Еще одна темная половина

…все еще во мне. Во ВСЕХ смыслах.

– Хорошо, что я перестраховщик, и не стал тебе верить. Пока ты развлекалась ночами, это можно было списать на посттравматический синдром. Кстати, скажи нам спасибо, что тебя раньше не поймали.

– Спасибо.

– К моему удовольствию, – Эшер склонил голову, но глаз не опустил. Вышло двусмысленно и нагло. – Ну и ты понимаешь, что мы приглашаем тебя в гости, и отказаться, нет, нельзя.

– Не понимаю, – пожала я плечами. – Ничего про Люция не знала, людей убивала по зову души, не докажете!

Зеленые глаза сощурились, Эшер сделал шаг и приблизился вплотную. Как тогда, при первой встрече. Кажется, тогда я подумала, что он опасней тех, кто выглядит опасным. И сейчас все мои сигнальные системы хором завопили – БЕГИ!

Жизнь среди вампиров учит верить своим инстинктам. Жаль, инстинкты не говорят, как убегать от тех, кто быстрее тебя раз в десять. Я только развернулась, а меня уже поймала Мари.

– С кем поедешь, со мной или с ней? – вежливо спросил Эшер.

– С ней! – я вздрогнула.

Эшер вздохнул.

– Что ж, тогда я остаюсь зачищать следы.

Мари сидела в машине как статуя. Я рядом – и пялилась в окно. Мимо летел заснеженный лес, перемежаясь маленькими унылыми ресторанчиками и заправками у дороги. Ничего похожего на странные улицы и дома, которые я видела в первое путешествие с Люцием. Любопытно – это были галлюцинации или я чего-то интересного не знаю?

Я покосилась на Мари, но спросить не решилась. Не потому, что стеснялась – кажется, я разучилась это делать. А потому, что не хотела навредить Люцию, если это было что-то тайное и секретное, как рассказанная им сказочка и наше слияние.

– Доминго тоже погиб тогда, – вдруг сказала Мари, словно продолжая неоконченный разговор. – Люций как-то ухитрился выпить из него всю силу. Я такой способности не знала раньше – пить вампира. Так он смог… сделать то, что сделал.

А что он сделал?

Я прислушалась к себе – но не нашла ни насмешливого голоса, ни особой тьмы, затмевавшей раньше мои мысли, когда я чувствовала приход Люция. Но я ощущала легкий оттенок радости и злорадства. Словно Доминго мне давно не нравился.

– Если решишь обратиться, я с радостью буду с тобой заниматься, – снова уронила Мари загадочную фразу, не связанную с предыдущим разговором.

– Ага, – кивнула я.

Разберусь по ходу дела.

Я ждала третьей загадочно-мутной фразы, но не дождалась. Так и ехала через заснеженный лес на заднем сиденье большой черной машины в компании безупречно красивой статуи. И надеялась, изо всех сил надеялась, что это не последние спокойные минуты в моей жизни.

Дверцу мне открыл совершенно незнакомый вампир. Красивый, конечно. Белокожий – тоже конечно. С черными волосами, падающими на лицо, тремя колечками на нижней губе, двумя – в брови и десятком – в левом ухе. Улыбка у него была голодная и злая, а ногти – острые, словно он наполовину в охотничьей форме.

– Демон, – прокомментировала Мари. – Один из древних.

– А ты любимая игрушка братца Люция? – оскалился Демон. – А можно я тоже поиграю? Давным-давно, когда этих сосунков и в природе не было, мы с ним все делили на двоих.

Это я рычу?

Это он хохочет? Зло и восторженно.

Это внутри у меня разливается чистейшая холодная ярость, та самая, помогавшая моими слабенькими женскими ручками, не знавшими гантелей, отрывать головы взрослым мужикам.

– Видала ее глаза? – кивнул Демон Мари. – Я же говорил!

Мари подошла ко мне, развернула, держа за плечи, и тщательно изучила мое лицо. Эмоции она, разумеется, не спешила выражать.

– Подвал, – заключила она в конце концов. Я даже обрадовалась. В подвале мне вообще было спокойно и хорошо. Подумаешь, погипнотизируют немножко, зато там я защищена от настоящих опасностей.

Но я передумала, когда в подвале Мари уверенным шагом прошла мимо двери в удобную и комфортную комнату с едой и туалетом и открыла дверь клетки, в которой я просидела несколько неприятных часов. И когда я просто встала на пороге и помотала головой, она, не мучаясь рефлексией, втащила меня силой.

И надела наручники.

С цепями.

И заперла клетку.

Выключила свет.

И ушла.

Дежа вю.

8. Старый друг

В темноте все ощущения обостряются.

Особенно, если ты на какую-то часть вампир. Знать бы, на какую. Потому что все это время я забывала подумать о том, о чем меня будет нежно расспрашивать Эшер в этом подвале. О сказочке про слияние людей, вампиров и «других сущностей» в единое бессмертное и тяготеющее к знаниям существо.

Очевидно же, что мы с Люцием соединились как-то очень уж хреново и явно не были двумя половинками. Может быть, мы были куда меньшими частями. По крайней мере, к знаниям меня сильнее тянуть не стало. К выпивке – да. Возможно, мы были бессмертным алкоголиком.

Но чувства – были не человеческие. Я не боялась.

Я и в прошлый раз не слишком боялась, но тогда был шок, тогда была депрессия и лекарства от нее в моей крови.

А сейчас я слишком много знала для того, чтобы бояться. Как минимум, что меня не убьют.

И могла в полной мере насладиться полной темнотой, в которой, как ни вглядывайся, нет ничего – только еще более полная темнота.

Или тяжестью, холодом и грубостью наручников. Они оттягивали запястья, холодили кожу, и руки страшно затекали, даже когда просто лежали на коленях.

Твердым покрытием пола – бетонным, холодным. Я была в том, в чем пошла открывать дверь этим утром – футболке и пижамных штанах, которые не защищали от холода подвала.

Теплым, но затхлым воздухом, в котором тянулись еле уловимые нити посторонних запахов: еды, которую загрузили в холодильник сегодня утром, воды из крана с оттенком ржавчины, чуть холодноватого тела Мари – ого, я чуяла Мари, духов какой-то живой женщины, которая была здесь пару недель назад…

И тьмы.

Я даже прислушалась. Тишина тут тоже была абсолютной, но мне остро не хватало пяти чувств, чтобы понять, что я сейчас ощущаю. Почему я ощущаю запах тьмы. Запах. Тьмы.

Что это вообще?!

Я дернулась – это было как зуд. Как будто я хочу открыть глаза, а они никак не открываются. Или сквозь насморк ощутить явно сильный аромат. Но он не пробивался, я не могла идентифицировать это, и вот тут уже начинала паниковать.

«Люций!»

Я позвала его внутри себя, но не получила отклика. Может быть, это вообще был не он, мне пофиг. Мне нужно было понять! Ни его сущность, ни я сама не могли дать ответа.