Ермак. Регент

Их называли «аристократами», они держались особняком и несколько надменно в криминальном мире Одессы. Среди них в основном были евреи, греки и в меньшей степени поляки. Их отличительной чертой были хорошие манеры, приличная наружность и умение держать себя в обществе. Словом, уголовников в «аристократах» стороннему наблюдателю ничто не выдавало.

Также к элите преступного мира, можно сказать, мирового уровня относились карточные игроки высокого пошиба, которые промышляли в аристократических салонах, игральных клубах, европейских и американских казино. Таких игроков уже тяжело было назвать шулерами, хотя всеми приемами обмана и махинаций с картами, они владели в совершенстве. Главным инструментом этих игроков были мозги, которые работали словно арифмометр, просчитывая карты партнеров при игре в покер, преферанс, деберц, вист, терц и других карточных баталий. Особенно это ярко было видно при игре в блэкджек или баккара, когда на раздаче стоит крупье, а колода каждую игру новая и принадлежит казино или клубу.

Как правило, элитой картежников были люди высокого происхождения, с соответствующими связями и репутацией. Азартные игры осуждались во всем мире, но, как и во всём мире, в России карточная игра являлась негласным мерилом нравственного достоинства человека. «Он приятный игрок» — такая похвала была достаточной, чтобы благоприятно утвердить человека в аристократическом обществе.

Вот таким игроком и стал постепенно Михаил Павлович Шпейер по рождению, Михаил Алексеевич Рачинский по документам Российской империи, он же Мишель Дюбуа — гражданин Французской республики.

Милая Мария Дюбуа, с которой Михаил познакомился в казино Монте-Карло, была племянницей пра-пра и еще несколько раз пра- дяди — кардинала Гийома Дюбуа — последнего из трёх кардиналов после Ришелье и Мазарини, которые возглавляли французское правительство в годы гран-сьекля.

Знакомство, которое началось за карточным столом, продолжилось в постели прекрасного номера отеля «Метрополь», а затем через несколько месяцев свадьбой, в результате которой Михаил получил французский паспорт на имя Мишеля Дюбуа.

Мари ввела нового гражданина Французской республики во многие светские салоны Парижа, Вены, Мадрида, Рима и Берлина. Через неё Михаил вышел и на крупных антикваров Европы, тогда же и удалось через братьев Гохманов и венских антикваров Фогеля и Шиманского продать в Лувр «тиару скифского царя Сайтафарна», которую изготовил одесский ювелир Изя Рухомовский.

Изя был не только отличным ювелиром, но ещё и замечательным антикварным «блиноделом» и «маклером», у которого можно было приобрести фальшивые документы всего мира. Благодаря Рухомовскому, Михаил обзавелся несколькими паспортами, включая штатовский и аргентинский. В Одессу кто только не приезжал, а «марвихеры» не только кошельки таскали. Паспорта тоже ценились на «черном рынке», тем более не во всех странах в этих документах требовались фотографии владельца.

Семейное счастье с Мари продлилось недолго. Такое чувство как верность было у француженки атрофированным, и она искренне не понимала, почему Михаил так резко реагирует на её любовников. Это же норма для Европейского высшего света. В общем, расстались «друзьями».

Всё было хорошо до того момента, пока Михаил осенью девяносто восьмого года не встретил в поезде «Марсель — Париж» своего старого знакомого по Одессе Соломона Розенблюма, который на тот момент был уже британским подданным Сиднеем Рейли.

Ужин в вагоне-ресторане, знакомство с каким-то французом за соседним столиком, предложение Соломона перекинуться в преферанс по-маленькому, чтобы убить время в дороге. А потом убийство этого француза. Причем убил его Михаил, чтобы остаться живым самому. Кто же знал, что этот чертов Шломо или Сидней — агент зарубежного отдела Британской секретной службы, и его задачей было украсть у этого француза-анархиста какие-то документы.

В общем, химия, которой попотчевал Сидней этого анархиста, не сработала, как надо. Тот очнулся в самый неподходящий момент и достал револьвер Galand Tue Tue, Шлома в шоке, а Михаилу, чтобы остаться в живых, пришлось в ход пускать стилет, постоянно носимый в ножнах на предплечье.

Только вот после этого Михаил попал на крючок Британской секретной службы. Если анархисты узнают, кто убил их курьера, то за жизнь месье Дюбуа никто не даст и копейки или сантима.

Пришлось Михаилу выполнять отдельные поручения этой организации. Слава Богу, что в этой службе работали настоящие профессионалы, поэтому Михаилу приходилось трудиться по своей основной специальности — обыгрывать указанных лиц, желательно, вгоняя тех через векселя в большие долги. Векселя выкупал представитель службы, а дальше Михаила или Мишеля история карточного долга, и чем по нему расплачивались проигравшие, не волновала.

Всё шло более-менее нормально, пока он не насадил «на кукан» какую-то крупную шишку из правительства Франции, после чего ему в одном из высоких кабинетов Главного управления общественной безопасности или, проще говоря, Сюрте откровенно намекнули, что его дальнейшее пребывание в республике нежелательно. Это было три года назад.

В тот момент как-то неожиданно удачно приехал в Париж настоящий отец Михаила — Павел Карлович Шпейер, точнее, мистер Пол Шпейер — американский гражданин и крупный бизнесмен из Атлантик-Сити штата Нью-Джерси.

Приехал Пол Смит из-за просьбы умершего «дяди» Алексея. Того сгубила чахотка, которую он заполучил в «арестантской роте». Михаил так и не узнал, что за «наследство» оставил его умерший наставник своему другу, ради которого тот пересек океан, да его это, честно говоря, и не интересовало. Встреча с отцом прошла как-то буднично. Познакомились, каких-то чувств к отцу Михаил тогда не почувствовал. Судя по всему, и Павел Шпейер их также не испытал.

Хотя… К себе в Атлантик-Сити жить Пол пригласил Михаила сразу, пообещав и жилье, и финансовую поддержку. Как потом выяснилось, Павел Карлович Шпейер, провернув аферу с продажей дома генерал-губернатора Москвы князя Долгорукова, полученные от английского лорда деньги не прокутил, а вложил в игральный бизнес после своего переезда в Соединенные Штаты.

Для начала он купил пару речных пароходов для сообщения на реке Гудзон, которые превратил в игральные салуны на реке, так как казино строить на земле в штате Нью-Джерси, было запрещено, как и во всех других штатах. Это привело к тому, что к концу семидесятых годов девятнадцатого века по рекам Соединенных Штатов ходили десятки, а, точнее, сотни речных судов, на которых люди играли в азартные игры.

За четверть века Пол Шпейер в этом сложном бизнесе смог достичь многого: десяток пароходов-казино, два больших ресторана и три отеля в Атлантик-Сити, где также были комнаты, где люди могли расписать пульку, или сразиться в «двадцать одно», «монте-карло», «фараон» и покер.

В общем, Михаил с вновь приобретенным отцом отправился посмотреть на Новый Свет. В Америке он провёл почти два года. Освоил на судах отца четыре разновидности покера: дро-покер, стрейт-покер, виски-покер и стад-покер. Поиграл с профессиональными игроками, которых можно было найти на каждом судне-казино.

К середине пятидесятых прошлого века из-за бума речных судов-казино и обычных судов для перевозок в Штатах появились профессиональные игроки на речных судах, которые стали важной и самобытной фигурой в американской культуре. Игрок в литературе изображался храбрым, умным джентльменом, с проницательным взглядом и галантным с женщинами. На самом деле большинство речных игроков были откровенными мошенниками и шулерами. Игроки редко работали в одиночку, как правило, каждый имел секретного партнера, а то и двух, которые находили и «разводили» неопытных любителей азартных игр.