Эсхатологический оптимизм. Философские размышления
Шрифт:
После смерти императора Юлиана религиозная политика Римской Империи какое-то время отличалась определенной терпимостью к язычникам, так как сторонников реформы Юлиана было множество среди всех слоев населения, и Императоры после Юлиана осознавали необходимость сбалансированной религиозной политики. К началу правления Феодосия Августа приверженцев языческой религии было не менее половины всего населения Империи. Особенно много язычников было среди аристократических кругов, которые были близки к Императору. Одновременно сама христианская церковь в это время была потревожена внутренними догматическими спорами: ариане сохраняли определенное влияние, а их противостояние с ортодоксами приобрело характер настоящей религиозной войны.
В 380 году Феодосий выпускает знаменитый эдикт «Всем народам», в котором отстаивает никейскую интерпретацию природы Христа. Эту дату можно назвать поворотной, «точкой бифуркации», разрывом гармоничного со-существования язычества и христианства. Начинается волна преследований еретиков-ариан, а вместе с ними и язычников. Одновременно христианские богословы начинают разработку политической философии, корень которой они видят в послании апостола Павла к Фессалоникийцам, в котором на пути наступления царства Антихриста существует фигура «удерживающего». Именно этот «удерживающий» (? ???????) станет интерпретироваться христианскими богословами как политическая фигура Императора. Христианство начинает разработку политической философии. Парадоксально, но христианская политическая философия основывает понимание политики во многом именно на политическом учении платонизма. Так, даже доктрина «удерживающего» (? ???????) христианского политического учения могла быть заимствована у Платона. Об этом
229
Christias P. Platon et Paul au bord de l’abime: pour une politique katechontique. Paris: VRIN, 2014.
230
Christias P. Platon et Paul au bord de l’abime: pour une politique katechontique. P.155.
Так платонический «deep-state» и его основные концепты станут основанием христианского политического учения, которое продержится в мировом пространстве более 1500 лет.
Прокл Диадох: имплицитная политическая философия или тайный юлианизм V века
В пятом веке пропорции «христианского» и «языческого» [231] в политической плоскости существенно смещаются: христианство не просто становится альтернативной монотеистической философией, но и разрабатывает собственную политическую перспективу, в которой прежнему эллинистическому миру остается все меньше места. Христианство начинает процесс выработки догматического контура учения, баланс и «веротерпимость» сменяются принципами признания христианства как единственной религии, остальные точки зрения начинают толковаться как еретические учения. Эллинизм, и как самое яркое его выражение – неоплатонизм, переходят в сферу «глубинного государства» – параллельного политического проекта, который постепенно начинает истлевать и окончательно покинет европейский мир в 529 г, когда по велению Императора Юстиниана закроется Афинская Академия. Однако базовые принципы неоплатонической метафизики к тому времени уже плотно войдут в христианство, адаптировавшись под его монотеистическую ось, и станут неразрывной его частью (ярким примером тому будут работы Евсевия Кесарийского, отцов-капподокийцев, бл. Августина, Синезия Александрийского, Дионисия Ареопагита [232] , Максима Исповедника, Иоанна Филопона и многих других отцов Церкви).
231
Стоит отметить, что разделение на христианство и язычество довольно туманно, и отдельно эти два феномена не существует, скорее они тесно переплетены в своих основаниях. Так, философия Платона прочно легла в основание христианской метафизики. Интересным представляется нам факт изображения и Платона, и Аристотеля со свитками в руках в настенной росписи на паперти Благовещенского собора в Кремле XV века постройки.
232
Так, например, один из важнейших христианских трудов Corpus Areopagiticum являет собой пересказ в христианской манере трудов Прокла Диадоха. «С непререкаемой определенностью была установлена не только идеологическая, но и прямая литературная зависимость Ареопагитик от последнего неоплатонического учителя, Прокла (411–485)». (См. Флоровский Г. Византийские Отцы V–VIII века. Москва: МП «Паломник», 1992).
Одним из ярких представителей позднего платонизма является схоларх Афинской школы Прокл Диадох. В его комментарии на «Государство» и в комментарии на «Тимей» разрабатывается фундаментальная политическая философия неоплатонизма. Особенное внимание он уделяет разработке проблемы гомологии политического, психического и космического. Единым для всех этих плоскостей является наличие трех-ипостасийной иерархии (в государстве – сословия, в душе – начала, в космосе – боги). Как у Юлиана в его рассуждении о Царе-Солнце правитель (Гелиос) занимает «срединное», демиургическое положение, так и у Прокла философ – модератор верной иерархии в государственном устройстве, проводник справедливости и должного со-отношения частей души, каст, мировых частей. В комментариях Прокла на политические работы Платона заметно его бо?льшее внимание к психическому, религиозному и созерцательному, нежели к прямому выражению иерархии в государственном формате, однако такая расстановка приоритетов может быть связана, безусловно, с тем политическим контекстом, который существовал в то время в Афинах. Прокл же, о чем свидетельствут многочисленные историко-философские работы (Прехтер [233] , Розан [234] , Бейтлер [235] , Сафрэ [236] , Вестеринк [237] ), был довольно широко известен в кругах власть имущих (???? ??? ????? ??????), а его ученик Марин в трактате «Прокл, или о счастье» отмечал, что «занимался он и политикою, следуя политическим сочинениям Аристотеля и Платоновым «Законам» и «Государству». А чтобы рассуждения его об этом предмете не казались пустыми и на деле неосуществимыми, он побудил к этому делу Архиада, друга богов, сам же он всецело отдаться политике не мог, препятствуемый более важными заботами. Архиада он поучал и наставлял во всех доблестях и навыках политика; как учитель при бегуне, он советовал ему превзойти всех заботами о городе в целом и в то же время благодетельствовать каждому жителю в отдельности, следуя всем добродетелям, особенно же справедливости [238] ».
233
Die Philosophie des Altertums. Hrsg. von K. Prechter. Leipzig, 1926.
234
Rosan L. J. The philosophy of Proclus. The final phase of ancient thought. – New York: Cosmos, 1949.
235
Beutler R. Proklos der Neuplatoniker/RE, Hlbbd 45, 1957, col. 186–247.
236
Saffrey H.-D. Recherches sur le Neo-Platonisme apres Plotin. P.: Vrin, 1990.
237
Westerink L. G. Texts and Studies in Neoplatonism and Byzantine Literature. Amsterdam: Hakkert, 1980.
238
Марин. Прокл, или О счастье. С. 446.
На основании триадичной модели (психической, космической, метафизической) Прокл также осуществляет систематизацию этносов: фракийцы – носители яростного начала, финикийцы же более склонны к торговле, греков же Прокл (что предсказуемо) относит к главному народу Средиземноморья, в котором воплощается ум (?????????? – возничий). Важным в политической философии Прокла является также распределение трех типов правления в соответствиями с тремя богами (Зевс, Дионис, Адонис). По его мнению, всякий царь воспроизводит определенного демиурга. «Один создает общность всех вещей – это демиург, который творит все; другой разделяет и распределяет, он отделяет части всего и исправляет то, что было испорчено. Третий же обновляет поток рождающегося и гибнущего» [239] . Создание государства относится к демиургу Зевсу – в его обязанности входит поддержание справедливости. Дионис становится ответственным за поддержание целостности государства (речь идет, в первую очередь, о сохранении его и о защите от врагов с помощью яростного начала). Адонис же и его демиургия – есть начало благополучия (резонирующая с установкой третьей касты). Безусловно, для Прокла – наилучшим правителем станет тот, кто будет воспроизводить демиургическую матрицу Зевса: именно Зевс создает порядок, закон, нормы. Процесс «вырождения полиса» в оптике схоларха Афинской школы предстает как постепенная смена демиургий: так царство Зевса переходит к царству Диониса, а оно, в свою очередь, переходит к царству Адониса. Процесс деградации режимов для Прокла предстает как необходимая и должная трансформация онтологических и космологических состояний – оно не является катастрофическим и представляет собой своего рода продолжение эманации Единого в более низкие пласты Вселенной. Смену политических режимов (от монархии к тирании сквозь тимократию, олигархию и демократию) Прокл видит как логически неизбежный процесс. Вполне возможно, что «тиранию» Прокл и сам застал во время своей жизни в виде той самой христианской Империи, которая в оптике платонизма (как то блестяще отметил профессор Хофманн в статье «Антихристианские жалобы Прокла: теологическое игнорирование» [240] ) представлялась неоплатоникам именно как Империя необразованной толпы» [241] . А сами репрессивные меры тиранического режима могли проявляться и в отношении новых христианских элит, приходящих на смену эллинистическому миру, представителям старой школы.
239
Proclus. Commentaire sur la Republique. Trad. par A.J. Festugiere. T. II. Paris: VRIN, 2012. P. 113.
240
Hofmann Ph. Un grief antichretien chez Proclus: l’ignorance en theologie
241
Hofmann Ph. Un grief antichretien chez Proclus: l’ignorance en theologie. P. 162.
«Время тогда случилось бурное и полное смятения, буйные ветры сшибались над благозаконною его жизнью, а он, несмотря на опасность, продолжал жить, как жил, бестрепетно и стойко, и лишь когда зложелатели, словно гигантские коршуны, обрушились на него как на добычу, он решил уступить ходу вещей и уехал из Афин в Азию» [242] .
Великий неоплатоник «уступил ходу вещей», который неизбежно привел к концу великой неоплатонической традиции. Отныне она медленно перетечет в христианскую философию и мистику и возгорится уже совсем скоро в Корпусе Ареопагитик, а далее найдет отклик в мистическом богословии Византийской Империи.
242
Марин. Прокл, или О счастье. С. 446.
Император Юлиан, Империя и неоплатонизм [243]
Политическая философия неоплатонизма существует
Здравствуйте! Приветствую всех участников семинара. Спаси Христос за доклады, за тему, поднятую сегодня!
По своей диссертационной работе я занимаюсь проблемой политической философии в неоплатонизме, позднем платонизме. Речь идет о V–VI веках. Я работаю над Проклом Диадохом. Но сегодня меня заинтересовала попытка ответить на вопрос – а был ли когда-либо в истории реализован платонический замысел и политический проект? Мы видим реализации этого проекта в Платоновской Академии или в строительстве Платонополиса Плотином в Кампании, но тут речь идет о построении платонической или неоплатонической школы. С этим все ясно. Что касается попытки прожить и реализовать платонизм в душе отдельных мыслителей, то этому мы находим исторические подтверждения и различные свидетельства. Но с тематикой реальной политической Империи как прямым выражением политического платонизма, применением платонических принципов, той захватывающей диалектической иерархии Единого и Многого, Единого Ума и Души – все сложнее. Таких случаев, фактически, очень мало. Но есть один, который очень интересен.
243
Доклад на Платоновском семинаре.
Надо отметить, что в историко-философской традиции, как правило, политическому платонизму, и особенно политической философии неоплатонизма, не уделяется никакого внимания. Классическая точка зрения, представленная, например, в Германии историком Эрхардтом [244] , заключается в том, что в неоплатонизме не было никакого политического проекта, и неоплатоники ориентируются только на внутренний мир, на построение иерархии и восхождение к Единому именно внутри индивидуальной души.
244
Ehrhardt A. The Political Philosophy of Neo-Platonism.
Такая позиция была подвергнута критике в XX веке исследователем Домиником О’Мирой [245] , который говорит, что на самом деле исторический случай реализации политического платонизма есть. И он проявляется в Империи Юлиана. Сам Юлиан – очень интересный представитель Пергамской школы неоплатонизма. И если смотреть на него с точки зрения платоновского идеала, то это, наверное, действительно, тот властелин, который заслужил быть правителем. Он не хотел, он не стремился им стать. С детства он пытался отойти от грозящей ему, нависшей над ним угрозы получения власти. Он избегал политического действия, он прятался от него, предпочитая, как пишет и отмечает Либаний, оставаться во внутреннем делании, обращая взгляд на себя [246] . Его правление, хоть и совсем недолгое (всего-то он правил с 361 года по 363 год), стало грандиозным примером реализации политического платонизма. Кстати, интересно, что историк Виктор Дюрюи, о Юлиане, отметил, что «мечтатели такого стиля редко встречаются среди принцев» [247] .
245
O’Meara D. J. Platonopolis. Platonic Political Philosophy in Late Antiquity.
246
Либаний. Речи. Т. 1. СПб.: Квадривиум, 2014. С. 522.
247
Duruy V. Annuaire de l’Association pour l’encouragement des etudes grecques en France // Revue des Etudes Grecques. Vol. 17. Paris: Revue des Etudes Grecques, 1883. P. 177.
Царь-Солнце
В политической философии Юлиана нам следует обратить внимание на фигуру Царя-Солнца. В его метафизике, в его политической философии это, фактически, центральная фигура. Он выбирает Царя-Солнце как метафизический срединный элемент, как величайшего из богов. Он заявляет, что это – водитель богов, и все остальные боги находятся в симфоническом согласии с Гелиосом. Солнце у Юлиана – явление метафизическое. Но вместе с тем, оно получает и политическое измерение. Срединность Солнца, его предводительство, соответствует положению Царя-Философа в идеальном государстве. В своей демиургической деятельности философ-правитель подобен Гелиосу-Солнцу. Именно он придает остальным сословиям форму, должный контур. Как солнце придает всему очертания и расставляет все на свои места, когда оно восходит, так и срединный философ-правитель является проводником подлинного знания о тайной природе вещей и действует на основании этого подлинного знания.
В оптике Юлиана прослеживается связь Гелиоса и фигуры Аполлона. Напомню, что в «Государстве» Платона Аполлон также занимает центральное место. В четвертой книге «Государства» он признается единственно верным законодателем. А если вы помните, законы идеального государства, по мнению Сократа, должны быть установлены не на основании «ранее имевшихся навыков» или чьей-то единичной воли, но на основании трансцендентного, божественного принципа. Поэтому в платоновском государстве законы даны как дельфийские пророчества, которые, на самом деле, требуют еще расшифровки. При этом монополия на толкование есть только у Царя-Философа.