Энтропия

Потому оживитель даже думал о самоубийстве. Это бы решило проблему. Но страх смерти останавливал ещё до этапа планирования; сама мысль перестать мыслить ужасала его. И не существовало гарантии, что на этом всё закончится. Вдруг кровь или мозги Ала способны воскрешать даже после смерти? Капни немного крови на тело, и готово. Так и его смогли бы оживить, а потом пытать, отрывая по кусочку, пока не останется ничего.

Прежние попытки убедить бандитов в бессмысленности затеи провалились. Ал и так знал об их тупости. Но проблема: кто-то явно помнил, что Аглая осталась человеком даже после смерти. Когда Ал убежал, а её вытащили из гроба, она не могла стоять, никого не узнавала от слабости рассудка или настигшей слепоты и кричала. Но говорили, что кричала человеком, не животным и не монстром. А потом даже смогла сказать: "Алёша".

В такое поверить Ал не мог. Если бы слова их были правдой, бабушка бы уже объявилась. Однако никаких признаков её возвращения он в квартире не находил и нигде не находил. Она просто исчезла; а если поверить словам, кто-то куда-то увёз её, но Алу так и не удалось выяснить, куда.

Очень не вовремя умер дядя Валера. Смерть, в принципе, редко бывает "вовремя", но для Ала то стало роковым событием. И даже не потому, что он был последним близким человеком, а потому, что дядя Валера хранил общак. И спрятал его так хорошо и надёжно, что остальные не могли отыскать.

Заболей он или постарей, успел бы передать тайну кому-нибудь, да бандитская жизнь закончилась такой же бурной смертью. Когда гадать ребятам надоело, они вспомнили про Аглаю и второго воскрешённого. Судьба последнего так и осталась загадкой для Ала: в интернете висело много слухов, и ни один из них не встречался чаще прочих, чтобы казаться более правдивым. Бандиты, как минимум, знали о нём не меньше Ала. И если в летаргический сон или врачебную ошибку Аглаи ещё можно было поверить, то вторая жертва Ала могла только воскреснуть.

В этой точке Ал и оказался по другую сторону бандитской романтики, когда вместо неограниченных шоколадных коктейлей жизнь наполнилась изнуряющей погоней.

Всем известный факт: когда сильный не может получить желаемое без драки, он прибегает к драке. Ала не оберегало, что он был сыном Вавы, которому они не посмели бы перечить. Может, судьба сложилась бы иначе, согласись он пойти по стопам отца. Когда-то и дядя Валера спрашивал, что интересно Алу, предлагая вступить в банду. Но институт показался более безопасным делом; риск быть застреленным в машине до сих пор вызывал чувство тошноты.

Так бы он, несомненно, обезопасил себя от ребят с идиотским прозвищами Зубило и Сверло и мог бы держать их под собой. Да и тайну нахождения общака дядя Валера доверил бы ему. Однако всё не случилось так.

Возвращаясь с тренировки, Ал уловил знакомые рожи в машине у своего подъезда. Какая-то мелочь. С ними он встречался лишь раз, но лица запали в память. Тень леса и тень козырька неплохо укрыли его лицо. Не раздумывая, он повернул налево. Пробыв здесь пару дней, успел построить несколько маршрутов побега. Ноги понесли его прочь раньше, чем он повернул голову. Деревянная стена в форме Зубила встала на пути у Ала. Он врезался и отпрыгнул. Узнать недруга было легко по большому вбитому носу, который провалился так глубоко, что многие сифилитики позавидовали бы.

Прыжок. Ал ударил ногой в развороте. Кумир Джеки мог бы гордиться, стопа влетела точно в голову. Если ни кроссовок, удар оставил бы больший след. Но и так вышло неплохо. Зубило пошатнулся. Даже подготовленный пистолет оказался бессилен из-за скорости удара. Крепкая голова зазвенела. Два удара по внутренним частям ног. Зубило стал на полметра ниже. И главное блюдо утра – удар ногой в челюсть. Будь ублюдок менее крепким, может, и сдох бы от перелома шеи. Ал дёрнулся за пистолетом. Оружие сейчас бы очень пригодилось ему.

– Остановись, – этот голос был знаком Алу. И этого человека он не любил также сильно, как Зубило.

Победитель не получил трофей. Ал развернулся, Сверло стоял неудачно далеко от него: ни рукой, ни ногой не достать.

– Всё за тем же? Не заебало? Оба же знаем, не буду я его поднимать.

– Ещё как будешь. Сдохнуть явно не хочешь, раз постоянно убегаешь.

– Даже если бы захотел, не могу. Не знаю, как это работает.

– Шмальну тебе в ногу, если что. Сразу всё получится.

– Хоть вы его и заморозили, вряд ли он будет похож на человека. Возможно, его мозги уже развалились, и он будет просто тупым зомби.

Ал вспомнил историю о мужчине, который заморозил супругу с неизлечимой болезнью в надежде, что в будущем появится лечение. Интересы Зубила и Сверла уступали благородством, но веры в них было не меньше.

А может, задумался Ал, уставившись в дуло пистолета, оживить? Не только страх совершаемого зла, но и тёплые чувства к дяде Валере останавливали его все эти дни. Но что, если пришло другое время? Из ада, каким бы далёким он ни был, дядя Валера мог увидеть, что Ал пытался сопротивляться, дрался, даже рисковал словить пулю, стараясь уберечь его от незавидного пробуждения.

Двое ребят, кого Ал заметил сразу, подбежали и попытались схватить его. При первом же касании он перехватил и выгнул руку, и ударил в глаз ублюдку. И получил огромное удовольствие, наблюдая, как тот падает и плотно прижимает ладони к лицу. Наверняка, скоро глаз превратится в красное наливное яблоко. За мышцами не спрячешь, оскалился внутри Ал. Оставив руки перед собой, он показал Сверлу, что более не планирует драться. В голове ещё металась мысль об исполнении желания жадных бандитов.

Второй из подошедших отступил и потянулся за кастетом. Он не мог оставить Ала безнаказанным.

– Остынь. Он нужен нам с ясной головой.

И тот замер.

– Не ты ли мне в ногу стрелять хотел, благодетель? Или дыра в ноге ясной голове не помеха? Или это строго твоя привилегия? Или ты даже не знаешь значение слова "привилегия"?

Оставив время на ответ, Ал попытался вспомнить человеческое имя Сверла. Но знал его совсем слабо, толком и не помнил из предыдущих лет. Он ведь был мелочью; зато теперь выставлялся серьёзным человеком. Хотя для серьёзности ему не хватало лет пяти. Просто парниша – высокий, чуть пузатый, чуть плечистый, слишком симпатичный для бандита. Но это сейчас, раньше о красоте речи не шло.

– Миша. Вот как тебя зовут! – поймал озарение и выпучил губы Ал, точно размазывал по ним гигиеническую помаду. – А, Миша? Какова твоя "привилегия"?

Не лучшая ситуация для сарказма, но Ал не попытался сдержаться. Руки до сих пор висели впереди, а он продолжал думать – сдаться и воскресить? Человек с большим красным глазом поднялся, заслонив второго с кастетом. Движением из парных танцев Ал притянул его к себе, ударил по другому глазу, развернул и ударил по колену. Теперь между ним и Сверлом был щит, кричавший от боли и недовольства, но кричавший сдавленно из-за предплечья Ала на шее. Захват удачно лёг; Ал так легко мог бы задушить его, прямо чувствовал возможность распорядиться жизнью.