Эпоха стального креста
Шрифт:
– Ваша честь, вы... – Бернард во все глаза пялился на инквизитора-самоистязателя. – Вы просто гениально придумали!..
– Что дальше, брат Бернард? – скрипя зубами от боли, спросил тот.
– А дальше... – Мясник повернулся ко мне. – Ваше оружие, брат Эрик!
Повинуясь приказу, я извлек одного из своих «близнецов» и, взяв его за ствол, протянул Бернарду. Бернард взвел пистолет, после чего ботинком перевернул тело Иуды с бока на спину.
– Дальше брат Эрик, спасая вам жизнь, ваша честь, застрелил негодяя!
Мой «глок» в руке Бернарда выпустил в сердце
– Поздравляю вас, брат Эрик! Прекрасный выстрел! – кивнул Бернард, возвращая мне пистолет, а затем обратился к Гюнтеру. – А теперь быстро твой карабин, малыш.
Огромный «бенелли» германца перекочевал к Мяснику, который, взвесив в руке солидное оружие, продолжил свой спектакль:
– Бывшие тут же друзья Проклятого кинулись ему на помощь, однако брат Гюнтер не растерялся и...
Грохот карабина в тесном помещении шибанул по ушам. Дрожащий при виде всего этого театра абсурда Эркюль, получив заряд картечи в грудь, отлетел назад и сбил с ног стоящего чуть поодаль Лаврентия.
– ...и уложил одного, – Бернард передернул цевье помпового карабина, загоняя в патронник новый патрон, – а затем и второго...
И тут Лаврентий ящерицей выполз из-под агонизирующего тела Эркюля и, пав на колени, заблажил нечеловеческим голосом:
– Ваша честь, ваша честь, выслушайте меня! Умоляю, не убивайте! У меня для вас очень важные сведения!..
Все еще крививший лицо от нанесенных самому себе ран, Аврелий поднял неповрежденную руку, останавливая уже вскинувшего карабин Бернарда.
– Погодите-ка, брат Бернард! И о чем же таком важном ты бы хотел нам поведать, нечестивец?
– Это правда, ваша честь, – Лаврентий полз к магистру по залитому кровью полу, будто нашкодившая шавка, – что Главный магистрат амнистирует еретиков за очень ценную информацию?
– Да, имеется такой пунктик в Правилах Очищения, – подтвердил Аврелий. – Но учти, ублюдок: только за действительно ценную! А иначе будешь до вечера умирать с простреленным животом.
– У меня как раз именно такая, ваша честь! – протараторил Лаврентий, после чего почему-то покосился в моем направлении. – В ваших рядах страшная измена, клянусь! – И он снова зыркнул на меня. – Это сущая правда, и я хотел бы побеседовать с вами и мистером Бернардом с глазу на глаз!
– Ну-ка повтори, что ты там несешь? – держась за раненое плечо, склонился магистр к отступнику. – Какая такая измена?
– Только наедине, ваша честь! – настаивал Лаврентий, а сам уже и вовсе не сводил с меня испуганных глаз.
Я впервые ощутил отзвуки грядущей беды: Лаврентий собирался купить себе жизнь в обмен на то, что выложит Аврелию все о моих ночных нарушениях Устава. Слово «измена» принялось вкручиваться мне в мозг раскаленным штопором. Однако я лишь молча следил за происходящим, ничем не выдав свое волнение.
Джером наконец-то пришел в себя и, чахоточно кашляя, уселся на пол.
– Иди сюда, недотепа, – поманил его пальцем инквизитор. – Мне нужна перевязка. Этот Иуда, настоящая сволочь, чуть не прикончил
нас с тобой, согласен?Дьякон в ответ что-то буркнул и по кривой обошел Мясника, за глаза считая настоящей сволочью все-таки его, а не почившего в бозе Проклятого.
Аврелий подставил медику плечо и, кивнув мне на дверь, приказал:
– Брат Эрик, выйдите со своими людьми, а мы с вами, брат Бернард, останемся и послушаем этого типа. Измена – это интересно!..
В дверь усиленно забарабанили прикладами и ботинками. Гюнтер, получив разрешение, отпер задвижку, и через порог ввалились Карлос, Вольф, Марчелло и еще несколько братьев с оружием наперевес.
Выйдя им навстречу, Бернард предостерегающе выставил руки вперед.
– Все в порядке! – успокоил их главнокомандующий. – Слава Богу, все обошлось!
– Карамба! – выругался Карлос, опуская дробовик. – Мы слышали выстрелы!
– Да, это так, – подтвердил Мясник, после чего пояснил. – Здесь только что была пресечена попытка покушения Проклятого на магистра Аврелия! Он легко ранен и ему сейчас оказывается помощь. А вы благодарите этих парней, – он положил ладони на плечи мне и Гюнтеру. – Это они только что спасли жизнь его чести. Но, к сожалению, Иуду и его прихлебателя пришлось пристрелить...
На выходе Гюнтер бросил на меня хмурый взгляд – ему, как и мне, была понятна тема проходящего у Аврелия допроса избежавшего картечи еретика. Я ничего не сказал германцу, а направился к трейлеру Кэтрин, чтобы поведать ей печальную новость...
Оба мальчика и девочка окружили свою «няньку» и cлушали, что она им читала.
– «...Что же делать с этой черной меткой, приятели? Дик загубил свою душу, изгадил свою Библию, и все понапрасну.
– А может, она еще сгодится для присяги, – спросил Дик...» – похоже, Кэтрин и сама увлеклась книгой, поскольку читала очень выразительно.
«Остров Сокровищ!» – подходя все ближе и ближе к клетке, узнал я строки столь презираемого Гонсалесом романа Стивенсона «об алчности и сопливом пацане».
– «...Библия с отрезанной страницей, – ужаснулся Сильвер, – ни за что! В ней не больше святости, чем в песеннике...»
Я встал напротив них по эту сторону решетки и ждал, когда Кэтрин посмотрит в мою сторону. Но она демонстративно продолжала чтение, как будто меня здесь и не было:
– «...Одна сторона белая... На другой стороне были написаны два стиха из Апокалипсиса. Я помню, между прочим, два слова...»
Наконец она оторвалась от книги и вопросительно взглянула на меня: дескать, чего тебе нужно, господин надзиратель?
Я молчал, лишь указал глазами в сторону детей.
Внезапно веки девушки задрожали – она все поняла по моему мрачному виду.
«Он?» – беззвучно спросили ее губы.
Я кивнул и понуро опустил взгляд на носки своих ботинок.
– Что это были за слова, тетя Кэти? – недовольная прерванным чтением девочка подергала Кэтрин за рукав.
– Псы и Убийцы, – ответила она не заглядывая в книгу. – На метке было написано «Псы и Убийцы», Люси. Самые что ни на есть настоящие псы и убийцы...