Энеида. Приключения Энея

Мешок мгновенно был развязан, и по рукам мужчин пошли четыре увесистых продолговатых бруска с округлыми краями. Желтый металл весело отсвечивал в свете костров, поднимая настроение собравшихся.

– Завтра будем делить!
– сообщил Эней.
– А сейчас давайте поблагодарим богов за окончание этой проклятой войны и вволю попируем!

Предложение было встречено громким одобрением. Всем была известна справедливость царевича, так что ветераны не сомневались в том, что наутро каждый получит по заслугам. Другие вожди вполне могли бы забрать всю добычу себе, но Эней так не поступал, и за это бойцы его любили больше, чем за храбрость и благородное происхождение. Вскоре по кругу пошли чаши с вином. Зазвучали здравицы, и почти каждый из воинов находил новые слова, чтобы восславить своего вождя. Эней в ответ поднимал свой кубок и вспоминал подвиги своих бойцов или просто интересные случаи, случившиеся за эти годы.

Разговоры становились все громче и оживленнее, у какого-то костра зазвенела кифара, и несколько голосов затянули песню. В другом месте несколько захмелевших бойцов пустились в пляс. Эней, сидя в складном походном кресле, с улыбкой наблюдал за веселящимися. Он задумчиво покачивал зажатый в кулаке серебряный кубок, на пузатых стенках которого были отчеканены подвиги древних царей Трои, и время от времени отхлебывал рубиновую жидкость.

Он, как и все, радовался окончанию войны, но в глубине души не мог поверить, что все наконец-то закончилось. Какая-то тяжесть лежала на сердце, мешая веселиться.

Эта несвойственная ему тоска накатила еще днем, окутала почти осязаемой тенью, и герой никак не мог понять почему. Собравшиеся во дворце Приама аристократы, потешавшиеся над бегством греков и хвастающие своими подвигами, казались ему плохими актерами, нарядившимися в одежды ушедших в Аид героев. Да и какие это аристократы? Дети торговцев, выслужившиеся стоя на крепостных стенах. Захудалые ветви великих родов, унаследовавшие места павших! В былые годы их даже в мегарон не пустили бы! Пока были живы Троил, Гектор и Гелен, эти знали свое место и на первые роли в городе не замахивались. Даже легкомысленный Парис затмевал их, как луна затмевает звезды. И вот теперь они пьют в царском дворце. А совершенно седой и высохший, словно мумия, Приам вымученно улыбается их глупым речам.

– Эх, старик!
– с невольной жалостью думал Эней, глядя на Приама.
– Может зря Геракл пощадил тебя? Может был бы ты счастливее, погибнув в молодости? Как вообще ты выдержал эти десять лет, хороня одного ребенка за другим? Другого бы давно посетила Лисса и накрыла спасающим от боли безумием, но ты продолжал держаться и держать в руках весь город. Это твоя воля позволила нам выстоять и пережить все удары судьбы. Только вот теперь ты превратился в бессильную тень самого себя.

Эней гнал от себя мрачные мысли, пытался отвлечься и думать о хорошем, но выходило плохо. Может это была печаль о погибших друзьях и родичах, или Эней просто не мог представить, чем заняться теперь. Ведь когда черные корабли ахейцев появились в гавани, он был чуть ли не подростком. Лучшая треть прожитой жизни прошла в сражениях, и он уже не знает, что значит просто жить.

Во многом именно для того, чтобы избавиться от мрачных мыслей, он покинул царский дворец и отправился в свой отряд. Там, среди преданных и бесхитростных бойцов, он мог отвлечься и развеяться. К тому же не хотелось, чтобы отец и жена видели его в таком мрачном расположении духа. Отец-то поймет, а вот Креуса начнет суетиться, стремясь развеселить мужа. И добьется прямо обратного. Лучше он придет к ней с утра. Отдохнувший и довольный жизнью.

Когда веселье стало затихать, Эней отправился в свой шатер и мгновенно заснул, зарывшись головой в звериные шкуры, устилавшие его ложе. Однако выспаться не получилось. Практически сразу же начался сон из числа тех, что реальнее самой реальности.

По мрачной, окутанной серыми туманами пустыне к нему шел человек. Он двигался медленно, словно каждое движение давалось ему с огромным трудом, но неуклонно приближался к Энею. Вот на небе из-за туч появилась луна и можно было разглядеть фигуру гостя. Когда-то дорогая, а сейчас изодранная в клочья одежда была почти черна от покрывавшей ее пыли и запекшейся крови, спутанная борода была в грязи, а на теле были видны страшные раны.

– Гектор!
– мгновенно узнал Эней родича и кинулся к нему.
– Что с тобой?

Он хотел еще что-то спросить, но погибший царевич жестом руки оборвал расспросы.

– Рушится сейчас священная Троя, и уже никто не сможет ее защитить, - произнес он.
– Греки уже ворвались за стены.

– Значит надо сражаться, - ладонь Энея рефлекторно опустилась на рукоять меча.

– Если бы Илион мог быть спасен человеческой рукой, то это была бы моя рука, - в голосе Гектора была смертельная усталость и тоска.
– Ты достаточно послужил Приаму и нашей родине. Теперь спасайся. Троя вручает тебе свой дух и святыни! Собери тех, кого еще можно спасти, и уходи. Далеко, за море. Там, на новом месте снова выстроишь город и возродишь величие нашего рода.

С этими словами он протянул руку и рядом с ним возник алтарь Весты с неугасимым огнем. Осторожно, словно это был нежный цветок, взяв лепесток пламени, Гектор передал его Энею. Тот принял пляшущий огонек и проснулся.

– Всего лишь сон, - облегченно подумал царевич и хотел снова заснуть, но вдруг его ухо уловило какой-то далекий звук. Лишь мгновение опытному воину понадобилось, чтобы разобрать далекий лязг оружия и крики умирающих.

Схватив меч, Эней выскочил из шатра и кинулся на утес, с которого открывался вид на Трою. Город пылал в добром десятке мест.

За его спиной столпились полуодетые, еще не отошедшие от выпитого, но стремительно трезвеющие воины. Кто-то из них грязно выругался, кто-то задумчиво протянул:

– Да уж, обхитрили нас греки! Провели, как детей!

– К бою!
– скомандовал Эней.
– Всем быстро одеть доспехи! До города движемся бегом! Отстающих не ждем! Колесницы оставляем здесь, ночью все равно от них нет пользы. С рассветом возницы пригонят их к восточным воротам!

Воины кинулись по шатрам. Сам Эней быстрым шагом вошел к себе и принялся облачаться. Чтобы быстрее собраться, он одел только панцирь и шлем, оставив поножи и наручи на месте.

– Утром принесешь их мне, - приказал испуганному слуге, - указав на оставшиеся части снаряжения.

– А где вас искать?

– Найдешь!

Повесив на перевязь меч и подхватив копье, Эней быстрым шагом вышел вон. Его воины один за другим появлялись в свете разгорающихся костров, в которые слуги бросили разом запасы хвороста, приготовленные на целую ночь. Верный друг и оруженосец Ахат беззвучно вынырнул из темноты и привычно стал за плечом царевича.

– Вперед, - скомандовал Эней и первым побежал по широкой тропе. За ним двинулись остальные, но выпитое недавно вино и обильная еда делали свое дело: то один, то другой боец переходил на шаг и отставал от отряда. Когда отряд достиг распахнутых настежь городских ворот, с Энеем осталось едва ли треть его воинов.

Троя была охвачена паникой. Кто-то, схватив детей и какой-то скарб бежал прочь, за крепостные стены, кто-то метался по озаренным пожаром улицам, ища родных, кто-то с оружием в руках ждал врага.

Расталкивая перепуганных беглецов, Эней промчался по Нижнему городу, ворвался в городскую цитадель, ворота которой были выбиты, а стражи лежали рядом убитыми. Герой бросился к дому отца. К огромному облегчению он успел. Тут еще не было греков, хотя крики и звуки их боевых труб звучали очень близко.