Эсеры. Борис Савинков против Империи

Листовку обнаружили при обычном негласном обыске и доложили Спиридовичу. На Николая II ни кто не покушался и Спиридович ни как не мог дослужиться до полковника. Нужно было громкое дело, например, лживое покушение на императора, и начальник дворцовой охраны получил от Ратимова показания, что молодой Наумов подбивал его организовать бунт царского конвоя, уговаривал его убить императора, обещая славу народного героя. Спиридович попросил Герасимова найти революционеров, которые на какой-нибудь вечеринке говорили, что было бы славно совершить цареубийство. Герасимов сказал, что об этом как-то говорил студент Петербургского университета Синявский, а за донесением дело не станет. Друзья-жандармы тут же завели агентурное дело «Потенциальные цареубийцы».

За Синявским и Наумовым установили наблюдение и с его помощью вышли на Бориса Никитенко, ставшего во главе Боевого отряда после ареста Зильберберга. Ни каких улик на него, само собой не было, и появилось донесение сексота, что Никитенко дает Наумову нелегальную литературу для распространения среди царских телохранителей. Никитенко встретился с Ратимовым, который сказал ему, что может достать за деньги форму казака царского конвоя и, кажется, получил для этого деньги.

Спиридович арестовал Наумова, отвез в Петропавловскую крепость посмотреть казнь через повешение, и после его колоссального нервного потрясения объявил Наумова главарем шайки цареубийц. Потрясенный Наумов подписал показания о том, что Никитенко с товарищами уговаривал его участвовать в покушении на царя и для этого впустить эсеров во дворец. Можно было выводить взятую эсеровскую группу на суд.

7 августа «Правительственный вестник» напечатал официальное сообщение:

«7 августа в здании судебных установлений, в зале судебной палаты, Петербургский военно-окружной суд приступит к слушанию дела о заговоре на жизнь Государя Императора. Председательствовать на суде будет генерал-майор Мухин, обвинителем со стороны военной прокуратуры выступит помощник прокурора подполковник Ильин.

По этому делу обвиняются:

1. Отставной лейтенант Борис Николаев Никитенко, 22 года; сын коллежского советника Владимир Александров Наумов, 26 лет; именующий себя мещанином Кит Михайлов Пуркин, 27 лет; Мария Алексеева Прокофьева, 22 года; дочь купца Анна Савельева Пигит, 23 года, – в том, что в 1906–1907 годах вступили в преступное сообщество, называвшееся «Боевой Организацией при Центральном комитете Партии социалистов-революционеров», заведомо для них поставившее своей целью насильственное посягательство на жизнь священной особы царствующего императора, на лишение его верховной власти и на изменение в России установлено Основными законами образа правления, и имевшие в своем распоряжении средства для взрыва и склад оружия. Устроив конспиративную квартиру, они сообща заведомо направляли деятельность других членов организации на собирание необходимых сведений, как для совершения цареубийства, так и для задуманного сообществом лишения жизни августейшего главнокомандующего войсками гвардии и петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича, – выработали текст условных телеграмм, которыми по указанному адресу следовало извещать членов сообщества о предстоящих проездах августейшего главнокомандующего, подговаривали других лиц лишить жизни Государя Императора посредством кинжала или разрывного снаряда. Они заручились согласием Наумова, принявшего на себя исполнение цареубийства, снабжали его деньгами для обучения пению, на предмет поступления певчим в придворную капеллу, чтобы указанным способом дать ему возможность осуществить цареубийство. С той же целью они приобрели план Баболовского парка, как места обычных прогулок Государя Императора, и план Царскосельского дворца с указание внутреннего пути по нему, где под кабинетом Его Величества предполагали бросить разрывной снаряд. Осуществить задуманное они не успели по обстоятельствам, от их воли не зависевшим, так как 31 марта 1907 года были арестованы. Преступление предусмотрено третьей частью 101 статьи Уголовного уложения.

2. Дворяне: Валентин Викторов Колосовский, 19 лет; присяжный поверенный Михаил Евгеньев Феодосьев, 32 года; София Константинова Феодосьева, 29 лет; присяжный поверенный Борис Фавстов Тарасов, 35 лет; Ольга Петрова Тарасова, 24 года; Антония Магнусова Эмме, 23 года; Вера Александрова Петькова, 22 года; мещанка Лидия Александрова Бибергаль, 27 лет; именующий себя потомственным почетным гражданином Сергей Дмитриев Булгаковский, 29 лет, – в том, что в 1906–1907 годах вступили в вышеупомянутое преступное сообщество, при этом, находясь в постоянных и тесных отношениях с главными руководителями боевой организации, они совместно с ними обсуждали план цареубийства и план лишения жизни августейшего главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, с той же целью исполняли отдельные поручения руководителей организации, предоставляя им свои квартиры для конспиративных свиданий с лицами, доставлявшими сведения о внутреннем расположении Царскосельского дворца, о местах обычных прогулок Государя Императора и получали для сообщества партийную корреспонденцию и условные телеграммы, извещавшие о времени приездов августейшего главнокомандующего, когда именно и предполагалось лишить его жизни. Предаются суду по второй и третьей частям 102 статьи Уголовного уложения.

3. Дворяне: воспитатель Александровского лицея Константин Густавов Эмме, 29 лет; присяжный поверенный Дмитрий Захаров Чиабров, 30 лет; Александр Михайлов Завадский, 28 лет; почетный потомственный гражданин Александр Яковлев Брусов, 28 лет, – в том, что, не принадлежа лично к составу, но зная о вышеупомянутом преступном сообществе, они для подготовления задуманных сообществом указанных тяжких преступлениях в феврале и марте 1907 года, с целью оказать содействия боевой организации предоставляли ее членам свои квартиры, куда можно было проникнуть только по определенным им известным паролям, что предусмотрено параграфом 1 статьи второй и третьей части 102 статьи Уголовного уложения.

За совершенное преступное деяние все вышепоименованные обвиняемые, на основании 23 и 26 статьи и первого пункта 17 статьи приложения XIV тома Свода законов издания 1890 года, об изъятии настоящего дела из общей подсудности распоряжением петербургского градоначальника от 18 июня сего года № 7043, – подлежат предания Петербургскому военно-окружному суду для сужения по законам военного времени.

Возбужденное уголовное преследование в отношении скрывшихся Надежды Филипченко и неизвестных, именовавшихся Сперанским и «товарищем Ириной», – производством приостанавливается впредь до их задержания. Дело в отношении мещанки Валентина Михайловой Картышевой, за недостатком улик прекращено».

21 августа почти все официальные газеты столицы империи опубликовали правительственное сообщение:

«Летом 1906 года сын начальника дворцовой телеграфной конторы в Новом Петергофе Владимир Наумов, двадцатишестилетний молодой человек, не имевший определенных занятий, свел знакомство с одним из казаков лейб-гвардии Собственного Его Величества конвоя, причем в первых же разговорах Наумов стал говорить о непорядках в России, возбуждал казака против существующего правительства, советовал раскрыть глаза на это товарищам, даже рекомендовал убить дворцового коменданта генерала Трепова, обвинял его в установлении крайне тяжелых для конвоя порядков.

О своем знакомстве с Наумовым казак доложил по начальству, которое распорядилось о производстве расследования, а казаку было приказано, не навязываясь на продолжение отношений с Наумовым, вместе с тем и не уклоняться от свиданий с ним, в виду возможности таким образом раскрыть замысел Наумова. В январе 1907 года Наумов вызвал казака к себе запиской. Во время свидания Наумов прямо предложил ему взять на себя, в виду возможности находиться вблизи Государя Императора, выполнение убийства Его Величества, поясняя, что он может это сделать, выстрелив в Государя из ружья или зарубив шашкой. При этом Наумов старался подействовать на его самолюбие, убеждал в том, что он является спасителем отечества, что его имя станет историческим, что Партия социалистов-революционеров немедленно провозгласит его героем. Когда казак решительно отказался от выполнения подобного замысла, Наумов предложил ему содействовать революционной партии доставлением необходимых сведений, и стал подробно расспрашивать об обычных прогулках Государя в Баболовском парке, в местах расположения охраны, о возможности для посторонних лиц проникнуть в парк, причем, узнав, в какой части парка Государь наичаще катается, попросил казака тотчас же набросать план этой местности, а затем подробно изучить все тропинки парка для составления нового более подробного плана.

Во время этого свидания с Наумовым казак обратил внимание на находившийся в квартире рояль. По этому поводу Наумов объяснил, что он учиться пению с той целью, чтобы поступить в придворную капеллу. На прощание Наумов объявил, что хочет познакомить его с другими лицами, с которыми он должен быть вполне откровенен. Было условлено, что он будет вызван письмом, в котором будет указана квартира явки. Кроме того, Наумов сообщил условные пароли, при помощи которых казак мог убедиться, что в конспиративной квартире он встретит именно тех лиц, которые предназначены для переговоров с ним. При входе он должен был заявить: «я от Владимира Александровича», а войдя в квартиру спросить: «здесь ли Ольга Александровна?» и, получив ответ: «я Ольга», разговаривать с этим лицом вполне откровенно. Вместе с этим, Наумов дал казаку для скорейшего разыскивания явочной квартиры чистый бланк визитной карточки, объяснив, что карточка такого же формата будет прибита на дверях помещения, которое укажут ему в письме.

Неделю спустя казак получил записку: «Дорогой мой Коля. Я теперь живу на Садовой улице, дом № 80, квартира 8. Приезжай ко мне, когда можешь, между четырьмя и половиной шестого, но по возможности скорее. Любящая тебя Ольга». Как оказалось, он должен был явиться в квартиру воспитателя Александровского лицея Константина Густавова Эмме, которую легко разыскал по карточке на дверях, где было написано чернилами «Константин Густавович и Антония Магнусовна Эмме». Антония Эмме, по предположению экспертизы, и являлась автором пригласительной записки. Впустил казака, после сказанного пароля, сам Эмме, а на вопрос, здесь ли Ольга Александровна, вышла девица Анна Савельева Пигит, проживавшая в Петербурге под чужим именем Нины Залиниянц. Пигит в разговоре с казаком заявила, что он очень нужен для «их», как человек, близко стоящий к дворцу и могущий давать важные сведения, говорила ему о Перовской и ее значении, но в какие-либо подробные объяснения по поводу своих планов не вступала, поджидая прихода какого-то «нужного человека», которого, однако, казак не дождался и ушел, условившись с Пигит о времени новой встречи.

Спустя несколько дней он зашел в ту же квартиру Эмме, где снова был встречен хозяином и Анной Пигит, которая, оставшись с казаком наедине, стала доказывать ему необходимость убийства великого князя Николая Николаевича и министра Столыпина. Во время разговора пришел Наумов и объявил, что сейчас должен приехать «Капитан» (эту кличку, как выяснилось, носил Борис Николаев Никитенко, отставной лейтенант флота) или его заместитель, прибавив, что если ни кто из них не явится, то казак может быть вполне откровенен и с Пигит. Вскоре пришел «заместитель Капитана» – личность, проживавшая под именем мещанина Кита Михайлова Пуркина и только на суде объявившая, что он в действительности бывший студент Петербургского университета Борис Степанов Синявский, сосланный в административном порядке в Архангельскую губернию и бежавший оттуда. Новый знакомый приступил к казаку с более подробными расспросами – о расположении дворца, о порядках в конвое, особенно живо интересовался, может ли посторонний человек, одевший форму конвойца, проникнуть к Государю, и где можно заказать соответствующее форменное платье, наконец, старался установить, из какого помещения удобнее всего совершить взрыв комнаты, в которой обыкновенно занимается Его Величество. В заключение, по просьбе Синявского, казак набросал план Царскосельского дворца, с обозначением входа, по которому можно проникнуть под видом конвойца.