Эпикриз с переводом

— И? — нахмурилась я. — Что ты такого увидел, что продолжил своё наблюдение?

— Очень странные вещи… Ты села на эту скамью, начала пить что-то из странной прозрачной ёмкости, есть что-то необычное, издавая при этом непонятные звуки… — ответил он, и под непонятными звуками, наверное, подразумевалось моё чавканье… Ой! Стыдноватенько-то как. А черный пант, между тем, продолжил: — Потом подожгла маленькую палочку и, прислоняя ее к губам, стала выпускать сладкий дым… Это обряд какой-то и ты… ведьма? — вдруг предположил он.

Ну вот, опять — ведьма…

"Эх, ведьма я, эх, ведьма я, такая вот нелёгкая судьба моя…" — пронеслись строчки песни в моей голове, и я усмехнулась:

— Ты сделал этот вывод только на основе всего вышеперечисленного, мной сделанного?

— Не только, — качнул кошак головой. — Еще ты необычная… — произнёс он, уставившись куда-то поверх моего лица. Я тут же коснулась рукой своей головы и запоздало поняла, что на ней нет капады.

Ракшас!

Я же сняла ткань со своей головы, и этот кошак, сказав, что я необычная, наверное, имел в виду цвет моих волос. А он, по меркам Пантерии, действительно был необычным. Ну не бывает среди пантов натуральных блондинов и блондинок. Все жители этого мира — шатены и брюнеты. Меня уговаривали перекрасить волосы… Но мне так не хотелось этого делать. Да, мне было жалко свои локоны, ведь вернуть свой натуральный и редкий цвет было бы потом очень проблематично.

— А у тебя все необычные сразу ведьмы? — пошла я в голосовое наступление.

Кошак усмехнулся, подошёл ко мне еще ближе и вдруг шумно втянул воздух. Оказавшись в опасной близости со мной, чёрный пант, уткнувшись влажным, кожанным носом в мою ладонь, неожиданно лизнул её языком. Зубы панта клацнули, возвращая немного шершавый язык на место, а я испуганно убрала руку.

Пант опять усмехнулся и вдруг произнёс:

— Ты не панта…

Он что, понял это, меня… лизнув? Или… Запах?

Точно, он уловил мой запах. У всех животных гиперчувствительный нюх, и, должно быть, панты распознают запах друг друга. А у меня он иной. Не кошачий… Что ж, этот пант меня раскусил, почти в прямом смысле этого слова… А ведь меня просили держать в секрете, что я человек… Странно, что не предупредили о таком чувствительном обонянии этих иномирян.

Я покосилась на чёрную морду. А пант наклонил голову на бок и внимательно ко мне пригляделся:

— Кто же ты?

— Я и.о. ведьмы, — вздохнув, ответила я, решив хотя бы скрыть свою принадлежность к человеческому миру.

— И.о.?

— Да. Исполняющий обязанности. Временно.

Пант хохотнул, а потом с усмешкой спросил:

— И что же входит в твои обязанности?

— Лечение тебе подобных, — призналась я. Хотя какое это признание? Все в округе знают, чем занимается женская особь, проживающая в доме на этой горе. Кошак забавно сдвинул брови, и я добавила: — Лечить может любой. Главное, знать как, чем и от чего…

— Ты ману? — спросил он. Я нахмурилась:

— Кто?

Мой вопрос его удивил — пант нахмурил один глаз и поводил усами. Потом покачал головой и пояснил:

— Ману — мы так называем жителей другого мира, не способных перекидываться в кошек.

— С чего ты взял? — удивилась я.

— А я уже видел и, скажем так, нюхал… тебе подобных, — последнее слово он произнёс с усмешкой.

— В этом мире есть другие… Ману? — удивилась я, запоздало понимая, что таким вопросом я как бы призналась в своей принадлежности к этим самым ману.

— Есть, — опять усмешка. Игривая и даже кокетливая.

— И много?

— Не то чтобы… — загадочно произнес кошак и плавно прыгнул ко мне на скамейку. Лег рядом и, опять обнюхав меня, поинтересовался: — Как тебя зовут, самка ману?

Хм, самка… Про меня?

Вот уж самкой меня ещё никто не называл! Даже не знаю, как на такое обращение реагировать? Обидеться? А может, для пантов это нормально?

— Алла, — нахмурившись, ответила я. Ответила честно, а не так, как меня учили.

— Алла, — повторил он, почему-то делая ударение на втором слоге. — Красиво. Это имя что-то у вас означает?

— Как тебе сказать… — опять нахмурилась я. — Есть несколько версий… по одной от слова "алый" — красный.

— Красиво, — повторил он. — И ты сама очень красивая.

Непроизвольная улыбка от комплимента тут же засияла на моём лице… Как же давно я не слышала подобных слов в свой адрес. Мне было приятно. Очень приятно. Мне даже показалось, что я покраснела. Я невольно коснулась рукой лица, нащупала подушечками пальцев шрамы на щеках…

Этот самец просто не видит их. Шрамы. Просто не видит. На улице темно…

И всю приятность от слов чёрной кошки как ветром сдуло.

— А тебя как величать? — спросила я равнодушно.

— Кишан.

— А твое имя что означает? — задала я аналогичный вопрос.

— "Черный".

— Тебе очень подходит, — фыркнула я, внимательно рассматривая чёрную мордашку панта. А он ничего так, по-кошачьи очень даже милый. Если не скалится, демонстрируя мне огромные клыки.

Не, в нашем мире у таких вот "больших кошек" зубки значительно меньше… Хотя я ж никогда не видела их так же близко. И ни за что не согласилась бы настолько приблизиться. У нас они опасные хищники. Здесь же вроде этот облик пантов тоже считается миролюбивым. Если, конечно, соблюдать их кодекс чести. О котором я, к слову, знала пока мало. Вот и выпал шанс разузнать об этом мире побольше. Меня ж все равно распознали. А этот Кишан ещё и охотно идёт на контакт.

— Извини меня за неосведомленность и… дерзость, — обратилась я к нему с осторожностью, — к какому виду кошек ты относишься?

Пант покачал чёрной головой и гордо ответил:

— Я тендуа.

— А разве у тендуа бывает такой окрас? — удивленно спросила я, ведь когда услышала название этого вида, у меня перед глазами встала пятнистая рыжая кошка. Леопард по-нашему.

— Только у тендуа… ну, еще у онка. Очень редко, но бывает, — ответил он, широко оскалившись. Вид кошачьих зубов вновь заставил меня вжаться в спинку скамейки.

— Слушай, а ты бы не мог принять свой… другой облик? — попросила я. — Ты в таком виде немного меня пугаешь…

— Нет, не могу, — фыркнув, ответил Кишан.

— Почему?

— Я не успел перекинуться до захода… — он покосился на меня и добавил: — И теперь до восхода вынужден оставаться в кошачьем теле. — Я с непониманием захлопала глазками, а кошак пояснил: — На эту нашу способность влияет солнце. Ночью и во время дождя мы не можем перекидываться. Ни туда, ни обратно.

— Ясно, — кивнула я. Но мне было не совсем ясно, и я мысленно принялась формулировать уточняющий вопрос, однако мой собеседник, прищурив свои жёлтые глаза, кивнул на бутылку, стоявшую рядом на скамейке, и перевел тему: