Эрбат. Пленники судьбы

— Согласен. Пусть идут вместе, а там на месте уже определимся, как и с кем поступить. Под жертвенный нож могут пойти очень многие, путь даже и с вырезанным языком — для Великого Сета подобное без разницы.

— Это понятно. Но все же как мы с тобой рискуем!.. Даже не знаю, стоит ли продолжать, или бросить все это… И все же я пытаюсь поверить в услышанное. Конечно, все еще можно бросить, но… Понимаешь, когда-то давно один очень умный человек сказал: если ты что-то решил сделать, то делай! И сделай это так, как считаешь нужным, по полной и до конца. А вот когда дело бросают на полдороге, или тебя жаба начинает душить в тот момент, когда уже вложена большая часть денег… Вот тогда ничего, кроме раздражения от недоделанного до конца дела, не получишь.

— Слушай, а ты, случаем, не боишься?

— Я много чего опасаюсь в этой жизни. А что именно ты имеешь в виду?

— Ты же знаешь: о подобных случаях прежде всего надо докладывать вашим, ну, в ту теплую компанию, куда ты так стремишься попасть на одно из первых мест…

— Ну хоть ты помолчи, и без того на душе тошно! Конечно, если там узнают, то оправдаться мне будет сложно. Ну, если сказать коротко и в очень смягченном виде — мне придется весьма и весьма хреново. Ты прав: в ту, как ты ее называешь, теплую компанию я и обязан сообщить в первую очередь о том, что подвалила возможность найти клад, а они уж сами решат, что и как… Все верно, но если клад действительно существует, то что я с этого буду иметь? Совсем немного. Мне выделят всего лишь определенную долю, притом не очень большую, а все остальное уйдет в общак. А так мы можем получить все…

— Рисковый ты мужик — любишь сидеть на двух стульях сразу. Не боишься об пол брякнуться?

— Если кто-то посторонний сейчас послушает твои разглагольствования, то вполне может решить, будто ты у нас святей и праведней самого Великого Сета! Еще бы, ведь ты у нас честный служака, стоящий на страже справедливости и закона, в поте лица своего зарабатывающий свой нелегкий кусок хлеба! Не в пример нам, грешным, бьющимся во грехе и погрязшем в нем по самые уши… Хотя на самом деле мы с тобой уже давно идем вместе, ноздря в ноздрю, и часть дел вместе обстряпываем!.. Ладно, все, замяли! Да, а тебе хватит времени, чтоб как следует все подготовить?

— Ты прав, мне надо поторапливаться…

— А насчет тюрьмы… Ты уверен, что там все пройдет как надо?

— То-то и оно, что в этом я далеко не уверен. Правда, там у меня есть один надежный человек — он просто-таки печенкой ложь почует. Он же и с ними пойдет, и если ему что не понравится, или что пойдет не так…

— Ты в нем уверен?

— Не узнаю тебя — начинаешь задавать глупые вопросы. Все, я пошел… Да, и вот еще к тебе будет еще одна просьба (так, на всякий случай — все же дело у нас очень серьезное): ты присматривай за этой парочкой. Если тебе наутро хоть что-то покажется подозрительным в поведении этой парочки, то нашу операцию лучше отложить. Или вовсе отменить. В некотором роде я склонен разделять твои опасения.

— Я все понял. Если что — сообщу…

А я про себя подумала: молодец, Кисс, и тут все правильно рассчитал — если б мы не разыгрывали перед всеми склочный характер бабы (то бишь меня), с которой трудно управляться, то Кисса в расчет никто бы брать не стал — для выполнения задуманного им бы вполне хватило и меня одной…

Когда голоса стихли, я тихонько передала Киссу их разговор, причем попыталась сделать это чуть ли не дословно.

— Не бойся, нас пока не подслушивают. Кажется, все идет именно так, как мы и предполагали. Только вот не поняла, о чем говорили эти двое…

— Это как раз понятно — чуть скривил губы Кисс. — И все очень просто. Если помнишь, я как-то говорил тебе о том, что Тритон старается занять высокое место в… некой иерархии, с точки зрения закона не очень праведной.

— Это ты о чем? Я правильно поняла — ты имеешь в виду…

— … Некую преступную организацию, если называть вещи своими именами — поудобнее устроился на полу Кисс. — Только вот главная мечта Тритона — залезть на вершину в той организации, или хотя бы стать одним из тех, кто командует этой самой организацией… Она вряд ли осуществится, и знаешь, почему? Причина очень простая: у Тритона есть просто-таки въевшаяся в кровь неистребимая привычка загребать все под себя одного, даже в ущерб своим коллегам-приятелям из той самой… иерархии, а подобное вряд ли кому понравится. Видишь ли, в том мире существуют некие неписаные правила, которых следует придерживаться. Так вот, если следовать одному из них, то Тритон должен был первым делом сообщить друзьям-товарищам в той самой… иерархии о том, что появилась реальная возможность заполучить большие деньги. Короче, сообщить… наверх о нашем рассказе насчет возможного клада. Клады — это особый случай, и о них обязательно надо ставить в известность… определенных людей, и тут уже не имеет значения, существуют эти сокровища в действительности, или же до тебя донеслись только слухи о них. Клад изначально должен принадлежать… всей организации. Здесь считается, что их посылает Великий Сет, и с подобными находками принято поступать по-особому. Ну, а Тритон уже заранее лишает своих подельников законной добычи, того, что должно пойти в общак. То есть он, можно сказать, заранее запускает свою лапу в общее добро. А это, мягко говоря, очень и очень некрасиво.

— Я…

— Вначале дослушай. Видишь ли, тут имеется один нюанс: если клад существует в действительности, и если его найдут при помощи того же Тритона, то ему будет положена только часть от тех сокровищ, а какая именно часть… Обычно не очень большая, и составляет она где-то десятую часть от стоимости найденного, а то и меньше. Остальное идет в общак…

— Куда?

— Как сказал бы Казначей — считай, что в общий банк. Таковы правила, и нарушать их не стоит. Чревато. К кому другому в здешних местах с этой самой сказкой о закопанном кладе я бы и близко не сунулся — они не станут нарушать правил, сразу обратятся к своим, а те уже начнут копать во всех направлениях, выискивая истину. Но только вот Тритон куда жаднее, чем положено. Недаром Дудан советовал держаться от него подальше: по мелочи к нему можно обращаться, но если тот кхитаец почувствует хорошую выгоду, то кинет всех, как друзей, так и врагов. О нем давно ходят, скажем так, нехорошие слухи. На это я и рассчитывал. Оказывается, не напрасно.

— Если я правильно поняла, то Тритон, едва узнав о кладе от нас, сразу же должен был сообщить о нем своим друзьям-приятелям?

— Причем в первую очередь, а со всем остальным разбираться стали бы все вместе, на общем собрании. По сути, то, чем сейчас занимается Тритон, можно назвать крысятничеством, а это уже верх непорядочности. Выражаясь фигурально, он уже пытается запустить свою лапу в общак, хочет украсть что-то у своих, пусть даже этого самого клада он еще и в глаза не видел. Мужик делает все, чтоб деньги попали не в общак, а в его собственный карман. Оттого и трясется. Кстати, вполне обосновано. Если об этом станет известно, то… Естественно, ни о каком уважении, и уж тем более о продвижении к вершинам той организации не может быть и речи. И это в самом лучшем случае.

— Откуда ты все это знаешь?

— Голубушка, ты забываешь, где я рос. И среди кого. В той среде подобные правила и понятия просто впитываются…

— Похоже, котяра, ты не ошибся в своем предположении.

— Уточните, моя дорогая, что именно вы хотели мне сказать.

— Ну, точно тебе сейчас никто и ничего не скажет, но такое впечатление, что клюет… Конечно, речь идет не о рыбалке.

— Как считаешь, они нам поверили?

— Тот мужчина — он поверил, а Тритон — этот все еще сомневается… Кстати, Тритон, кажется, доверяет этому своему приятелю.

— Может, и доверяет, хотя я далеко не уверен, что речь может идти о полном доверии. Только вот если приятель Тритона действительно хорошо знает этого скользкого типа, то тоже полностью доверять ему не станет. Может сыграть только за себя…

— Да что же это такое? — я искренне недоумевала. — Тут люди меж собой хоть кому-то доверяют?

— Как сказать… Эту парочку крысами в банке я бы не назвал, и в то же время в здешних местах есть только одно правило: каждый сам за себя. Так что нам с тобой следует быть вдвойне, а то и втройне осторожней… Ты чего фыркаешь?

— Казначея вспомнила…Ох, боюсь, он тебе век не простит того, что ты не привезешь камни назад… Будет теперь над своей припиской в реестре переживать, а заодно и страдать, что камни нам без счета выдал…

— Этот скупердяй… Иногда мне кажется, что этого сквалыгу на его родине должны были беречь, как какое сокровище — он деньгам счет знает, и понапрасну золотом раскидываться не будет. Вспомни, как Казначей сразу же стал приводить в порядок и переписывать все то, что отыскалось в дорожных сумках Москита… Кстати, Лиа, а Койен тебе ничего не говорил о наших? Ну, о тех, кто остался в Харнлонгре? Если честно, то я боюсь о них даже спрашивать: а вдруг…