Эпоха мертвых. Прорыв

После двух часов марша я объявил остановку и привал.

– Почти на месте, надо оглядеться, – сказал я.

Зудин кивнул, пообещал присмотреть за «ценным грузом», а мы с Васькой двинули вперед, уже медленно и осторожно, приседая за каждым кустом и вслушиваясь в лесные звуки, надеясь определить присутствие противника, случись тому оказаться у нас на пути. Но ничего подозрительного не происходило. А когда далеко, в просвете между деревьями, показалась залитая солнцем поляна, я взялся за короткую рацию:

– Большой, Большой, здесь Серый.

– Здесь Большой! – сразу же послышался радостный голос. – Мы на месте, у нас все в норме.

– Выходим.

– Стой! – схватил меня за рукав Васька. – Замри!

Кричать «почему?» я не стал, сказали замереть – и замер.

– Собаки, – шепнул он, указав куда-то в сторону от поляны.

Я обернулся. Несколько темных грязно-серых псов трусцой двигались через кусты. Это не мертвые собаки, те неуклюжие. Это живые, и это…

– Вась, а ведь это волки, – шепнул я. – Ты понял, а?

– А чего тут понимать? Земля пуста стала, вот и возвращаются на свое место.

Александр Васильевич Пасечник

29 мая, воскресенье, утро

– Александр Васильевич, прослушку решили ставить только в лаборатории – и конкретно в кабинете Домбровского, – докладывал Усимов. – В квартиры я решил не лезть, чтобы меньше риска засветиться было.

– Почему?

– Дома они не станут встречаться, – объяснил опер. – Зачем им? Там они чай пьют и спать ложатся. А общаются в лаборатории, они там вместе, и самое главное – вся система внутреннего контроля завязана на их же компьютеры. Что им?

– Разумно, – кивнул Пасечник. – Что-то есть уже интересное?

– Пока нет, только начали слушать, – покачал головой опер. – К вечеру первый отчет выложат. Но уверенности в том, что они о чем-то интересном для нас болтать начнут, пока нет.

Пасечник Усимова знал хорошо. Если тот начинает делать забросы в стиле: «Работаем, конечно, но не уверен, что от этого результат будет…» – то это означает, что у него есть какая-то идея. Но идея такая, что даже решиться ее выложить надо решиться. И важно еще то, что обычно такие идеи, Усимовым высказываемые, давали результат.

– Ваня, не тяни кота за хвост, говори, чего придумал, – сказал генерал, глядя собеседнику в глаза.

– Александр Васильевич, вопрос разрешите? – спросил тот.

– Валяй.

– Вы сами как думаете? Они все это устроили или нет?

– В прокуратуру дело бы пока не передавал, – подумав, ответил Пасечник. – Но для себя решил, что они. Баллончики для распыления, стертые записи, старательное подсовывание своих людей в лабораторию, все остальные детали – все за это говорит. Процентов девяносто за то, что это они.

– Я еще детальку добавлю – Домбровский сейчас словно сцепи сорвался, если присмотреться, – дополнил Усимов. – У него кроме секретарши, которую он по пять раз в день на рабочем столе пользует, еще лаборантка, и еще горничную сейчас вдруг подбирать взялся. Я такое уже видел раньше, когда тихий и интеллигентный как с цепи срывается.

– Верно, бывает с ними, – усмехнулся Пасечник. – Когда думают, что банк сорвали. На этом и палятся чаще всего. У бандитов ума хватает подчас тихо себя вести, а у этих прет осознание того, что они самые умные и поэтому всех поимели.

– Так точно, – ухмыльнулся Усимов. – Вот и по Домбровскому такая же картина.

– Картину я вижу, – сказал Пасечник, зачем-то передвинув настольные часы. – Ты говори, что сделать хочешь.

– Домбровского трогать нельзя, – начал издалека Усимов. – Бермана тоже, нет реального повода для того, чтобы его, например, в командировку отправить. Так?

– Ну Ваня! – поторопил опера Пасечник. – Докладывать по делу разучился? Экстрактно давай.

– Тимохина надо отправить в командировку. Пусть что-нибудь наладит, сетку например, на новой территории, у города. Или примет готовую работу, вам виднее.

– Это на какой территории? – чуть нахмурился, задумавшись, Пасечник. – На совместном с вояками КП?

– Так точно.

– А почему там? – удивился генерал. – Можно загнать его к угольным шахтам, там даже проще.

– Зато из шахт наши уши торчат – подозрительно может быть, – пояснил Усимов. – А КП по военной линии числится, по Салееву. Оттуда подвоха никто не ждет.

– Верно, хотя с Салеевым договариваться придется, – поморщился Пасечник. – И дальше?

– Дальше в подвал и потрошить, – жестко сказал Усимов. – По полной программе, не жалеючи. Это все их работа, и гуманизм будет лишним.

– А потом? Или если мы все же ошиблись?

– Тогда несчастный случай на производстве. Проникновение морфа на охраняемую территорию и нападение на системного администратора. На почве личной неприязни, из хулиганских побуждений. Торжественные похороны, мы все рыдаем.

– Вот так?

– Да, так, Александр Васильевич. Или мы еще век будем ждать, пока они проболтаются.

Пасечник задумался. Усимов хотел сделать уже шаг за линию. Генерал верил в то, что все, даже самое тайное, рано или поздно становится явным. И если ситуация повернется так, как предполагает Усимов, то есть от Тимохина придется избавляться, не получив ничего ценного, рано или поздно это вылезет. Пусть случайно, пусть еще как-то, но вылезет. Но вероятность того, что Тимохин с коллегами ни во что не замешан, очень низка. Против нее протестовал весь его опыт многолетней службы, да и мнение муровца Усимова сбрасывать со счетов не стоило, опером он был отличным. Девять против одного, что они получат нужные сведения. Если человека запереть в подвал и начать убеждать, он всегда раскалывается. Всегда.

– Я поговорю с Салеевым, – задумчиво сказал Пасечник. – Минимум информации надо ему дать. Скажу, что подозреваем Тимохина в утечке вируса и в том, что он свалил все на других. И бомбу сам закинул, чтобы следы затереть. Думаю, что сработает. Домбровского вмешивать не будем, Салеев с ним с детства дружит. Ну и Бермана упоминать тоже не буду. По результату разговора тебя вызову, будь готов.

– Есть.

Сергей Крамцов

29 мая, воскресенье, день

– Нам, главное, с маршрутом не повториться, – сказал я, разглядывая карту.

– А что так? – поинтересовался Зудин.

– Сюда ломились с приключениями, много обиженных осталось, – ответил вместо меня Шмель. – Теперь лучше не нарываться.

– Вообще неплохо было бы к хлебозаводу прорваться, раз уж там свои, да и вообще наши, – вздохнул Васька.

– Неплохо, но маловероятно, – скептически сказал я, глядя на карту. – Нас тогда точно на старый маршрут унесет, а если военные заняли хлебозавод, то и с бандитской стороны должно было что-то вроде «линии фронта» образоваться, то есть бдительность повысят. Надо в направлении Нижегородской ГЭС прорываться. А там на другую сторону или по плотине, или просто вплавь, машины позволяют. И вызывать наших. И в Нижнем встречаться.