Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
В песнях «Ошибка вышла» и «Живучий парень» (обе — 1976) поэт характеризует себя следующим образом: «Я терт и бит, и нравом крут», «Он кручен, верчен, бит о камни». И точно такой же характеристикой он наделяет своих друзей в черновиках «Баллады о брошенном корабле» (1970): «А они — парни битые — знают, / Что открытое не открывают» /2; 537/.
«Битыми» же они являются потому, что их неоднократно «брали на крючок»: «То друзей моих пробуют на зуб, / То цепляют меня на крючок. <…> Друзья мои на вкус горьки, / На вкус крепки и велики, / Ну а во мне цеплять-то нечего» («Копошатся — а мне невдомек…», 1975 /5; 330/).
Три года спустя, во «Французских бесах», подобным же образом Высоцкий опишет своего друга Михаила Шемякина: «А друг мой <…>
2862
Разновидностью «острого» как раз и является «крючок» из предыдущей цитаты. Похожий мотив находим в «Райских яблоках» (1977): «Нет, звенели ключи — это к нам подбирали ключи», — то есть «пробовали на зуб» и «цепляли на крючок».
2863
Шемякин М. О Володе // СЗТ-3-397.
2864
Высоцкий В., Шемякин М. Две судьбы. 2-е изд., испр. СПб.: Вита Нова, 2012. С. 165.
2865
Москва, библиотека № 60, 29.11.1979.
И это сам Высоцкий, а отнюдь не Шемякин, был «огорожен сплошь враждебным частоколом», то бишь запретами со стороны властей (причем в черновиках имеется и более откровенный вариант: «Хотя он и обложен сплошь / Враждебным частоколом» /5; 531/, - но Высоцкий его зачеркнул, поскольку слишком явной становилась аналогия с «Охотой на волков»: «Обложили меня, обложили»).
В тех же «Французских бесах» читаем: «А то, что друг мой сотворил, — / От бога, не от беса. / Он крупного помола был, / Крутого был замеса», — что восходит к песне «Ошибка вышла»: «Я терт и бит, и нравом крут».
О себе же написаны и следующие строки: «А друг мой — гений всех времен, / Безумец и повеса, / Когда бывал в сознанье он, / Седлал хромого беса», — поскольку годом ранее лирический герой Высоцкого уже «седлал» Кривую, то есть того же хромого беса, в песне «.Две судьбы»: «Влез на горб к ней с перепугу, / Но Кривая шла по кругу — / ноги разные». Как вспоминает сам Шемякин: «Володя часто говорил: “Мишка, как мы с тобой похожи! В Германии в детстве были, отцы военные, и жили рядом, бок о бок, и в Питер я приезжал, ведь мы же с тобой могли быть “вот так”! А получилось, что встретились только здесь, на Западе..»282.
Также и решимость Ивана-дурака разобраться с Кащеем в «Сказке о несчастных лесных жителях» (1967): «Я докончу дело, взявши обязательство!», — напоминает реплику лирического героя в «Песне про джинна», процитированную Высоцким в письме к Шемякину (конец 1975): «“Если я чего решил — выпью обязательно” — это у меня такая песня есть. Так вот ты, если чего решил, — выполнишь. Я уверен. Ну а я — только пытаюсь, но, увы, разбрасываюсь…»^83.
В черновиках стихотворения «Я не успел» (1973) поэт говорит о друзьях: «А все мои очки другие выбили / И отвалились и сожгли мосты» (АР-14-194). И точно так же он охарактеризует самого себя в песне «Я из дела ушел» (1973): «Отвалился в чем мать родила».
В автобиографической «Балладе о Кокильоне» (1973) о главном герое сказано: «Таких, как он, немного — четыре на милъон'», — но то же самое говорит Высоцкий и о своих друзьях: «Где ж роман про Вайнеров?
Их — два на миллион'.» («Граждане, ах, сколько ж я не пел…», 1980). А на одной из фонограмм исполнения песни «Я из дела ушел» прозвучал импровизированный вариант: «Ушли и Магомет, и Заратустра, / А были-то они всего вдвоем»7– *.В песне «Старательская. Письмо друга» (1969), посвященной Игорю Коханов-скому, друг поэта ободряет его: «Не боись: если тонешь, дружище, — / Значит, есть и в тебе золотник!». Через восемь лет этот мотив повторится в песне «В младенчестве нас матери пугали…», но уже в трагическом контексте, так как речь пойдет о смерти в лагерях: «Не раз нам кости перемыла драга — / В нас, значит, было золото, братва!».
И поскольку в этих лагерях полегло множество заключенных («Мы здесь подохли — вон он, тот распадок, — / Нас выгребли бульдозеров ножи»), в «Лекции о международном положении» будет сказано: «Война нас пропорола сильно и Гулаг, / А то б могли историю открыть» (вариант: «Когда б по нам Костлявая не прыгала, / Тогда б могли историю открыть») /5; 546/.
В «Старательской» поэт, по традиции, наделяет своего друга собственными чертами: «Друг в порядке — он, словом, при деле». Сравним с тем, что говорит о себе лирический герой: «Я в порядке — тьфу-тьфу-тьфу» («Мишка Шифман», 1972), «В общем, всё нормально, всё в порядке, / Всё, как говорится, на мази» («Подумаешь — в семье не очень складно!», 1969; ред. 1971), «Жил бездумно, но при деле» («Две судьбы», 1977), «Я в деле, и со мною нож» (1961), «Ни разу в жизни я не мучился / И не скучал без крупных дел» («Я был душой дурного общества», 1962), «А после дела темного, / А после дела крупного..» («Она — на двор, он — со двора…», 1965), «Я из дела ушел — из хорошего, крупного дела» (1973) и т. д.
В «Старательской» друг героя пишет ему: «Государство будёт с золотишком».
– как и в песне «Бодайбо» (1961), где лирический герой, выступающий в образе зэка, говорит: «Ну а мне плевать — / Я здесь добывать / Буду золото для страны» [2866] . Позднее он также будет работать в золотодобывающей артели: «Вача — это речка с мелью / Во глубине сибирских руд, / Вача — это дом с постелью, / Там стараются артелью — / Много золота берут!» («Про речку Вачу и попутчицу Валю», 1976).
2866
Пррмечательно, что в оддом изписем к Кохановсккму Высоцкий написал эти ддестроои в качеетве эпиграфа (см.: Кохановский И. Письма друга // Коллекция Караеаа историй. 2014. № 11. Нояб. С. 65).
Далее в «Старательской» о друге сказано: «Говорит: “Не хочу отпираться, / Что поехал сюда за рублем». Несколько лет спустя аналогичную мысль выскажет лирическое мы: «Говорят, что плывем мы за длинным рублем, — / Кстати, длинных рублей просто так не добыть» («В день, когда мы, поддержкой земли заручась…», 1973), «Пусть говорят — мы за рулем за длинным гонимся рублем. / Да, это тоже! Только суть не в нем» («Километры», 1972). Да и в песне «Про речку Вачу» герой также стремится разбогатеть, и это ему удается: «В общем, так или иначе / Заработал я на Ваче / Сто семнадцать трудодней». Такое же намерение высказывает его друг в «Старательской»: «Говорит: “Если чуть постараться, / То вернуться могу королем!”».
В этой же песне лирический герой говорит про своего друга: «Написал, что становится злее». Но и к себе он применяет подобную характеристику: «Злым становлюсь постепенно я» («Песня парня у обелиска космонавтам», 1966; черновик /1; 467/). Причем уже в концовке «Старательской» было сказано: «Да, я стану упрямей и злее» /2; 468/, - что напоминает «Песню Рябого» (1968): «А упорная моя кость / И природная моя злость». Этого мотива мы уже касались в главе «Тема пыток» при сопоставлении произведений Высоцкого с монологом Хлопуши в спектакле «Пугачев» («Но озлобленное сердце никогда не заблудится»; с. 898).