Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

Но, помимо этого, форма предложения, или, выражаясь более

определенно, форма суждения, неподходяща для выражения

конкретного— а истина конкретна — и спекулятивного; суждение,

благодаря своей форме, односторонне и постольку ложно.

Прибавление. Эта метафизика не была свободным и объективным

мышлением, так как она не давала объекту определяться свободно из

самого себя, а предполагала его готовым. — Что касается свободного

мышления, то нужно сказать, что греческая философия мыслила

свободно, а схоластика несвободно, так как последняя брала свое

содержание как бы данным, а именно данным церковью. —Мы, люди нового

времени, благодаря всему нашему образованию, посвящены в

представления, которые нам очень трудно преступить, так как эти

представления обладают глубочайшим содержанием. В лице античных философов

мы должны себе представлять людей, всецело стоящих на почве

чувственного созерцания и не имеющих никаких других предпосылок,

кроме неба над ними и земли вокруг них, ибо мифологические

представления были отброшены в сторону. Мысль в этом вещном

окружении свободна и ушла внутрь себя; она свободна от всякого

материала, она пребывает в своей чистоте у себя. Это чистое нахождение

у себя составляет отличительную черту свободного мышления, —

как бы отправляющегося в плавание в чистое море, где нет ничего

ни под нами, ни над нами и где мы находимся наедине с самими

собою.

§ 32.

3) Эта метафизика сделалась догматизмом, потому что она,

согласно природе конечных определений, должна была принимать,

что из двух противоположных утверждений, каковыми были

вышеуказанные положения, одно должно быть истинным, а другое — ложным.

Прибавление. Прямой противоположностью догматизма является

ближайшим образом скептицизм. Древние скептики называли

догматической вообще всякую философию, поскольку она выставляет

70

определенные положения. В этом, более широком смысле

скептицизм признает догматической также и собственно спекулятивную

философию. Но догматизм в более узком смысле состоит в том, что

удерживаются односторонние рассудочные определения и

исключаются противоположные определения. Это вообще строгое или-

, согласно которому утверждают, например, что мир или конечен,

или бесконечен, но непременно лишь одно из этих двух.

Истинное же, спекулятивное есть, напротив, как раз то, что не имеет в себе

таких односторонних определений и не исчерпывается ими, а, как

целостность, содержит внутри себя совместно те определения, которые

догматизм признает в их раздельности незыблемыми и

истинными. — В философии часто односторонность ставится на–ряду с

с целостностью, утверждается, что она есть по отношению к последней

некоторое особенное, незыблемое. Но на самом деле одностороннее

не есть нечто незыблемое и существующее само по себе, а содержится

в целом, как снятое. Догматизм рассудочной метафизики состоит в

том, что односторонние определения мысли удерживаются в их

изолированности; идеализм спекулятивной философии, напротив,

обладает принципом целостности и выходит за пределы односторонности

абстрактных определений рассудка. Так, например, идеализм

утверждает: душа не только конечна и не только бесконечна, а она есть по

существу своему как то, так и другое, и, следовательно, она не

есть ни то, ни другое, т. е. такие определения в их изолированности

не имеют значимости, а имеют силу лишь как снятые. — Идеализм

встречается также в нашем обычном сознании; мы соответственно ему

говорим о чувственных вещах, что они изменчивы, т. е. что они обладают

как бытием, так и небытием. — Упорнее держимся мы

рассудочных определений. Последние, как определения мысли, признаются

более прочными и даже абсолютно незыблемыми. Мы их

рассматриваем как отделенные друг от друга бесконечной пропастью, так

что противоположные друг другу определения никогда де не могут

соприкоснуться. Цель борьбы разума состоит в том, чтобы преодолеть

то, что фиксировано рассудком.

§ 33.

Первую часть этой метафизики в ее упорядоченной форме

составляла онтология, — учение об абстрактных определениям Сущности.

Для этих определений в их многообразии и конечной значимости, не

ПЕРВОЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ 71

существовало принципа; их должны были поэтому эмпирически и

случайно перечислять; ответ на вопрос об их содержании мог быть

основан лишь на представлении, на заверении, что под этим

словом разумеют именно то–то и то–то, а иногда также и на

этимологии. При этом могла итти речь лишь о соответствующей

словоупотреблению правильности анализа и об эмпирической полноте,

а не об истинности и необходимости таких определений, взятых самими

по себе.

Примечание. Вопрос о том, истинны ли взятые сами по себе

понятия—-бытие, наличное бытие, или конечность, простота, сложность

и т. д., — должен казаться странным, если полагают, что речь может

итти лишь об истинности некоего предложения, и можно лишь

спрашивать, следует ли, согласно истине, приписывать (как

обыкновенно выражались) некоторое понятие некоторому субъекту или

нет; неистинность же в таком случае зависит от противоречия между

субъектом представления и понятием, которое присоединяют к нему

как сказуемое. Но понятие, как нечто конкретное, и даже как всякая

определенность, вообще представляет по существу внутри себя единство

различных определений. Если бы поэтому истина была не чем иным, как