Эра жаворонка

– Здесь. Только... Нам запрещено. Доступ к "Гамаюну" оговаривается специальным договором. Я подписывал соглашение, поэтому извините, но не могу.

– К "Гамаюну" отдельный доступ?
– наигранно поразился Вук, уповая на то, что собеседник не заметит фальши в его удивлении. Ремонтник ничего не заметил.
– Это же старый корабль с самым дряхлым оборудованием! Я ещё в Академии учился, он уже был признан устаревшим.

Наладчик забавно сморщил нос. "Разведчик из тебя никудышный, парень", - про себя усмехнулся Вук, считывая по выражению его лица несогласие с изрекаемыми сентенциями, затем продолжил:

– Кому этот "Гамаюн" нужен? На Молу нынче огромные лайнеры летают, а на каботаж он не годен - первый астероид его разбомбит вдребезги...

Парень почесал подбородок и потёр глаз, категорически не желая соглашаться. Выглянув в окно и отметив на чёрной полосе между отсеками "Гамаюна" несколько светлых квадратов, Вук пошёл ва-банк.

– ... а из-за отсутствия мазеров не сможет улететь на приличное расстояние от точки пересборки. Чем подкачиваться-то?

Парень сжал губы и нахмурился. Вук, решив, что он узнал достаточно, не стал настаивать:

– Ладно, бог с ним. Думал, разыграть Юрия, но раз нельзя, то нельзя. Придётся обойтись без сюрпризов. Приятного аппетита, друг.

Наладчик с облегчением кивнул и склонился над баулом с мороженым. А Вук, ошарашенный молчаливым признанием наладчика, двинул к кафе, откуда должен был выйти сытый Горохов. Вук пока не понимал, что даёт ему знание об установленной противоастероидной защите и мазерной подкачке энергии на "Гамаюне" кроме того, что "Гамаюн" может лететь сколь угодно далеко от точки пересборки и затруднённые условия полёта ему не страшны. "Гамаюн" готовят - но куда? Кольнувшего в черепе дятла пилот мгновенно утихомирил порцией хереса. Кислятина и гадость, но оно и хорошо - больше дозы не хочется.

– Вуха-братуха!
– как всегда обрадовался Горохов, встретив коллегу. Янко, пристально взглянув тому в глаза, не обнаружил поддельных чувств. Или это только кажется?
– Зачастил ты к нам! Отчёт до сих пор не сдал?

– Типа того, - уклонился от прямого ответа Янко.
– У меня есть нерешённые вопросы. Хочу вот с тобой поболтать. Только не предлагай мне бар, я теперь пью строго по рецепту Марка. Тебе всё равно, у тебя нет болей, а я сорвусь после бара.
– Юрка, в отличие от невинного младенца-наладчика, не выдал себя ни одним движением самой микроскопической мимической мышцы.
– Давай к тебе или ко мне. Ты, ведь, на "Гамаюне" трудишься? Сто лет мечтал побывать в этом музее.

– У нас народ, - поспешно, слишком поспешно, возразил Горохов.
– А "Симург" до конца дня пуст. Лучше к тебе, только ненадолго. Скоро десятую партию запускаем, на "Симурге" полетят.

Вук пожал плечами и повернул к "Симургу", Горохов послушно, с привычным посвистыванием зашагал следом. Он совершенно расслабленно ступил на борт комплекса, расслабленно ступил в спальный отсек.

– Присаживайся, - пригласил пилот, показывая на раскрытую капсулу. Юрка сел. Вук, группируясь и ощущая себя волком-оборотнем, с рычанием кинулся на приятеля, повалил на лежанку и молниеносно захлопнул капсулу. Затем перевёл ее в режим катапультирования, отрубив возможность открыть изнутри. Проверив громкую связь и автономную подачу кислорода, удовлетворённо произнёс:

– Воздуха хватит на сутки, через сутки я тебя выпущу. Или раньше, если честно ответишь на мои вопросы.

– Ты рехнулся, Вучо!
– закричал Горохов.
– Какой смысл меня здесь держать? Ты, наверное, перепил, да? Или соскучился? Кровушка в башке колобродит? Может, тебе полечиться пора?
– И тут же успокоился.
– Сутки, говоришь? А что - отосплюсь, наконец-то. Тут и посидеть можно, и горшок удобный, не то что на нашей "Гаруде" в своё время было.

Он не спросил о причине задержания, из чего Янко вывел, что Горохова этот сумасбродный поступок не очень удивил. Ему было что скрывать.

– Вопрос первый. Где ты был вчера во второй половине дня? Подробный почасовой план, пожалуйста.

– Здесь был, - с усмешкой ответил Горохов.
– Пол-космодрома свидетелей. Может, пояснишь, к чему такие радикальные действия? Или у тебя того... Горячка?

– Я в норме, Юра. Если ты ни в чём не замешан, я объясню позже, - как можно мягче сказал Вук.
– А если виновен, то сам всё знаешь.

– Ну-ну, мистер Холмс, - хмыкнул Горохов, усаживаясь под колпаком по-турецки.
– Даже прикольно. Валяй дальше с вопросами. Ей-богу, повеселил ты меня.

– Вопрос второй. Чем ты занимаешься? Какими исследованиями? Кто дал на них добро?

– А разве я тебе не говорил?
– Горохов с самым ясным выражением лица посмотрел на Вука.
– Ещё в прошлый раз говорил. Изучаем влияние модификации на перегрузки.

– Почему - ты? Почему не Школьник, Виссер или Ермишин? Они тоже врачи-биологи.

– Концессия в лице господина председателя предложила работу именно мне. Думаю, Вучо, о мотивах данного решения нужно справляться в конторе Концессии. Я свободен? Может, запулимся в бар? Покалякаем там с видом на море. Удобнее же, согласись? Даю слово, что никуда не сбегу. Подумай сам, куда я денусь с острова-то?

– И последний вопрос, - бесстрастно продолжил пилот, - для чего готовят "Гамаюн"? Почему он не на Байконуре или на площадках для Молы?

Горохов посерьёзнел, помолчал, потом, глядя на Вука исподлобья, проговорил:

– Не могу сказать. Я подписывал договор о конфидециальности. Это дело чести, Вук. Ты должен меня понять.

– С кем ты подписывал договор?

– С Концессией, с кем же ещё...

– Ок, - согласился новоявленный захватчик.
– Относительно объекта исследований ты тоже официально обещал молчать? Нет?... Тогда повторю второй вопрос: чем ты тут занимаешься? И почему ты мне лжёшь?

– Dixi, - процедил Юрий сквозь зубы.
– А я считал тебя другом.

– А это уже моральный шантаж, - флегматично заметил пилот.
– Не опускайся до него, не надо. Я же действительно твой друг. Так нельзя с друзьями.

– А похищение друзей, выходит, укладывается в твои резиновые нормы морали?

– Я аморальный тип, - оборвал дискуссию Вук.
– Я без зазрения совести наплюю на мораль, если над человечеством, а, значит, и над моими детьми, нависнет угроза.

– Над человечеством?! Господи, какой пафос, какой накал страстей! Вздремну-ка я, пожалуй.

Юрка улёгся, повернувшись к Вуку спиной. Вук тоже улёгся - в соседнюю капсулу, влив в глотку бутылёк ненавистного хереса. Через пару минут он убедился, что Горохов бессовестно заснул, чему, наверняка, немало поспособствовал сытный обед. Янко, покрутившись в той же манере, как на козетке у Волкова, встал и от нечего делать уставился на подошву Юркиных ботинок, благо тот не подумал их снять перед вынужденной сиестой. "BootmaN4you", - прочёл он. Знаменитые магнебутсы, увеличивающие силу толчка в примерно в полтора раза. Ботинки, запрещённые в качестве спортивной обуви на официальных состязаниях. Ботинки с космической стоимостью в половину неплохого хелисайкла. Единственная вещь, которую Вук в подростковом возрасте с воплями выпросил у родителей, а затем безжалостно разобрал - ничего не обнаружил, кроме тонкой решётки из непонятного сплава в каждом каблуке, за что был удостоен решительной оплеухи от отца и немедленной записи в школу юного физика.