Эпоха стального креста

Меня почему-то последние слова магистра задели даже больше, чем Кэтрин, для которой и предназначались. Определенно, эта рыжеволосая особа чем-то зацепила комвзвода Первого отряда, и очень крепко, надо сказать, зацепила... Я шел вслед за ней и, переживая эти нетипичные для меня ощущения, решал, каким образом наложить на «детский сад» карантин из-за, предположим, заразной ангины, наглухо опечатав его вместе с Кэтрин (требовалось взывать о помощи к моему «верному ординарцу» Джерому, дабы тот по старой дружбе как медик подтвердил карантин документально). Кэтрин же гневно вышагивала впереди и вполголоса костерила Корпус на чем свет стоит:

– Сволочи! Самые натуральные сволочи! Ублюдки! Чертовы Божьи Слуги! Если и есть на свете ваш Господь, то-то вы завопите, когда он пинками погонит ваше похотливое племя прямиком в Ад!

Я намеревался войти следом за ней внутрь трейлера, но захлопнувшаяся прямо перед моим носом железная дверь прозрачно намекнула на нежелательное присутствие господина надзирателя в стенах вверенного ему учреждения...

Вечерний визит Аврелия к заблудшей душе, обладающей довольно-таки эффектной оболочкой, не состоялся и без введения мной стихийного карантина. Ему было попросту не до этого: последующие события завертелись ураганом, начало которому как раз и положило нежелание магистра прислушаться к голосу разума...

Прошло полчаса, и я еще не лег подремать после дежурства, когда Саймон буквально вломился ко мне в отсек:

– Неприятности, брат Эрик! Идемте скорее!..

Скрюченное тело Иуды лежало на полу Комнаты Правды. Лицо отступника было серым, а раскрытые навыкате глаза, казалось, были сделаны из стекла. Возле него в явной растерянности маячил Аврелий, нетерпеливо нукающий сидевшему близ покойника Джерому. Дьякон бесплодно пытался реанимировать мертвого Иуду приемами искусственного дыхания. За всем этим угрюмо наблюдал замеревший рядом брат Гюнтер.

Наконец дьякон поднялся на ноги и беспомощно развел руками:

– Бесполезно. Он мертв. Никаких признаков жизнедеятельности.

– Вот гад! – рявкнул Аврелий и в гневе пнул труп по ноге, после чего ухватил дьякона за грудки. – А ты куда смотрел, жирный урод? Где ты шлялся, когда он крякнулся?

Невнятно оправдывающийся Джером был испуган настолько, что и сам готов был пасть замертво подле Иуды.

На пороге появился также вызванный Саймоном заспанный Бернард.

– Да, плохи наши дела, – хмуро произнес он, почесав подбородок. – Кто еще в курсе помимо присутствующих?

– Все, кто знает, здесь, брат Бернард! – выпалил Саймон.

– Уже лучше... Закрой-ка дверь, боец, – Мясник подошел к мертвому телу и в задумчивости застыл над ним.

Я обратил внимание, как Аврелий и Бернард обменялись красноречивыми взглядами, смысл которых сводился к одному – доигрались!

– Вы что-то можете предложить, брат Бернард? – первым нарушил молчание Аврелий.

– Да, ваша честь, – ответил он, – однако мне нужно ваше одобрение, скажем так, на кое-какие неправомерные действия.

– Насколько неправомерные?

– Ровно настолько, чтобы соорудить для вас и для всех нас как можно более реалистичную легенду.

– Делайте то, что сочтете нужным. Только, брат Бернард...

– Да, ваша честь?

– Не переусердствуйте!

– Разумеется, ваша честь... Так, малыш, и ты тоже... – обратился Мясник к Гюнтеру и Саймону, после чего указал на скованных в клетке Эркюля и Лаврентия, – этих двоих на центр комнаты! Живо!

Мои бойцы исполнили приказание. Старик Эркюль молча рыдал, и крупные слезы текли по его впалым щекам. Лаврентий не то подвывал, не то поскуливал и весь прямо-таки ходил ходуном от колотившей его дрожи. Оба они, удерживаемые конвоирами, не сводили глаз со своего мертвого лидера.

Мясник отошел от тела и поднял руку, прося нашего внимания.

– Слушайте все и вы тоже, ваша честь, уж извините за грубость, – начал он. – Я – Бернард Уильямс – довожу до вашего сведения о необходимости умолчания о реальных обстоятельствах смерти Проклятого Иуды. Начиная с этого момента официальной версией будет считаться та, которую я сейчас в вашем присутствии и выработаю. Несогласные есть?

Несогласных не было – не появился до сих пор в Братстве Охотников человек, способный без ущерба для себя переть поперек легендарного Мясника.

– Хорошо. Итак, начнем, – Бернард приблизился к Джерому. – Дьякон Джером, дайте-ка мне моток бинта.

Он взял протянутый рулончик у ничего не понимающего, как и все мы, дьякона, отмотал и оторвал с него метр марли и, зажав ту в руках, накрутил ее концы на кулаки.

– Сегодня в... – Мясник глянул на свой позолоченный хронометр, – ...в восемь двадцать наш штатный медик вошел в камеру к Иуде сделать перевязку, а этот негодяй напал на него...

Произошедшее далее случилось настолько неожиданно, что мы все просто оторопели и позамирали с открытыми ртами.

Без всякого предупреждения Бернард что было сил нанес Джерому удар ногой по коленной чашечке. Дьякон заверещал и свалился на пол, держась за согнутую в колене конечность. Мясник же, прыжком оседлал его и, опутав бинтом заплывшую жиром шею бедолаги, стал душить того совершенно натуральным образом. Медик захрипел и заерзал под Бернардом этакой перевернутой на спину гигантской черепахой.

– Вы рехнулись! – заорал Аврелий. – Прекратить немедленно!

– Все в порядке, ваша честь, – невозмутимым тоном отозвался Бернард, при этом удерживая бедрами елозившего Джерома. – Подлинность телесных повреждений дьякона обеспечена!

Нога «жертвы Иуды» задергалась в конвульсии. Бернард, заметив это, сорвал с его шеи удавку, после чего резко двинул кулаком по носу только-только задышавшего полной грудью Джерома. Голова того ударилась об пол, а из обеих ноздрей хлынула кровь, от частого дыхания недодушенного тут же разлетевшаяся мелкими брызгами.

Главнокомандующий поднялся на ноги, сорвал с рук ставший ненужным бинт и, скомкав его, брезгливо отер со штанов капли перемешанной со слюной крови медика.

– Какая мразь, этот Проклятый, не правда ли, дьякон? – издевательски поинтересовался он у бедного толстяка. – Запомните то, что он с вами сделал, и расскажете это дознавателям Главного магистрата! Ваша честь, теперь требуется усугубить картину преступления. Следующей жертвой я бы попросил стать вас.

– Меня вы тоже так отделаете? – опешил Аврелий.

– Упаси Господь! – ответил Мясник. – Но я буду крайне признателен, если вы хотя бы порежете скальпелем на себе одежду.

– Отличная идея, брат Бернард! – поддержал его магистр и, покосившись на всех присутствующих, извлек из стола маленький коротколезвийный нож для резки бумаги. – Однако я сделаю гораздо лучше!

Зажав правой рукой нож лезвием вниз, магистр несколько раз шумно вдохнул и выдохнул, собираясь с силами, и следом за этим тремя молниеносными ударами вонзил его себе в левую руку возле самого плеча, после чего застонал и опустился в кресло. Кровь пропитала рукав его балахона и закапала с пальцев повисшей словно плеть раненой конечности, пачкая пульт Трона Еретика.