Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Об отношении Семена Владимировича к песням своего сына, да и к инакомыслию в целом, красноречиво говорят также воспоминания двоюродной сестры поэта Ирэны Высоцкой: «Долгие годы Семен Владимирович к песням и стихам сына относился, мягко говоря, без пиетета. В памяти отпечатался прозвучавший во время одного из праздничных застолий начала шестидесятых монолог, в котором дядя Сеня восторгается творчеством другого родственника — троюродного брата Павла Леонидова: “Ой, товарищи, вы слышали песню ‘Тополиный пух’ на стихи нашего Пашки? Вся страна поет! Вот это успех! Ты, Лешка3б1, строчишь заметки про всякие фронтовые случаи, Вовка вслед за тобой — стишки про войну, которые потом под гитару хрипит. Кому это нужно, кому интересно? Узкому кругу? А Пашка — талант, мы все перед ним шляпы снимать должны!’^62.
Спустя четверть века к Семену Владимировичу обратится журналистка одного из московских изданий с просьбой рассказать об авторе стихов песни “Тополиный пух” из репертуара Вадима Мулермана. Дескать, мы знаем, что Павел Леонидов в начале восьмидесятых уехал в Америку; но нам интересен советский период его жизни и творчества. Дядя Сеня сделает вид, что впервые слышит это имя.
— Ну как же?! — изумится журналистка. — Ведь это ваш родственник!
— Нет у меня такого родственника-диссидента!» [587] [588] [589] [590] [591] [592] [593] .
587
Высоцкая
588
Высоцкая И. Мой знаменитый брат. С. 145. Та же Ирэна вспоминала: «Я помню, когда в жизни Володи появилась Марина Влади, его отец гордился прежде всего тем, что невестка состоит в Коммунистической партии Франции. <.. > Когда Володя был жив, Семен Владимирович старался ей угодить» (Бульвар Гордона. Киев. 2010. 20 июля. № 29). Вместе с тем, по словам Ирэны, Высоцкий «прощал отцу “мелкие слабости”, принимал его таким, какой есть, и очень любил. И дядя Сеня, несмотря ни на что, любил сына. Когда в середине семидесятых Высоцкого и Влади задержали в Шереметьево таможенники — супруги пытались вывезти из Союза что-то из запрещенного списка, Семен Владимирович, забыв про свою пресловутую осторожность и обыкновение “не ввязываться ни в какие темные дела”, помчался к первому заместителю министра внутренних дел Виктору Папутину и добился освобождения сына и невестки. Дело замяли. Тогда же Семен Владимирович передал “детям” совет поучаствовавшего в их судьбе замминистра: “Пусть в страну везут все, что хотят, а из страны — ни-ни…”» (Высоцкая И. Мой знаменитый брат. С. 150).
589
Перевозчиков В. Владимир Высоцкий: Правда смертного часа. Посмертная судьба. М.: Политбюро, 2000. С. 382.
590
Захарчук М. Встречная полоса: эпоха, люди, суждения. М.: КАП-МЕДИА, 2006. С. 212.
591
Мельман Д. Исповедь Промокашки // Московский комсомолец. 2004. 17 апр.
592
Высоцкий С.В. Бестактность // Советская культура. 1987. 12 нояб. С. 6.
593
Высоцкий С.В. Отец о сыне // АиФ. М., 1987. 24 — 30 янв. (№ 3). С. 6.
Или — другой эпизод, о котором рассказала Ирэна Высоцкая. Он произошел «после того как Володя и Марина оформили отношения.
Дядя Сеня ворвался в нашу квартиру и возбужденно заговорил, обращаясь к папе: “Лешка, я только что был на Лубянке, заявил, что мой сын женился на иностранке”.
Отец потрясенно посмотрел на брата: “А они… что?”.
“Сказали: ‘Товарищ, спите спокойно. Она — член французской компартии”’»364 (причем Валерий Янклович прямо говорит о том, что Семен Владимирович был связан с КГБ: «Отец вызвал меня и стал говорить о своих связях с КГБ и т. д. Родителям кто-то внушил, что вот Янклович женат на американке. Марина вообще живет за рубежом. И они хотят вывезти рукописи за границу и там продать» зб5).
Похожий портрет отца Высоцкого нарисовал Михаил Захарчук — тоже военный: «Полковник в отставке Семен Владимирович Высоцкий продолжительное время не одобрял поступки и вообще жизненную философию своего сына. Однажды после пары рюмок коньяка даже признался мне, что из-за Володи у него “сикось-накось” пошла служба. Генералом не стал, хотя окончил Академию Генерального штаба, и все его пятнадцать однокашников из заочной группы лампасы получили» збб.
Когда Высоцкий умер, к нему на квартиру пришел актер Иван Бортник: «Мне вдруг почему-то пришла в голову мысль позвать знакомого священника. Стал звонить. Так Семен Владимирович, отец Володи, закричал на меня: “Прекрати! Я коммунист, никаких священников здесь не будет!”…»367.
А в 1987 году, после публикации пьесы Эдуарда Володарского «Мне есть, что спеть…», Семен Владимирович уже полностью переписал историю взаимоотношений со своим сыном: «Я никогда не сидел на “краешке стула” перед вышестоящим начальником, никогда не краснел за сына, не оправдывался за его песни и его поведе-ние»3б8.
И уж совсем невозможно читать такого рода «признания»: «Грустя о сыне, я горжусь тем, что он всегда был передовым гражданином и патриотом своей Родины, которую он бесконечно любил»3б9; или — еще того хлеще: «Мне вообще все песни Володины нравились. Даже тогда, когда их осуждали в газетах. [594] [595] [596] [597] [598] <.. > Я всю жизнь говорил и повторяю это и сегодня, что мы с Володей глубоко понимали, уважали и любили друг друга и этой проблемы у нас не было. Однако сейчас находятся люди, которые, зная, что я участник Великой Отечественной войны, прошедший ее от начала до конца, старый коммунист, а мой сын — патриот своей Родины, пишут гнусные небылицы с целью вбить клин между родителями и сыном. Они стремятся выдать его за диссидента, внутреннего врага. Вот почему они фальсифицируют факты, пишут о якобы имевших место разногласиях отца и матери с сыном, хотят отдалить Володю от нас и, целясь дальше, — от народа»37!
594
Другое подобное высказывание: «…я всегда любил песни Володи. Не признавал ни слухов о нем, ни чужого мнения» (Высоцкий С.В. Жил и пел для нас / Записал подполковник А. Ключенков // Вспоминая Владимира
Высоцкого. М.: Сов. Россия, 1989. С. 32).595
Высоцкий С.: «Сын был поэтом и гражданином» / Беседу вел В. Торопов // АиФ. 1988. 23 — 29 янв. (№ 4). С. 6–7.
596
Захарчук М.А. Босая душа, или Каким я знал Высоцкого. М.: ЗАО «Московские учебники — СиДипресс», 2012. С. 25 — 26.
597
Москва, рабочая запись для к/ф «Ветер “Надежды”» (октябрь 1976). За год до «Мореплавателя-одиночки» была написана «Баллада о детстве», в которой уже высказывалась похожая мысль: «Но у отцов свои умы, / А что до нас касательно — / На жизнь засматривались мы / Уже самостоятельно». Еще раньше она встречалась в «Мистерии хиппи» (1973): «Мы — сыновья своих отцов, / Но блудные мы сыновья <.. > Довольно выпустили пуль — / И кое-где, и кое-кто / Из наших дорогих папуль — / На всю катушку, на все сто!». А в 1979 году она повторится в зарисовке «Из детства»: «Потом отцы появятся, да очень не понравятся».
598
Моек, область, пос. Опалиха, на даче у Бабека Серуша, сентябрь 1977 (единственная фонограмма).
Трудно сказать, что это: аберрация памяти, сознательная ложь или искреннее заблуждение…
Однако в частных беседах Высоцкий-старший все же иногда проговаривался: «Эх, Володя, Володя. Не всегда мы, правда, понимали друг друга. Ругались, было дело. И это факт, что я генералом не стал именно потому, что мне не раз тыкали в морду Володиными песнями. Мол, антисоветчик, вражина, клеветник ваш сын. И до тех пор, пока он будет заниматься подрывной деятельностью против страны и народа, вам генерала не видеть, как собственных ушей. Вот так, открытым текстом мне много раз говорили мои начальники-суки! Да я и сам не единожды беседовал с Володей на эту тему, чего уж там юлить. Ну время такое было, куда ж ты его денешь!»372.
Вполне вероятно, что многочисленные воспитательные беседы, которые проводил с Высоцким его отец, нашли отражение в песне «Мореплаватель-одиночка» (1976): «Не однажды с ним беседовал родитель / И, как взрослому, втолковывал ему: / “Ваша тяга к одиночеству, простите, / Приведет вас обязательно в тюрьму”»37з. Эта тюрьма будет вскоре упомянута в песне «Про глупцов» (1977), где, как можно предположить, мудрец также является авторской маской, поскольку вновь предстает одиночкой: «Мудрецам хорошо в одиночку». А кончилось всё это тем, что «в “одиночку” отправлен мудрец. / Хорошо ли ему в “одиночке”?», то есть в одиночной камере. Причем и этот последний образ уже встречался в «Мореплавателе-одиночке», где главный герой говорит: «Входишь в камеру, простите, одиночку, / А она тебе совсем ничего» (АР-10-134). Более того, в последней песне про место обитания героя сказано: «Прямо по носу — глядите! — то ли бочка, / То ли яхта, то ли плот, то ли — нет», так же как в песне «Про глупцов»: «У дороги бывает конец — / Откатив на обочину бочку, / Жил в ей самый великий мудрец, — / Мудрецам хорошо в одиночку»374 Удивление же людей при виде мореплавателя-одиночки: «Онемели все при виде одиночки, / А ему, простите, что? Хоть бы что!» (АР-10-128), — восходит всё к тому же «Путешествию в прошлое»: «И никто мне не мог даже слова сказать».
Процитируем еще раз концовку стихотворения «Про глупцов»: «И у сказки бывает конец': / Больше нет у обочины бочки, / В “одиночку” отправлен мудрец. / Хорошо ли ему в “одиночке”?». Напрашивается параллель с двумя другими автобиографическими произведениями — стихотворением «Жил-был один чудак…» и «Песней о вещей Кассандре»: «И вот финал: / Чудак пил кофе натощак — / Такой же заводной, — / Но для кого-то был чудак / Уже невыездной» (АР-14-140), «А вот конец — хоть не трагичный, но досадный: / Какой-то грек нашел Кассандрину обитель / И начал пользоваться ей не как Кассандрой, / А как простой и ненасытный победитель» /2; 333/. В первом случае конец или финал заключается в том, что мудреца сажают в тюрьму; во втором случае чудак становится невыездным; а в третьем — Кассандра подвергается насилию со стороны поработителя. Во всех трех произведениях автор в аллегорической форме говорит о гонениях на себя со стороны властей.
Заметим еще, что вышеприведенные строки из «Мореплавателя-одиночки»: «Не однажды с ним беседовал родитель / И, как взрослому, втолковывал ему: / “Ваша тяга к одиночеству, простите, / Приведет вас обязательно в тюрьму”».
– уже были реализованы в «Балладе о детстве» (1975): «Стал метро рыть отец Витькин с Генкой, — / Мы спросили: “Зачем?” — он в ответ: / “Коридоры кончаются стенкой, / А тоннели — выводят на свет!” / Пророчество папашино / Не слушал Витька с корешом — / Из коридора нашего / В тюремный коридор ушел. / Да он всегда был спорщиком, / Припрут к стене — откажется… / Прошел он коридорчиком — / И кончил “стенкой”, кажется».
Точно таким же «спорщиком» предстает и мореплаватель-одиночка. В ответ на родительские увещевания по поводу тюрьмы он замечает: «Да не век остаться светлым денечку, — / Стал младенец рассуждать делово, — / Входишь в камеру, простите, одиночку, / А она тебе — совсем ничего…» (СЗТ-З-41). Причем не только «папаши» напророчили своим непослушным сыновьям тюрьму, но и «мамаши» тоже: «В младенчестве нас матери пугали, / Суля за ослушание Сибирь, грозя рукой, — / Они в сердцах бранились — и едва ли / Желали детям участи такой», — и опять же всё в точности сбылось: «Здесь мы прошли за так на четвертак, за ради бога <.. > И мерзлота надежней формалина / Мой труп на память схоронит навек». Этот же мотив разрабатывается в написанной вскоре песне «Летела жизнь»: «Мы мерзлоту в Анадыре долбили» (АР-3-187).
Обратим внимание еще на некоторые сходства между образами мореплавателя-одиночки и автора в «Балладе о детстве»: «Не по году он мужал — по денечку, / И уже из колыбели дерзал. <….> Стал младенец рассуждать делово» = «И плевал я — здоровый трехлетка — / На воздушную эту тревогу».
Из последней цитаты явствует, что лирический герой спокойно относится к военным бомбардировкам, но и мореплаватель-одиночка точно так же воспринимает несущий разрушения ураган: «Вся посуда у него — на кусочки, / Если колет ураган всё подряд, / Но привычны ко всему одиночки — / Из летающих тарелок едят» /5; 440/. Аналогичное отношение к разрушительной стихии находим в песне «Цунами» (1969): «Цунами — равнодушная волна. / Бывают беды пострашней цунами…». А в песне 1970 года автор говорит о таком же отношении к смертельной болезни: «И понял я: холера — это блеф, / Она теперь мне кажется химерой» («Не покупают никакой еды»). А в 1976 году он с подобным же презрением выскажется о Бермудском треугольнике, в котором пропадают корабли: «Это утка, это блеф, всё — до строчки, / И простите, если резок и груб, / Мореплаватели знают, одиночки: / Он — совсем не треугольник, а куб» (АР-10-124) (основная редакция: «Я там плавал, извините, в одиночку…»).