Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

наиобыкновеннейшей рассудочной метафизики. Здесь происходит то же

самое, что мы находим в бесконечном прогрессе: то соглашаются, что

конечное не обладает бытием ? себе и для себя, что оно не обладает

самостоятельной действительностью, абсолютным бытием, что оно

представляет собою лишь нечто преходящее; то сейчас же забывают это

и представляют себе конечное чем–то самостоятельно пребывающим,

чем–то лишь противостоящим бесконечному, всецело отделенным от

него и не подвластным уничтожению. Мышление полагает, что оно

таким образом поднимается к бесконечному, а на самом деле оно

испытывает как раз противоположную судьбу: оно приходит к

бесконечному, которое есть только конечное, и, полагая, что покинуло

конечное, оно скорее его сохраняет, превращает его в абсолютное.

После этого разъяснения несостоятельности проводимой

рассудком противоположности между конечным и бесконечным (можно

было бы с пользой сравнить с этим разъяснением платоновский

диалог «Филэб») легко может притти на ум выразиться и здесь так, что,

следовательно, конечное и бесконечное едины, что истина, подлинная

бесконечность, должна быть определена и высказана как единство

бесконечного и конечного. Такое выражение в известной мере правильно,

но оно в такой же мере неточно и неправильно, и к этому выражению

применимо то, что мы заметили выше относительно единства бытия и

ничто. Это выражение даже навлекает на себя справедливый упрек в

оконечивании бесконечности, в выдвигании некоего конечного

бесконечного. Ибо это выражение дает повод думать, что конечное здесь

оставлено нетронутым в нем не высказывается ясна и определенно, что

конечное снято в бесконечности. А если бы было принято в соображение,

что конечное, положенное единым с бесконечным, во всяком случае не

И*

164

может оставаться тем, чем оно было вне этого единства и, по крайней

мере, несколько пострадало в своем определении (подобно тому, как

щелочная соль теряет некоторые свои свойства, соединяясь е

кислотой), то это выражение давало бы повод думать, что такая же судьба

постигает и бесконечное, что оно, как отрицательное, с своей стороны,

также притупляется о конечное. А это и происходит на самом деле с

абстрактным, односторонним бесконечным рассудка. Но подлинное

бесконечное не находится в положении односторонней кислоты,

а сохраняет себя. Отрицание отрицания не представляет собою

нейтрализации; бесконечное есть положительное и лишь конечное есть

снятое.

В для–себя–бытии выступает определение идеальности. Наличное

бытие, взятое ближайшим образом лишь со стороны его бытия или его

утверждения, обладает реальностью (§ 91), и, следовательно,

конечность также ближайшим образом выступает в определении

реальности. Но истину конечного составляет, наоборот, его идеальность.

И точно так же бесконечное рассудка, которое ставится им рядом с

конечным, само есть одно из двух конечных, не истинно, есть нечто

идеализованное.

Эта идеальность конечного есть основное положение философии,

и каждое подлинно философское учение есть поэтому идеализм. Важно

только не принимать за бесконечное то, что по самой его характеристике

тотчас же превращается нами в особенное и конечное. Мы поэтому

здесь ему уделили больше внимания и развили пространно это

различение: от него зависит основное понятие философии, истинно бесконечное.

Это различение вполне уясняется простыми и могущими поэтому

казаться незначительными, но неопровержимыми соображениями,

содержащимися в этом параграфе.

с. Для–себя–бытие.

§ 96.

а) Для–себя–бытие, как соотношение с самим собою, есть

непосредственность, а как соотношение отрицательного с самим собою оно

есть для себя сущее одно — то, что в самом себе не имеет различий и,

следовательно, исключает другое из себя.

Прибавление. Для–себя–бытие есть завершонное качество и, как

таковое, содержит внутри себя бытие и наличное бытие как свои идеали-

УЧЕНИЕ 0 БЫТИИ

165

зованные моменты. Как бытие, для–себя–бытие есть простое соотношение

с собою, а как наличное бытие оно определенно, но теперь эта

определенность уже не есть более конечная определенность нечто в его

отличии от другого, а есть бесконечная определенность, содержащая

внутри себя различие как снятое.

Ближайшим примером для–себя–бытия служит для нас «я». Мы

раньше всего знаем себя налично сущими, отличенными от других

налично сущих и соотнесенными с последними. Но дальше мы также

знаем эту обширную область наличного бытия как бы заостренной в

простую форму для–себя–бытия. Когда мы говорим «я», это есть

выражение бесконечного и вместе с тем отрицательного соотношения с

собою. Можно сказать, что человек отличается от животного и,

следовательно, от природы вообще, главным образом, тем, что он знает

себя как «я». Этим мы вместе с тем высказываем, что вещи,

принадлежащие царству природы, не доходят до свободного для–себя–бытия, а,

как обладающие лишь наличным бытием, суть всегда лишь бытие для

другого. — Далее, следует сказать, что мы вообще должны брать для-

себя–бытие как идеальность, в противоположность наличному бытию,

которое мы обозначили выше как реальность. Реальность и

идеальность часто рассматриваются как два определения, противостоящих

друг другу с одинаковой самостоятельностью, и согласно с этим

говорят, что, кроме реальности, есть также и некая идеальность. Но