Эра титанов

Грейсон с беспокойством ждал моего ответа, и я понял, что его самого смутил собственный вопрос, учитывая историю наших отношений: сперва ядовитые комментарии, переходящие в явный конфликт, и, наконец, удар в лицо – его лицо – и уже более серьезные угрозы.

– У меня всё в порядке, – ответил я. – Лишь слегка потрепало.

Шоу поставил на пол бутылку с водой и протянул руку, собираясь мне что-то дать. Я раскрыл ладонь, но меня не удивило бы, если б он заорал: «Придурок!» и врезал мне в глаз. Думаю, это уравняло бы наш счет – по крайней мере, частично.

Однако, к моему удивлению, мне на ладонь упала маленькая таблетка.

– Аспирин, – сказал Грейсон.

Я запил таблетку водой, подумав, что шансы на то, что это цианистый калий, – пятьдесят на пятьдесят. Но, учитывая, как сильно у меня все болело, я решил рискнуть.

– Как остальные? – спросил я у Шоу.

– Они захватили Харпер; я видел, как они ее несли, когда упал первый корабль, – рассказал он. – Насчет Юла и Сабрины не знаю.

Значит, Харпер жива.

– Где мы?

– В задней комнате маленькой аптеки напротив «Зала Титанов».

Видимо, я не смог скрыть потрясение на своем лице.

– Другого варианта не было, я не мог унести тебя далеко, – объяснил Грейсон. – Сомневаюсь, что в дыму, сражении и темноте они заметили, как мы сбежали. Наверное, теперь думают, что мы остались под обломками.

– Сколько времени я был без сознания?

– Четыре часа. Я думал, они нас тут найдут, но их пока не видно. Несколько кораблей пролетело мимо – и всё.

«Что делать дальше?» – спрашивал я себя. Впрочем, для меня особого выбора не было.

– Послушай, Ник, – заговорил Грейсон совсем тихо. – Там, в самолете… я был не в себе. Перед этим отец сказал мне, что решил отдать все свое состояние на свои проекты и вычеркнуть меня из завещания, оставив ни с чем. Он в буквальном смысле вышвырнул меня на улицу, чтобы я, по его словам, «научился сам о себе заботиться».

Я уже знал это от Харпер, но решил промолчать, понимая, что этому человеку необходимо выговориться.

– Представь ситуацию, когда все представления, с которыми ты до сих пор жил, неожиданно и кардинально изменились, твоя жизнь перевернулась с ног на голову, и ты впервые почувствовал неуверенность в завтрашнем дне. Мне казалось, что отец меня предал, что земля ушла у меня из-под ног. Я был напуган, считал, что это каприз, какая-то игра, желание проверить, сможет ли его избалованный сын существовать в реальном мире и создать что-то в тридцать один год. Я винил его в том, что он не сделал этого, когда я учился в школе или сразу после, когда я еще мог выбрать другую дорогу, до того как у меня появились мои… привычки.

Шоу ждал моего ответа, но я не знал, как реагировать на его слова, и затянувшееся молчание стало тягостным. Наконец я проговорил:

– Никогда не поздно изменить жизнь.

– Это дерьмо отлично смотрится на футболках, но мне от него никакой пользы. – В голосе моего собеседника появилась горечь, и на мгновение передо мною возник Грейсон из самолета. Он помолчал немного, а потом заговорил снова: – Извини. Просто… что-то менять гораздо труднее, когда ты уже не мальчик, особенно если был уверен… если привык к определенным вещам.

– Тут ты прав.

– Мне следовало вести себя иначе после катастрофы… но в голове у меня царил страшный хаос.

Невероятно. Он действительно изменился, хотя прошло совсем мало времени. Должен признаться, что, когда Шоу заговорил, пытаясь объяснить свое поведение – и даже извиниться? – я почти не сомневался, что закончит он какой-нибудь дурацкой шуткой и мерзким смехом в стиле Грейсона Шоу. Но ничего такого я не видел – только смирение и страстное желание быть понятым и прощенным.

Полагаю, его изменило не сражение около «Зала Титанов», а то, что он прочитал о себе внутри. Мне кажется, увидев, к чему привело его решение, принятое в 2015 году, и во что он превратился, заставило Грейсона задуматься. Мне стало интересно, каким был бы наш мир, если б мы могли заглянуть в свое будущее перед каждым серьезным решением. Может быть, именно для этого и существуют разные истории – чтобы мы извлекли уроки из жизни таких же, как мы, людей с такими же, как у нас, проблемами…

– Не переживай. В определенные моменты жизни все совершают поступки, за которые потом бывает стыдно, – попытался я утешить Шоу. – Такова человеческая природа. Важно то, что мы делаем сейчас, а не что сделали раньше.

Грейсон медленно выдохнул и окинул взглядом освещенный огоньком свечи склад.

– И что будем делать? – спросил он неуверенно.

– Перейдем в наступление.

* * *

Нужно отдать ему должное: выслушав мой план, он просто кивнул. Я видел его сомнения и беспокойство, но он задал только один вопрос:

– Как мы туда попадем?

Мы решили, что на модульную дорогу соваться не стоит – слишком опасно. У меня появились кое-какие мысли, но я не знал, продолжает ли работать тот вид транспорта, ведь его не использовали триста лет. Он не требовал топлива, там не было электроники, и он мог развивать скорость до тридцати миль в час в зависимости от местности и оператора. Кроме того, он годился для сельской местности и города и мог обходиться без дорог и инфраструктуры, которой в данный момент на Земле не было. Идеальный вариант… если мы сможем его отыскать.

Было еще темно, когда мы выбрались из узкой аптеки и быстро зашагали по улице, чтобы оказаться как можно дальше от обгоревших, дымящихся руин «Зала Титанов».

Нам не удалось найти то, что мы искали, – ни на следующей улице, ни на той, что шла за нею. Наконец, я увидел магазин, который мог оказаться полезным, и мы с Грейсоном забрались внутрь через разбитую витрину. Технологии слегка изменились, но принцип остался тем же. И никакого особого обучения не требовалось.

Если ты научился ездить на велосипеде, это никуда не девается.

* * *

Мы ехали, пока не появились первые лучи солнца, останавливаясь, только чтобы спрятаться, если слышали приближающийся воздушный корабль, или чтобы найти какую-нибудь еду. Выехав из Лондона, мы почти сразу увидели яблоневый сад и теперь сидели во внутреннем офисе покосившегося склада, ели яблоки и пытались согреться.

Мы решили отдохнуть весь день и снова двинуться в путь под покровом ночи, понимая, что это наша единственная возможность.

В крошечной комнатке было темно, и только тонкий серебристый луч света проникал внутрь из-под закрытой двери. Мы с Грейсоном прислонились к противоположным стенам, разделенные старым дубовым столом. Со своего места я видел лишь часть его покрытого синяками, измученного лица и один глаз, уставившийся в пол.