Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Эскимо с Хоккайдо
Шрифт:

— Прав, — пробормотал Суда.

— Ты прав, что я прав, — подхватил Кидзугути. — Но я так зашел, повидаться. Передавай всем привет. Присмотри, чтоб прошло гладко. Неподготовленные выступления, бывает, срываются. Надеюсь, в ближайшее время нам больше не придется проводить мемориальные концерты.

Он проложил себе путь к двери между Аки и Маки. Оба якудза из Осаки последовали за ним. Аки и Маки готовы были наброситься на противника, но сумели обуздать свои инстинкты. Едва Кидзугути со свитой удалился, комната ожила. Не успел я спросить Суду, что бы все это значило, как он наклонился и схватил банку пива с ближайшего столика. Вскрыл банку и одним глотком осушил наполовину.

Ад разразился, как только мы вышли из-за

кулис. Девчонки на дешевых местах визжали и гремели бусами, волны возбуждения прокатывались по толпе, по всему залу. Парни тоже запрыгали, пытаясь получше нас разглядеть. Ребятишки толкались и вытягивали шеи, высматривая Суду, а группа, выступавшая в тот момент, удостаивалась не большего внимания, чем педсовет.

Охранники загнали нас по металлической винтовой лестнице в отгороженный канатом угол балкона. На случай, если бархатных канатов будет мало, вокруг лицом к толпе расставили полтора десятка парней в одинаковых черных футболках — руки скрещены на груди, на головах наушники. Из трех столов два захватили кикбоксеры, которых я видел в спортзале, и их подружки. Ребята из ПКИ-2 постарались придать себе вид рок-н-ролыциков, но в таком прикиде — отглаженных джинсах и рубашках поло — они больше смахивали на торчков 1985 года издания. Девицы на своих парней почти не смотрели, так и ели Суду глазами сквозь облачка сигаретного дыма от «Дьюк тонкие». Когда я проходил, красотки и на меня тоже поглядели с интересом, убедились, что я — никто, даже не Рикки Мартин, и вернулись к созерцанию Суды.

Когда мы подошли к третьему столику, возле балконного ограждения возник тюфяк в черничном пуловере, потрясучий, руки ходуном ходят.

— Эй, Суда, приятель! Что такое, братец? Уж я-то должен быть в списке! — Каждое слово сопровождалось гримасой нервного тика.

— Это еще кто? — спросил Суда Маки.

Аки со своей стороны зашептал ему на ухо.

— Извини, чел, — простонал Суда. — Садись.

Парень чуть качнул головой, как будто его дерьмовая улыбка нарушила равновесие организма, но ухитрился сесть.

Словно в честь Суды под нами заиграли мелодию «Святой стрелы». Такой номер — перышко-и-наковальня — когда гитары легкими отзвуками сопровождают куплеты и вдруг обрушиваются на слушателя сокрушительной какофонией. Старая формула, но и хайку — не новость, если уж на то пошло.

Я занял свободное место слева от Суды. Малый в пуловере — он сидел справа — слегка надулся при мысли, что ему придется Суду с кем-то делить, так что я решил из вежливости представиться. Представился — и мгновенно понял, что приятельствовать нам не суждено.

— Я тоже пишу, — заявил тюфяк. — Эссе для гитарного журнала.

— Для «Мощного аккорда Японии»?

— На хер! — отрезал он. — Мое перо пляшет рок в ритме «Горячей струны Ниппона». — Глазки его заплясали — похоже, оборот «мое перо пляшет рок» казался ему донельзя умным. Он сделал перерыв и перестал на минутку восхищаться тонкостью своего ума, пока доставал курево из кармана. Предложил мне, а когда я отказался, преисполнился подозрения: что, мол, это за журналист!

Песня закончилась, гитарист тоже взял тайм-аут, попил водички из бутылки. Сделал два глотка и бросил пластиковую бутылку в толпу. Парень был вылитый Ёси, вплоть до тонко очерченных скул и больших поэтичных глаз. Со второго взгляда я разобрал, что и наряд его — точная копия облачения Ёси на весьма скандальном фото, когда он позировал у входа в «Диетический супермаркет» с компанией умственно отсталых детей, одетых самураями.

— Смотри, чел! — сказал мне Суда. — А вон я.

Он ткнул пальцем в басиста с веером рыжих и светлых волос, в точности как у Суды, в знаменитой футболке с надписью «Мамочка» под широким складчатым плащом, из которого Мерчант и Айвори 114 сделали бы целое кино.

— Что за ребята? — спросил я.

— «Темная сущность», — откликнулся писака из гитарного журнала.

Даже мне это имя было знакомо. Название, позаимствованное из коммерческой песни «Святой

стрелы», рекламировавшей духи «Ноктюрн». В японском шоу-бизнесе радио — не подспорье. Чтобы прославиться, нужно пропихнуть свою песню в рекламу или написать музыку к известному телешоу. Реклама «Темной сущности» сыграла на руку «Святой стреле», хотя вообще-то «Ноктюрн» — вонючка.

114

Американский продюсер Исмаил Мерчант (1936–2005) и американский режиссер Джеймс Айвори (р. 1928) совместно снимали костюмированные фильмы.

— «Темная сущность» — один из двух или трех лучших подражателей «Святой стрелы», — пояснил Суда. — Как-то раз мы выпустили их на бис на празднике Фудзи, и никто не заметил разницу. Мы держали их в резерве, на случай, если Ёси переберет дури и не сможет выступить. Их, и еще «Надежду инферно».

— Вы их сами готовили? — поинтересовался эссеист.

— Черт, да они играют наши песни лучше нас. Я говорил басисту: чтобы все выглядело по правде, нужно больше ошибаться. Сбиваться с такта, когда связку заканчиваете и все такое.

Суда снова засмеялся и все снова засмеялись вместе с ним.

— Как «Ёси» принял смерть Ёси? — спросил я.

— Никак, — ответил Суда. — Мы сегодня поболтали за кулисами. Он сказал, поскольку он поет песни Ёси, то может проникнуть в его сознание. Ёси вовсе не умер. Он где-то затаился и ждет, чтобы музыка достигла его высот, и тогда он вернется и поведет нас всех в рок-утопию. Что-то в этом роде.

Суда умолк. На сцене барабанщик отбил палочками счет и с расчетливой жестокостью набросился на ударную установку, обезьяньи руки так и летали, колени дергались вверх-вниз, словно барабаны играли на нем, а не он — на барабанах.

Псевдо-Ёси выступил вперед и загрохотал одним монотонным металлическим риффом. Блямкал секунд пятнадцать или двадцать, потом стал добавлять по нотке, простая схема все усложнялась, сбивая с толку. Да, этот парень отлично усвоил приемы Ёси.

— Казалось бы, почему не создать собственную группу? — сказал я, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Они готовят какие-то оригинальные номера, — откликнулся Суда.

— Оригинальные? Этот парень — подражатель, — проворчал обозреватель «Струны Ниппона». — Ни тонкости, ни вкуса. Всякий так может играть, если семь долгих лет просидеть у себя в комнате, повторяя чужие риффы.

Я только кивнул. Может, парень прав, но всем известно: о музыке пишут несостоявшиеся музыканты. А я вот пишу о подростках — кто же я в таком случае?

— Пойду принесу холодненького, — заявил писака. — Ждите в скором времени.

Он изобразил знак победы, поднялся со стула, нырнул под красный бархатный канат и юркнул сквозь живую стену охраны.

Суда внимательно изучал близнеца Ёси. Хотел бы я знать, что творилось у него в голове. Сильной скорби по поводу кончины близкого друга Суда не обнаруживал, во всяком случае, при мне, но я старался не придавать этому значения. Многие японцы предпочитают держать свои чувства — хоннэ — при себе. Черт, да все люди так или иначе сдерживаются. Может быть, наедине с собой Суда захлебывался в рыданиях. Может, он так страдал, что даже плакать не мог. Или решил: Ёси — покойник, а шоу продолжается, плачь не плачь.

— Этот писака все спрашивал меня, зачем гитаристы разбивают свои инструменты, — сказал Суда просто для поддержания разговора. — Я уже два года от него прячусь. Я ему говорю, не приставай ко мне. Я лично играю на басу. Играл. Давай, говорю, лучше о кикбоксинге.

— Ты совсем завязал с музыкой?

Суда пожал плечами, лицо его напряглось.

— Я ведь и не был никогда музыкантом, чел. Учил наизусть свою партию и отыгрывал, но я не был — не знаю, как сказать, — художником. Я пошел в группу, потому что верил в то, что делал Ёси. Черт, мне больше все равно заняться было нечем, а это было прикольно. Однако нормальный человек перерастает приколы.

Поделиться с друзьями: