Эпоха великих открытий до середины XVI века

Берега Лабрадора он описал очень мрачными красками: «Вот если бы земля была здесь так хороша, как гавани… да её и землёй нельзя назвать, только голые камни и скалы. Я обошёл всё северное побережье залива и не мог бы собрать даже воза земли, а высаживался я… во многих местах». Картье пересёк затем залив в юго-западном направлении, открыл группу островов Мадлен и 1 июля увидел большую приветливую сушу, которую счёл за полуостров: он принял за бухту пролив Нортамберленд, отделяющий её от материка. А это был остров Принца Эдуарда (5600 кв. км) [173] . Картье не мог высадиться там, так как не нашёл сколько-нибудь удобной гавани. Зато дальше к западу он коснулся материка через два дня и у 48° с. ш. открыл глубокий, далеко вдающийся в сушу залив Шалёр («Жаркий»), сначала очень обрадовавший его: «…судя по глубине, ширине и по характеру берегов, он мог, как мы надеялись, оказаться проливом».

В заливе Картье впервые встретил индейцев, которые подошли к кораблям на девяти челнах. На них была одежда, сшитая из шкурок каких-то животных, и они предлагали в обмен такие же шкурки, не представлявшие, по словам Картье, большой ценности. Начался немой торг, и индейцы вошли в такой азарт, что «променяли всю свою одежду и уехали совершенно голыми». Берега залива Шалёр были покрыты лесом, на открытых местах росли дикие злаки. После завершения его обследования 12 июля Картье повернул на север и открыл небольшой залив (Гаспе), на побережье которого поставил девятиметровый деревянный крест с надписью: «Многие лета королю Франции». Там он захватил двух индейцев «для языка». Затем Картье продвинулся к северу от этой земли (полуострова Гаспе), пересёк широкий пролив Гаспе (принятый им за залив) и увидел ещё одну большую землю, которую также счёл за полуостров, но ошибся: то был остров Антикости (8150 кв. км). Суда обогнули его с востока и прошли на запад вдоль его северного берега, 15 августа они достигли места, где широкий сначала пролив суживался и навстречу шло сильное течение.

Здесь по настоянию команд обоих судов Картье прекратил поиски прохода в Восточный океан и 5 сентября 1534 г. вернулся во Францию. На родине он объявил, что обнаружил ведущий к Китаю пролив, и даже дал ему имя Св. Петра. Фактически Картье открыл почти всё южное и западное побережье залива Святого Лаврентия, большой участок его северного (лабрадорского) берега и обследовал почти всё западное взморье Ньюфаундленда.

В следующем, 1535 г. Картье уже на трёх кораблях (110 человек команды) и по заданию Франциска I, ибо отчёт «весёлого корсара» заинтересовал короля, 19 мая отправился для исследования «пролива Св. Петра». Он завершил тогда выявление острова Антикости, пройдя к северу от него проливом, позже названным в его честь. За Антикости «пролив Св. Петра» достигал наибольшей ширины (более 100 км), но далее суживался, и 15 августа Картье вошёл в мощную реку Св. Лаврентия, которая текла через покрытую лесом территорию с юго-запада на северо-восток. Там, где был «конец моря», в светлые воды реки Св. Лаврентия впадал тёмный, очень широкий поток, казавшийся почти чёрным и бездонным. Картье плавал в низовье этой «реки Смерти», как называли её индейцы-ирокезы, приставал к её высоким, скалистым берегам, т. е. открыл горы Нотр-Дам. Ему казалось, что в многочисленных обломках горных пород попадаются вкрапления золота и драгоценных камней.

Жак Картье

Ирокезы, если он правильно их понимал, упоминали о богатой стране Сагеней, и открытому им притоку реки Св. Лаврентия Картье присвоил это имя. Но он сам считал его проливом, ведущим в Восточный океан, и полагал, что индейцы, возможно, под именем Сагеней знают Индию или Китай. Так возникла легенда о золотой стране, путь к которой лежит через «пролив Сагеней». Побережье морского залива и лимана, открытого Картье, были почти пустынны. Но выше устья Сагеней, на лесистых скатах реки Св. Лаврентия, встречались посёлки. Ирокезы называли их «каната» – это слово, обозначавшее просто населённый пункт, стало позднее наименованием всей северной части Нового Света – Канады.

Жители приветливо, пляской и пением, встречали французов, а вожди заключали с ними дружественные союзы. Картье раздавал медные крестики, предлагал целовать их и таким образом «приобщал индейцев к христианскому миру». На берегах в различных местах он поставил несколько деревянных крестов с надписями: «Эта страна принадлежит Франсуа I, королю Франции». Так было положено начало великой заокеанской колонии – Новой Франции, или Канаде. Приморские индейцы предупреждали Картье, что путь вверх по великой реке очень опасен. У её резкого сужения, у селения Стадаконы 19 сентября Картье оставил два корабля, а на третьем, самом маленьком, продолжил плавание против течения на юго-запад.После обследования реки на протяжении почти 700 км он дошёл до места, где жёлтые воды большого притока Оттавы [174] смешивались с прозрачными, зеленоватого цвета водами реки Св. Лаврентия. Выше действительно начинались опасные пороги. Там, где сливаются оба потока, поднимается лесистый холм, получивший от Картье имя Мон-Руаяль («Королевская гора»). В слегка изменённой форме (Монреаль) оно сохранилось за канадским городом, позже построенным здесь французами. Поздней осенью Картье повернул обратно и остановился на зимовку (1535/36 гг.) у Стадаконы. Индейцы приносили французам меха в обмен на европейские товары, снабжали продуктами и хорошим лекарством от цинги. Картье расспрашивал их, откуда течёт река, и они указывали, что на юго-западе находятся обширные водные пространства (Великие озёра), но Картье думал, что река Св. Лаврентия каким-то образом связана с Восточным океаном и что открытые им земли расположены в Азии.

Открытия Ж. Картье

По окончании тяжёлой зимовки, во время которой от цинги умерло 25 человек, 26 мая 1536 г. Картье отплыл домой, но уже на двух судах. На обратном пути он прошёл у южного взморья Ньюфаундленда и окончательно доказал, что это остров. После его возвращения во Францию (16 июля 1536 г.) король Франциск I объявил о присоединении к своим владениям страны Канады. Французы считали, что новооткрытые земли изобилуют не только лесом, рыбой и пушниной, но и всеми богатствами Индии. Сам «весёлый корсар» распространял много небылиц о Канаде. Из географических заслуг Картье, помимо указанных ранее, отметим следующие: он впервые проследил не менее 1800 км побережья залива Св. Лаврентия, открыл реку того же названия и собрал пионерные известия о Великих озёрах, полагая, впрочем, что речь идёт о Тихом океане. Ему также принадлежат первые краткие описания ондатры, бескрылой гагарки, красноклювого тупика и странствующего голубя.

Глава 23 ОТКРЫТИЯ ИСПАНЦАМИ И ФРАНЦУЗАМИ ВНУТРЕННИХ ОБЛАСТЕЙ СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ В 1520–1540-х ГОДАХ

Легенда о «Сиволе» и «Семи Городах»

Морские экспедиции Кортеса доказали, что западный берег нового континента простирается далеко на север. Но по суше испанцы очень медленно продвигались в более пустынные области, лежащие к северу от Новой Испании. Весьма велики были трудности, и слишком, как казалось сначала, малы перспективы в этом направлении. Вскоре, однако, легковерие и фантазия конкистадоров создали в этих почти безлюдных и пустынных горных областях богатые страны и города, к которым они решили проложить путь. Ещё в 1530 г. Нуньо Гусман услышал от раба-индейца, родом из северной страны «Техос», рассказ о богатой стране «Сивола», где тот якобы видел «Семь Городов»; каждый из них величиной с Мехико, и в каждом целые улицы заняты лавками ювелиров. Дорога туда ведёт через пустыню и длится 40 дней.

Гусман немедленно собрал отряд из 400 испанцев и нескольких тысяч индейцев и двинулся на север на поиски чудесной страны. Он шёл по приморской низменности вдоль Западной Сьерра-Мадре, но, ещё не доходя до 25° с. ш., встретился с такими трудностями, что отказался от предприятия. Однако основанный им у юго-восточного берега Калифорнийского залива г. Кульякан (близ 24°50' с. ш.) позднее стал отправным пунктом испанских экспедиций в северные районы, а легенда о «Семи Городах» получила неожиданное «подтверждение».

Скитания Кавёса де Ваки

В 1536 г. после почти восьмилетних скитаний четверо чудом уцелевших людей Нарваэса, в том числе коронный контролёр экспедиции Альваро Нуньес Кавеса де Вака и мавр (марокканец) Эстеван вернулись в Новую Испанию. Они несколько лет были в плену у индейцев, переходили от племени к племени и невольно совершили изумительное путешествие с востока на запад – от Флориды до Калифорнийского залива. Их одиссея началась 6 ноября 1528 г. Огромная волна выбросила несколько лодок экспедиции Нарваэса, в том числе и судёнышко Кавеса де Ваки, на берег бухты Галвестон (близ 95° з. д.). Дружелюбно настроенные индейцы снабдили потерпевших крушение пищей, хотя сами недоедали. Вскоре наступили холода, к ним присоединился голод, который буквально косил испанцев, и часть их стала людоедами. Доброжелательность индейцев резко пошла на убыль – ив мае 1529 г. Кавеса де Вака бежал на запад, пересёк низовья реки Бразос и на реке Колорадо, впадающей в Мексиканский залив, нашёл приют у другого племени. Из раба он превратился в бродячего торговца, благодаря чему разыскал двоих испанцев и Эстевана. Вместе с ними Кавеса де Вака кочевал несколько лет по южной части Примексиканской низменности (и, следовательно, стал её первооткрывателем), в междуречье Тринити и Гуадалупе, впадающих в Мексиканский залив в пределах 95°–97° з. д. Они выполняли разнообразную чёрную работу и постоянно испытывали чувство голода. Лишь в осенние периоды, когда созревали плоды кактуса опунции, удавалось вдоволь поесть. Во время кочёвок Кавеса де Вака впервые увидел и описал бизона, называя его коровой, огромные стада их приходили с севера.

В октябре 1534 г. скитальцы решили отказаться от такой жизни, «лишённой всякого смысла», и двинулись на северо-запад, переходя от одного племени к другому в сопровождении большой «свиты» индейцев. Они впервые пересекли сухую степь плато Эдуарде и таким образом положили начало открытию Великих равнин, гигантской полосы предгорных плато, протягивающихся по материку к северо-западу на 3600 км. Через некоторое время (примерно у 103° з. д.) Кавеса де Вака дошёл до реки Пекос – крупнейшего (1215 км) притока Рио-Гранде, форсировал её и по правому берегу, по-прежнему в сопровождении индейского «эскорта», поднялся на плато Ллано-Эстакадо с полупустынной растительностью – на более высокую ступень той же полосы Великих равнин.

Бизон – «индийская корова». Рисунок с карты XVI в.

Слава о бородатых знахарях опережала группу Кавеса де Ваки. Из несчастных, забитых рабов они превратились в «детей солнца» и, естественно, получали от этого немалые выгоды – пищу, одежду, а главное, безопасность передвижения. Эстеван освоил язык ряда племён и играл роль основного переводчика, Кавеса де Вака изучил шесть языков. Дня через три-четыре после переправы через Пекос на западе путники увидели горы – южное окончание системы Скалистых гор. «Нам показалось, – замечает Кавеса де Вака, – что они тянутся отсюда к Северному морю» [175] . Отряд перевалил их, вероятно, у 33° с. ш., в районе вершины гор Сакраменто (3659 м). У их западного подножия расстилалась пустыня Тулароса, и группа повернула на юг, придерживаясь примерно 105° з. д. В начале ноября 1535 г. она вышла к реке Рио-Гранде (Рио-Браво-дель-Норте), чуть севернее нынешнего города Эль-Пасо (у 32° с. ш.).