Эпикриз с переводом

Тут мы дошли до крыльца дома. Пант замер на месте, а я, обойдя его, поднялась по ступенькам и резко обернулась.

— Может, переночуешь у меня? — сама от себя не ожидая, предложила я вдруг.

А что? Панту негде переночевать, он почему-то не может вернуться в хостел. Не думаю, что он посмеет обидеть единственного лекаря на этот сурешиат.

Кишан странно на меня посмотрел. С одной стороны вроде бы с благодарностью, а с другой — неприкрыто удивленно.

— Ты живёшь одна? — спросил он.

— Да.

— А ты не боишься? — ехидным тоном поинтересовалась черная морда.

— Тебя? — с улыбкой спросила я. Пант кивнул. — А должна?

— Ну… Самец и самка одни в доме…

— А, ты в этом смысле, — хохотнула я. — В этом случае я тебя бы больше боялась, будь ты в другом своём облике.

Кишан фыркнул, а я широко распахнула дверь дома и переступила через порог. Кишан за мной не пошел — так и остался стоять на том же самом месте. Я непонимающе на него посмотрела:

— Так ночуешь или нет?

— Я не могу зайти в ведьмин дом без ведьминого приглашения. Манахай.

"Манахай, манахай", — мысленно повторила я, вспоминая значение этого пантерианского слова. Однако вспомнить никак не могла, и тогда чёрный кошак пришёл мне на помощь и озвучил перевод:

— Нельзя. Запрет.

— Ааа, — закивала я, а потом напомнила с улыбкой: — Но я не ведьма.

Кишан усмехнулся:

— Но ты живёшь в ее доме… И сама сказала, что "исполняющая обязанности".

Я закатила глаза и поинтересовалась:

— И как должно звучать ведьмино приглашение?

— В принципе, слов "проходи, пожалуйста" будет достаточно.

— Проходи, пожалуйста, — повторила я, передразнивая интонацию собеседника.

И вот тут до меня запоздало дошло, почему это другие панты вечно мялись у порога и заходили в дом только после того, как я их вежливо просила это сделать. Манахай, значит. Что ж, надо запомнить и будем теперь знать.

Мы зашли в дом. Я уверенно, а Кишан медленно и озираясь по сторонам. Впрочем, в этой части дома смотреть, по сути, не на что: небольшой коридорчик в полосатых обоях с четырьмя дверьми. Хотя было тут нечто такое, чего в обычных пантерианских домах не встретишь — большой синий мусорный контейнер у входа. У него была особенность — он самоочищался каждый вечер, без следа уничтожая все, что я туда выбрасывала: и испачканные бинты, и одноразовые перчатки, и использованные ампулы. Как именно это происходит, рассказать я не возьмусь. Просто, по правде говоря, сама не знаю принцип действия этой магии. Не поинтересовалась как-то, не до того было.

— Там туалет и душевая… — сказала я, кивая на две двери в конце коридорчика. — Хотя тебе, наверное, не надо…

— Почему не надо?

— Ну, кошки вроде как побаиваются воды…

— Почему это?

— В нашем мире побаиваются, — поправила я.

— Странные ваши кошки, — пошевелив усами, ответил Кишан. — Они что, ходят грязными?

Я задумалась. Вот с этой стороны я никогда не думала… Грязные? У меня никогда не было кошки, и я даже и не знаю — их, вообще, моют? Причесывают точно, особенно пушистых… Ракшас! Я ж подумала про обычных домашних кошек.

— И ты забываешь, что сейчас ты не в своём мире, — тут же напомнил черныш. — И я не только кошка. Я — пант, который до утра просто вынужден оставаться в этом облике.

— Извини, — стушевалась я. — Пойдешь в душ?

— Нет, шанкар, — фыркнул Кишан. — Все-таки мыться, будучи в теле тендуа, не совсем удобно.

Мне хотелось было предложить ему помощь, но я во время себя остановила. Вдруг таким предложением я ненароком обижу своего гостя? Надо ему очень будет — сам попросит.

Я подошла к своей комнате, надавила на ручку и вдруг замерла. Кишан будет первым пантом, кого я сюда впущу… Манахая, то есть запрета на это не было. Просто никто из местных здесь не бывал. Как-то само так получилось. Эта комната стала для меня островком моего мира в этом. В ней все так, как у нас: и мебель, и техника… Даже атмосфера.

И сейчас мне стало не по себе.

Может, не стоит? Не стоит подпускать чужака так близко? Я его знаю пару часов. Да и что я знаю? Только имя этого черного тендуа.

Рука сама надавила на ручку, и дверь я всё-таки открыла. К ракшасу все! Пригласила уже. Некрасиво идти на попятную.

Зайдя, я включила свет и ласково произнесла:

— Проходи. Будь как дома.

Кишан послушно прошёл за мной и внимательно огляделся. Его интересовало все: каждый уголок, каждый предмет мебели, каждый бытовой прибор. Конечно, здесь же все необычно для пантов.

— Богато, — произнес вдруг черный пант. — Столько помогательных устройств в подобном доме я вижу впервые.

— Помогательных устройств? — переспросила я удивленно.

— Да, и водукипятившее устройство, — ответил он, кивая на большой прозрачный чайник, — и одеждустирающее, — тут он кивнул на стиральную машинку, стоящую в дальнем углу, — и едуразогревающее и едусохраняющее, — здесь Кишан указал на микроволновку и холодильник.

— В моем мире все эти устройства есть в каждом доме. Даже в небогатом, — пожимая плечами, ответила я.

— Это я знаю, — кивнул Кишан и, закончив любоваться металлическим блеском бытовой техники, перевёл свой взгляд на меня…

Резко нахмурившись, он пробежался глазами по моему открытому лицу… Я рефлекторно коснулась пальцами щёк, понимая, что заставило его нахмуриться…

Ну вот… Ракшас! Здесь не темная улица, здесь светлый дом.

— Что-то не так? — поинтересовалась я, убирая руки от лица и даже слегка вытягивая его вперёд. Пусть посмотрит внимательно. Чего уж теперь?

— Нет… Все так, — он отвел от меня взгляд. Просто сделал вид, что мои шрамы его совсем не интересуют… Хм, джентльмен этот ешкин кот. А ведь немой вопрос застыл в его глазах, я видела, я научилась видеть…

Что ж, теперь, судя по всему, красивой меня он больше не считает.

Ну и пусть. Что мне с того, какой меня считает большой и чёрный кот?

— Что это такое? — спросил вдруг он, указывая хвостом на стену над кроватью, на которой рядом с картой и календарем Пантерии висел еще один календарь. — А, календарь, — сам догадался черный самец. — Но только какой-то странный.

— Почему? Не странный. Просто это календарь моего мира, — ответила я.

Пант посмотрел на меня, потом опять на календарь.

— И как вы по нему ориентируетесь? — возмутился он. — В каждом месяце разное количество дней, а месяцев — двенадцать! Ваш год, как наши два! Каришма!

— Нормально ориентируемся. Мне привычно. Слушай, — я шагнула к панту и аккуратно спросила: — Можно тебя… погладить?

Кишан нахмурил брови, а потом молча кивнул. Я наклонилась и провела рукой по голове большой черной кошки. Приятные ощущения, шерсть гладкая, шелковистая на ощупь. Я провела ещё раз и обратно. Пант вдруг резко отстранился.