Эпоха Полтины. Декста Квинта

– Куда ты собрался, Брустер?! Веселье только начинается!

Убедившись, что Кейн надёжно зацепился, Бэн поднялся и, шатаясь, вышел на середину палубы. Вскинув кулаки к сверкающим небесам, он безумно захохотал.

– И это всё, что вы можете?! Ну же, давайте! Вы можете намного лучше! Сильнее! Покажите нам всю свою мощь!
– В ответ на его вопли ветвящаяся молния ударила прямо в грот-мачту и над их головами раздался оглушительный треск. Корабль качнуло и Костоправ едва смог удержаться на ногах.
– Да! Именно так! Не жалейте нас! Выпустите всё, что у вас есть! А мы всё равно выживем! Хахахаха! Вёсла!
– взревел он повернувшись к гребцам.
– Все на вёсла! Покажем этим сукиным детям, что мы сильнее! Покажем...

Огромная волна ударила в левый борт и корабль накренился. Изо всех сил держась за канат, Кейн видел, как многие матросы повторили его недавнюю участь, потеряв равновесие и падая за фальшборт. Он увидел Герильда Рида, который держался за штормовые леера. Его промокшая белая рубаха облегала тучное тело, рукава были закатаны. Неожиданно он отпустил леер и на спине заскользил по палубе к правому борту. И когда Кейну показалось, что он вылетит с корабля, Рид каким-то чудом затормозил у самого края и схватился за фальшборт, при этом перегнувшись за него почти всем телом. Через мгновение Брустер увидел, как он, крепко держа за волосы, втаскивает на палубу одного из матросов. Что было дальше он не видел - его желудок скрутило рвотной судорогой. Не он один сейчас горько жалел, что намедни так плотно поел - теперь за это приходится расплачиваться, ибо килевая качка никого не жалела.

Кейн поднял голову и осмотрелся: выжившие валялись кучей и вповалку на палубе и вдоль бортов, попеременно молясь и матерясь, умученные беспрерывной рвотой; на них продолжали низвергаться потоки воды и струи ливня, а вокруг была кромешная тьма, временами вспарываемая всполохами молний.

Кое-как ему удалось добраться до скамей с поредевшими гребцами, отказывавшимся поверить в неизбежность смерти и сдаться на милость стихии. Никто из них не хотел умирать и поэтому им оставалось только выгребать против ветра в надежде на спасение.

Кейн не знал, сколько всё это продолжалось. Время потеряло своё значение. Вслушиваться в крики гребцов, задающих ритм, самому кричать до хрипоты, навалиться на скользкое весло и молиться, чтобы оно не сломалось - только это сейчас имело смысл. И поэтому когда они, вымокшие до нитки, стуча зубами и ворочая вёслами из последних сил, смогли вырваться из шторма, Кейн рухнул на палубу и потерял сознание от слабости.

Очнувшись, он с трудом смог разлепить веки, покрытые засохшей солью. Глаза нестерпимо жгло и смотреть было больно, картинка расплывалась и не сразу обрела чёткость. Во рту было сухо, губы потрескались, язык распух и напоминал наждачную бумагу, а горло сжалось настолько, что едва пропускало в лёгкие воздух. Он лежал на боку, всё тело ныло и Кейн боялся даже пошевелиться, зная, какой болью в затёкших мышцах отзовётся каждое движение. Словно во сне он видел ноги проходящих мимо людей, забитый нос не чувствовал никаких запахов, а звуки доносились будто издалека. Временами он вновь терял сознание и рывками возвращался в реальность, чтобы через некоторое время снова провалиться в забытье. На этот раз он очнулся от хлопков по щеке и тихого голоса. Когда его взяли за грудки и резко подняли, Брустер застонал от пронзившей всё тело боли и чуть было вновь не отключился, но потом его голову приподняли за волосы и на лицо полилась вода. После первого глотка Кейн едва не захлебнулся. Дождавшись, пока он прокашляется, поивший его вновь поднёс флягу.

– Пей, Брустер, - расслышал он слабое бормотание.
– Пей, не то сдохнешь.

Напившись, Кейн отвернул лицо. Пытаясь восстановить дыхание, он тяжело дышал, опустив подбородок на грудь и привалившись спиной к корме. Было бы удобней запрокинуть голову, но шея так сильно затекла, что двигать ею лишний раз он желания не испытывал.

Бэн устало присел рядом с ним и стал наблюдать за тем, как выжившие моряки переворачивают тела и отделяют живых от мёртвых. Последних они стаскивали в кучу, чтобы впоследствии скинуть некоторых за борт, после того как отметят и прочтут заупокойную - пусть колонисты и не верят в Богов, но у моряков свои ритуалы. Оставшиеся трупы они заворачивали в парусину - видимо, у этих мертвецов были семьи и их тела отвезут им.

– Какая ирония - пережить шторм, чтобы часом позже сдохнуть от слабости и быть похороненным в воде, от которой ты и спасался.
– Костоправ отхлебнул из фляжки и покосился на Брустера.
– Тебя кстати тоже к мертвякам хотели определить, да я помешал. Знал ведь, что ты живучий и Теламару так просто душу не отдашь. Так что можешь сказать мне спасибо.
– Выждав немного, он хмыкнул.
– Да не за что, живи и страдай на здоровье.

К Кейну постепенно возвращались силы, он уже мог поднять руку и теперь медленно разрабатывал её, отстранённо наблюдая, как его пальцы разгибаются и сгибаются в кулак.

– Ощущ...
– при попытке заговорить горло сжало и запершило. Он откашлялся и облизнул пересохшие губы.
– Ощущение, будто надышался "сушилки".

– Точно. Наша знаменитая отрава в действии.

Кейн взял из рук Бэна флягу и стал пить маленькими глотками.

– Глянь.
– Костоправ хлопнул его ладонью и указал на появившегося на палубе Рида. Выглядел он не важно, но кто в этот день мог похвастаться хорошим самочувствием. Герильд хмуро шел рядом с капитаном, который что-то нервно зачитывал ему с помятых бумаг.
– Не так-то прост оказался наш толстячок. Не стал отсиживаться с прочими шишками, а наравне со всеми впрягался. И хоть и жирный, но ловкий. Достойно уважения. А вообще знаешь, этот шторм вернул меня к жизни, - голос Бэна дрогнул.
– Когда смотришь в глаза смерти и слышишь звон её цепей, то уже было позабытый вкус к страху возвращается. Я так давно ничего не боялся, что уже и не помню, каково это, чувствовать наслаждение от того, что ходишь по самому краю. Когда один неверный шаг - и ты уже летишь в пропасть. Самое главное - ты ведь понимаешь, что стихия сильнее тебя, но всё равно не сдаёшься. Напрягаешь все свои силы и идёшь вперед, к победе, к выживанию. Это незабываемые ощущения. Ради этого стоит жить.

Кейн не сводил с него глаз и слушал, не пропуская ни единого слова. И когда он закончил, задал мучивший его вопрос:

– Почему ты меня спас? Причём уже не в первый раз. Я сомневаюсь, что поступил бы также на твоём месте.

Бэн рассеянно обвёл взглядом палубу.

– Сам теряюсь в догадках. Наверное, ты единственный из всей этой кодлы, кого я здесь знаю.
– Немного помолчав, он добавил: - Да и если что пойдёт не так, то и прорываться тоже будем вместе. От тебя живого больше пользы. К тому же, теперь ты мой должник и вряд ли кинешь меня.

Кейн кивнул и закрыл глаза. Всё правильно. Видимо, во время шторма Костоправу снесло крышу и поставило как надо. Главное, чтобы его мозги и дальше работали также хорошо, тогда проблем будет меньше. Ещё не совсем послушной рукой он вытащил из кармана истрёпанную пачку сигарет, но все папиросы были мокрыми и переломанными. Вяло сжав пачку в кулаке он отбросил её в сторону.

– Земля! Вижу землю!

Воодушевлённые матросы тут же принялись спускать паруса и садится за сохранившиеся вёсла. Герильд Рид подошел к ним и встал рядом, смотря в море.

– Советую вам подняться, такое зрелище лучше не пропускать.

Бэн помог Кейну встать и, поддерживая друг друга, они стали всматриваться в приближающуюся полоску берега.

– Где мы?
– спросил Кейн.

– На месте. Нас не так сильно сбило с курса, как мы опасались. Это западный мыс Винтады, его еще называют "Мысом Уэствинга".

– И что в нём такого особенного?
– спросил Бэн.

– Потерпите, и вы сами всё увидите.

Корабль медленно рассекал морскую гладь, приближаясь к острию скалистого мыса. Чем ближе они подплывали, тем больше огромный каменный выступ нависал над ними. Им приходилось быть очень осторожными из-за обилия торчащих из воды каменных глыб, но рулевой держался уверенно, ориентируясь по одному ему видимым знакам. Вокруг царило напряжение и никто на корабле не отваживался нарушить наступившую тишину. Никто не сказал ни слова и тогда, когда их фрегат направился прямо в скалистую стену. Кейн и Бэн переглянулись и подумали об одном и том же - им конец.

– Знаете, мэссэр Рид, вы могли бы нам сказать и в Ригаде, что вашей идеей было массовое самоубийство.

Рид лишь улыбнулся и ничего не ответил.

Бэн перегнулся через фальшборт и посмотрел вниз. Даже если спрыгнуть, шансы на то, что не напорешься на подводную скалу, крайне малы. Да и поздно метаться - нос "Ниферии" врезался в стену мыса.

Не было ни треска, ни криков - не было ничего. Их окутала темнота. Кейн почувствовал волну холода, окатившую его тело, волосы на руках встали дыбом, а по спине пробежала дрожь. Мгновение - и всё прошло. Они вынырнули из тьмы и оказались в поразительно огромном гроте, своды которого терялись над их головами. Всё было освещено соединёнными в цепь светарами, наполняющими пространство равномерным гудением и позволяющими рассмотреть выстроенные по обеим сторонам причалы со множеством пришвартованных различных кораблей. За ними располагался каменный берег, который по мере их продвижения всё расширялся. На нём стояли - кто бы мог подумать - дома. Сотни домов. По всей видимости каменных, но Кейн не был в этом уверен. И везде сновали люди - на кораблях, на берегу, в домах. Можно было увидеть и вооруженных часовых с мушкетами наперевес, и выстроенные в ряд пушки, дуло которых смотрело на вход в грот. Обернувшись, Брустер увидел удаляющуюся расселину, через которую они заплыли, и догадка яркой вспышкой озарила его голову.