Ермак. Регент
Шрифт:
Эсеры пока из подполья выходить не собираются, занимаясь в основном нелегальной пропагандой свержения самодержавия и установления демократической республики. От террора не отказались, но терактов с их участием в последнее время было мало. И то в основном совместно с анархистами, финансирование которых из Лондона продолжалось, и те отрабатывали эти деньги.
Есть ещё «Русское собрание», которое начало свою деятельность в 1900 году, как литературно-художественный клуб для приверженцев право-консервативных взглядов. Политические воззрения членов этого клуба основываются на знаменитой триаде: «Православие. Самодержавие. Народность». Их основные лозунги:
В общем, решил я ребят потренировать. Каждый из курсантов должен был и с крестьянами, и с рабочими, и с интеллигенцией, и с купцами, и с дворянами пообщаться, причем изображая из себя представителя той среды, с которым будет общаться. На всё про всё курсантам отводилось десять дней, полное отсутствие денег и разрешение использовать любые методы для получения средств для выполнения задания. Но желательно без членовредительства, убийств и задержания полицией за противоправные действия. По окончании практики отчет.
Когда первого марта начались погромы на юге, потом в Поволжье: Самаре, Саратове, Нижнем Новгороде второго марта в повышенную боевую готовность был приведен гарнизоны столицы и Москвы, а я решил лично посмотреть, что твориться в Санкт-Петербурге.
Вот и посмотрел на свою голову. Нет, четвертого числа всё прошло нормально. Посетил все необходимые присутственные места в партикулярном платье, но под своей физиономией. Встретился с Кошко, попросив его больше внимания уделить связям крупного капитала с криминальным миром. А то этот вопрос как-то упустили.
Потом продолжительное время пообщался с Константином Николаевичем Рыдзеевским — товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим Отдельного корпуса жандармов. До этой должности Константин Николаевич был управляющим кабинетом Его Императорского Величества, и мы с ним довольно часто пересекались по служебным делам.
Рыдзеевский охарактеризовал обстановку в столице взрывоопасной, но контролируемой, благодаря усиленным военным патрулям совместно с представителями полиции. Прошедшие стихийные митинги у Исаакиевского собора, на площади перед Николаевским вокзалом и во множестве других местах с первого по третье марта прошли можно сказать спокойно.
Четвертого числа сведений об убитых не было, а разбитые носы и выбитые зубы не считаются. Самое главное, что не начались массовые погромы. Несколько разнесенных еврейских домов на окраинах также не считаются. Евреи всегда в ответе за проблемы в России, они же, сволочи, нашего Иисуса Христа распяли.
Так что, можно сказать, в столице удалось удержать народ от массовых беспорядков. Вот и отправился я воскресным утром пятого марта побродить по улицам столицы, послушать, о чём разговаривает народ, лично оценить обстановку.
Оделся нейтрально, так чтобы мог сойти и за госслужащего, и за приват-доцента, и за зажиточного мещанина или купца, следящего за столичной модой. Для этого хорошо подошел шерстяной костюм-тройка с рубашкой и галстуком. Приклеил бородку под цвет имеющихся усов, пристроил на место парик с длинными волосами, надел песне без диоптрий, пальто с каракулевым воротником и каракулевый же пирожок на голову, крепкие, высокие шнурованные ботинки на крепкой рифлёной подошве. Уже на выходе из квартиры взял
из подставки тяжелую трость с клинком внутри, а из тумбочки достал и сунул в карман пальто браунинг с полной обоймой и восьмым патроном в стволе.Казанский собор, большая толпа перед ним, на трибуне из телеги, накрытой досками, стоит молодой человек, одетый не по погоде в студенческую тужурку и с фуражкой на голове. Лицо явно не семитское, больше подходящее жителю Вологды или Вятки, да и оканье, и мягкое цоканье говорило о том, что этот студент приехал в столицу, вернее всего, с Вологодчины.
— Хищная, коронованная птица с жадно раскрытыми клювами и длинными, острыми когтями много веков терзало тело долготерпевшего русского народа, пила его кровь, вырывала из живого народного тела куски трепещущего мяса и ненасытно глотала их, упиваясь и захлебываясь кровью, — оратор показал рукой на огромный имперский желто-черный-белый флаг с гербом, который был вывешен на крыше здания дома компании «Зингер».
Из толпы понеслись крики: «Долой!!! Бей его!!! Тащи вниз!!!»
Молодой человек, не обращая внимания на крики, стащил с головы фуражку и, зажав её в кулаке, закричал:
— Теперь настало время положить конец власти и господству двуглавого, крылатого, жестокого зверя!!!
Речь закончить ему не дали. Из толпы прилетел камень, попавший оратору точно в переносицу. Брызнула кровь, парень пошатнулся, но удержался на ногах. Зажимая нос рукой, спрыгнул с телеги, где его окружило человек шесть в форме студентов Санкт-Петербургского Императорского института гражданских инженеров.
— Бей их!!! Держи!!! В полицию их!!! — понеслось с разных сторон, и толпа гневно заколыхалась.
Тут же раздалась трель свистка, и я увидел, как в толпу врезался клин из десятка солдат, во главе которого двигался мощный и высокий городовой старшего оклада. Люди расступались перед ними, как вода перед носом корабля.
Студенты начали энергично двигаться подальше от патруля, получая по пути проклятия, а кто-то и тростью приголубил одно из них по спине. Но кроме криков попыток остановить их силой не случилось. Как я рассмотрел, городовой также особо не спешил, как и солдаты, давая возможность студентам скрыться.
Такой сюжет развития событий я видел за сегодняшний день уже неоднократно. Как только начиналась агитация за свержение монархии, то большинство из присутствующих при этом начинало возмущаться и звать полицию или военный патруль, которые, как правило, были рядом и тут же пресекали антиправительственные выступления. Агитаторами была в основном массе студенческая молодежь, которая кроме призывов к смене монархии на республику практически ничего больше и не предлагала.
Пару раз на моих глазах возникали драки. Зачинщиками, судя по одежде и настрою, были монархически настроенные рабочие в состоянии легкого алкогольного опьянения, которые с удовольствием рихтовали мордасы воодушевленным юношам, призывавшим к революции.
На телегу между тем забрался мужчина лет тридцати пяти — сорока, внешний вид которого говорил, что перед нами яркий представитель русской интеллигенции. Ждать его выступления я не стал, так как наслушался за сегодняшний день достаточно.
Основным положением всех их выступлений было утверждение, что теперь лучшие умы Российской империи создадут и примут законы, которые позволять жить русскому народу припеваючи. Наконец-то царь это понял, и пригласил их к законотворчеству. Ура, императору! Ура, нам! Утрированно, конечно, но весьма близко к тексту.