Ермак. Регент

Но Евгений Никифорович был человеком идейным и относился к службе, как к некоей миссии, доверенной свыше, и потому отдавал себя ей целиком и без остатка, хотя годы брали своё — в прошлом году шестьдесят годочков стукнуло, что для этого времени не мало. Первое офицерское звание генерал получил в далёком 1862 году. Николай II был третьим, а Александр IV уже четвертым императором, которому он служил верой и правдой.

А по поводу внешних изменений в худшую сторону, то после убийства Александра III вместе с женой, сыном и дочерью Евгений Никифорович пристрастился с помощью «Ерофеича» снимать стрессы, махнув чарку, а то и две семидесятиградусной жидкости, причем без закуски, и это не очень хорошо сказывалось на его здоровье.

Правда, сейчас Ширинкин буквально расцвел, если вспомнить, как он выглядел пару месяцев назад. После убийства Николая II и истерик вдовствующей императрицы по поводу слабой охраны генерал получил карт-бланш от регента на её дальнейшую реорганизацию. И в настоящий момент начальник Дворцовой полиции превратил Гатчинский дворец в очень сильно защищенный объект.

Вся территория императорской резиденции покрылась вооруженными постами, которые располагались так, что выходящие из личных покоев члены царской семьи всегда попадали в поле зрения охраны, если же они затевали долгую прогулку, то охрана «передавала их из рук в руки».

Парковые территории в ночное время теперь сторожили специально обученные собаки — немецкие овчарки и доберманы, а по периметру резиденций расположились дополнительные к имеющимся до этого караульные посты. И это были теперь не деревянные будки, а металлические конструкции обшитые деревом, которые спокойно держали винтовочную пулю в упор. В каждой такой будке на вооружении было по два ручных пулемёта. А в случае нападения дежурная смена из двух солдат такого поста усиливалась ещё четырьмя бойцами. И таких постов по периметру было уже больше двух десятков.

И Ширинкин на этом количестве точно не остановится. Имея теперь под рукой не только конвой и спецотряд Аналитического центра, но и Собственный Его Императорского Величества Сводный пехотный полк, в котором служит по штату больше пяти тысяч человек, Евгений Никифорович скоро превратит Гатчинский дворец в неприступную крепость, способную выдержать атаку целой дивизии.

В Собственном Е. И. В полку на вооружении кроме ручного пулемета Мадсена в каждом отделении, а станкового Максима на взвод, есть полковая артиллерия в виде четырех восьми орудийных батарей трехдюймовок, а также две роты броневиков по десять автомобилей в каждой. А к концу года будет четыре роты бронеавтомобилей.

Кроме того, любой, кто приезжал в царскую резиденцию или ее окрестности, в течение суток был обязан встретиться с сотрудником Регистрационного бюро, чтобы подтвердить свою личность. В общем, мышь не проскочит!

Кстати, два броневика сегодня будут сопровождать кортеж императора и регента от Гатчинского дворца до Балтийского вокзала, откуда Михаил и Александр под охраной отбудут в столицу.

Задумавшись о Ширинкине, не заметил, как тот подошёл ко мне.

— Как там? Успокоили Алексея? — поинтересовался генерал.

— Успокаивают. Императрица изобразила, что ей стало плохо и император с братом пошли в её покои. Михаил Александрович попросил Алексея присмотреть за матерью, так как он уже большой и ответственный человек. Вроде бы, Алексей согласился. Так что скоро император и регент должны подойти.

— Вот и хорошо. Слава тебе Господи! — Евгений Никифорович, сняв фуражку, широко перекрестился. — Если что, то хоть один наследник живым останется.

Я удивленно посмотрел в глаза генералу и увидел, как в них плещется страх.

— Что смотрите на меня так, Тимофей Васильевич?! Да, я боюсь! Потому что не знаю, как бороться против этого убийцы с портсигаром. Завтра император и регент должны будут по протоколу пройти, возглавляя траурное шествие, от Николаевского вокзала по Невскому проспекту через Стрелку Васильевского острова к Петропавловской крепости. И в любом месте в толпе может оказаться неприметный человек с портсигаром, выстрел из которого никто не увидит и не услышит, — Ширинкин резким движением нахлобучил фуражку на голову. — Я не хочу потерять убитым третьего императора! Этого я точно не переживу!

— Успокойтесь, Евгений Никифорович! Всё будет хорошо! Мы справимся! Весь путь процессии будет уставлен шпалером войск по сторонам. И император, и регент будут в постоянной коробочке из бойцов спецотряда. Да и большую часть пути Александр проедет в блиндированной карете под усиленной охраной ближнего круга. Сейчас мы готовы ко всему, — я ободряюще сжал плечо генерала. — Всё будет отлично!

— Ваши бы слова, да Богу в уши. Слышал, что в убийстве генерал-губернатора Финляндии Бобрикова также наш убийца с портсигаром отметился, а не какой-то суперстрелок, который поразил Николая Ивановича у Финляндского сената, стреляя через залив Тё… Тёёлё… тьфу ты, — Ширинкин раздраженно сплюнул, — язык сломаешь от этих чухонских названий.

— Через залив Тёёлёнлахти, — почти без запинки произнёс я.

— Ага. Через него самый, — генерал достал платок и протер лоб. — Так это правда?

— Правда, Евгений Никифорович. Как оказалось, действительность несколько отличалась от того, что было изложено в бумагах следственного дела. Незначительно, но отличалась. Во-первых, выстрела никто не слышал, поэтому и предположили, что убийца стрелял через залив. Во-вторых, дальше все следственные действия проводились в разрезе этой версии, подгоняя факты под неё. И в-третьих, похожий на штабс-капитана гренадера некий штатский тип с портсигаром в руках был отмечен рядом с генерал-губернатором во время его убийства. Для этого пришлось опросить всех свидетелей по новому, отправив в Гельсингфорс столичную следственную бригаду под руководством Кошко. Аркадий Францович это всё и откопал, — я тяжело вздохнул-выдохнул. — Хотя работать там было тяжело. Противодействие со стороны финнов и местного чиновничьего аппарата становится всё более явным и открытым.

— Как думаешь, Тимофей Васильевич, скоро там полыхнёт? — Ширинкин положил в карман платок и поправил на голове фуражку.

— Может быть и сегодня, Евгений Николаевич. В ближайшие дни точно. Князь Джамбакуриан-Орбелиани стягивает к Гельсингфорсу значительные силы своего 22-го армейского корпуса, при этом параллельно идёт развертывание всех трех бригад в дивизии, что практически удвоит личный состав корпуса.

— Слышал, его планируют назначить на пост генерал-губернатора Финляндского княжества? — вопросительно произнёс генерал.

— После похорон будет указ. Сейчас в Финляндии необходим на этой должности военный человек, которого уважают в войсках. А Иван Макарович к тому же и очень решительный человек. Думаю, он справится с восстанием, — я замолчал, прикидывая, какими силами будут располагать финны и сколько англичан под видом «туристов» уже прибыло в Финляндию и Прибалтийские губернии.

— А как же князь Оболенский? — прервал мои размышления Ширинкин, спросив про кандидатуру на должность генерал-губернатора Финляндии, обсуждавшуюся на Государственном совете месяц назад.