступок напоказ, либо выворачивался, придумывал всевозможные недостойные отговорки, дабы оправдать собственное тщеславие… Нет, его никоим образом нельзя считать ни пустым, ни глупым».
Во вторник Эмма снова получила возможность увидеться с ним, притом дольше, чем прежде; она смогла судить о его поведении в целом и делать выводы о том, что значит его поведение применительно к ней самой, гадать, скоро ли ей прилично отбросить холодность, и воображать, что могут подумать соседи и знакомые, в первый раз увидев их вместе.
Она с нетерпением ждала званого вечера, несмотря на то, что обед давали Коулы. Кроме того, она никак не могла забыть, что даже в те дни, когда мистер Элтон пользовался ее расположением, ничто не раздражало ее больше, чем его пристрастие к обедам у мистера Коула.