Эскул. Небытие: Варрагон

Тракт поднимался немного в гору, прямой, как стрела, и упирался в главные городские ворота. Уж на что белым был камень стен, всё равно он уступал снежно искрящемуся материалу распахнутых створок.

Поистине, исполинскими были размеры увиденных мною ворот. На первый взгляд, не меньше пяти-шести человеческих ростов.

Не прошло и часа, как мы подъехали к небольшой очереди, скопившейся у въезда. Вблизи я убедился, что не могу распознать материал, который покрывал створки. Взгляд, брошенный на его поверхность, постоянно ускользал, и я не мог больше нескольких мгновений сфокусировать внимание на одной точке. Воздух искрился и дрожал уже в метре от стен.

– Что, попался, Эскул!? Это Призрачные ворота Варрагона! Нигде в мире таких нет. Творение эльфийских магов древности. Ни одна стрела, ни один дротик или арбалетный болт не попадут в створ этих ворот. Стреляй хоть в упор... Гарпии никогда не смогут преодолеть зачарованных магами стен!

– гоблин гордо подбоченился на облучке, словно сам смастерил это чудо света. У меня же от долгого взгляда на белые створки начала кружиться голова, затошнило, и я поспешно отвернулся. Так мы и въехали в белый город. Я - вынужденно зажмурившись, а Гугенхайм преисполненный гордости за свой город.

– Вот теперь ты узришь истинный Варрагон, клирик, - гоблина продолжало нести по волнам зодчества древних, - посмотри на эту планировку улиц, на этот детально просчитанный уклон от центра в сторону окраин, на эти идеальные стоки, выложенные цельным камнем с волосяными зазорами, вдоль дорог. А какие широкие проходы и проёмы у магазинов и таверн! Открою тебе небольшой секрет, Эскул. Мой прадед, состоявший в те времена, когда Варрагон принадлежал древним, в городском совете, лично участвовал в разработке секретного состава, скрепляющего все каменные постройки и мостовые. За эту работу Гильдия Алхимиков присвоила ему титул Почётного Грандмастера, и он целый год был Хранителем Библиотеки.

О, как! Дедушка у Грандмастера, оказывается, ого-го! Мистер Цемент. Вдалеке раздался чарующий перелив множества колокольчиков, затем в утреннем воздухе гулко прозвучали удары далёкого колокола. Гоблин встрепенулся и начал нахлёстывать мула, ругаясь вполголоса:

– Клянусь волосатыми ноздрями Подгорного, замечтался, старый дурень, надо успеть к Площади Мастеров до утреннего дождя!
– его краткая сочная речь показалась мне сумбурной, но подстегнула интерес к происходящему.

– Простите, учитель, неужели дождь может помешать нашим планам?

– Нет, конечно, но являться перед коллегами в мокрой одежде - это верх неприличия. Тем более, что стихийные маги университета начинают утреннее мытьё улиц дождём ровно в десять часов утра и ни минутой позже. А часы на главной башне городской ратуши только что отбили девять и две четверти.

Только сейчас, приглядевшись, я заметил, что гоблин одет с претензией на изящный вкус. Весь его гардероб был выдержан в оттенках тёмно-зелёного и коричневого тонов. А огромные башмаки сверкали надраенной карамелью, источая, почему-то, запах коричного масла. В своей одежде, так и не претерпевшей особых изменений с самого начала пребывания в этом мире, я сразу показался себе нищебродом. Ну, разве что, сапоги выглядели прилично. Конечно, не дело являться на деловые переговоры в таком виде. Но моим менеджером по рекламе сегодня был блистательный Гуггенхайм.

Пробегающие мимо нас улочки давно проснулись, и жители сновали по своим делам. Я с жадностью вглядывался в горожан, впитывал новые запахи и впечатления. Мы несколько раз свернули, проехали под широкой аркой, украшенной с десятком геральдических щитов и выехали на широкую площадь, по периметру которой располагалось множество внушительных зданий, отличавшихся вычурностью и богатством архитектуры и убранства. Почти перед каждым подъездом развевались яркие штандарты, закреплённые на бронзовых штангах с уключинами. Посреди площади возвышался фонтан циклопических размеров с разноцветными водяными струями, бившими на несколько десятков метров в высоту. Водяная пыль мелкими бриллиантами сталкивалась с радугой, украшавшей всю эту водную феерию.

Гуггенхайм остановил повозку у ближайшей таверны, мы выбрались. Вручив вожжи подбежавшему мальчику и одарив его медной монетой, гоблин указал слуге на коновязь и обернулся ко мне. Я же продолжал пялиться на фонтан, открыв рот.

– Мастер Холиен, мастер Холиен!
– голос гоблина вернул меня в действительность, - договоримся сразу, сначала буду говорить я. Вы всех порядков не знаете, поэтому, молчите. Не то, клянусь Подгорным, мы профукаем это дело, - и учитель решительным широким шагом направился к подъезду у которого висел рыжий штандарт, на котором был изображен стилизованный золотой дракон в короне, поглощающий гигантскую серебряную змею со стороны хвоста, которая в свою очередь вцепилась в хвост дракона. Два этих создания образовали непрерывное кольцо. В центре кольца - гексаграмма, напоминающая звезду Давида.

Чугунные кованые двери были открыты настежь, в полутёмном коридоре стояла жаровня на высоком постаменте, в которой ровным пламенем горел фитиль, погружённый в масло. Рядом застыл стражник с алебардой и в рыжем мундире.

Едва мы шагнули в тень коридора, как на улице грохнуло и пророкотало в небесах. Пахнуло холодом и свежестью и с лёгким шелестом на Варрагон обрушились потоки воды. Гоблин подмигнул мне.

– Минута в минуту. Точность - особенность магов. Они живут в потоке времени, по-особенному чувствуя его. Эскул, хочу предупредить ещё об одной вещи. Мы сейчас будем оформлять не только патенты на новые эликсиры, но и попробуем выбить лицензию на производство и продажу на рынке Варрагона. Это почти невозможно, но попробовать стоит. Я захватил почти всю свою наличность - около тысячи золотых. Всё это пойдёт клеркам, секретарям гильдии -гоблин вздохнул, - будешь должен. Извини, по-другому здесь дела не делаются. Подумай ещё, чем ты можешь заинтересовать Совет Гильдии на будущее. Эти жадные старые задницы надо расшевелить хорошенько, тогда в дальнейшем они у тебя с рук клевать начнут. Всё, пошли на второй этаж.

Мы поднялись по скрипучей лестнице с резными перилами из красного дерева. Со стен на меня смотрели портреты умудрённых опытом старцев. Я разобрал несколько орков, гоблинов и, кажется... лепрекона. Выражения лиц у изображённых на полотнах алхимиков были надменны и холодны.

На втором этаже мы попали в просторную приёмную, в которой стоял огромный стол-бюро, за которым едва возвышался гоблин, со сморщенным, как изюмина, лицом. Он что-то писал большим серебряным пером, поминутно сморкаясь в большой клетчатый платок. Гуггенхайм тут же преобразился. В полупоклоне и на полусогнутых ногах он приблизился к столу и с величайшим почтением положил зелёный бархатный мешочек перед сидящим.

– Моё почтение, Грандмастер Левенхайм, мы с моим учеником хотели бы зарегистрировать патент на новые эликсиры!

– Мммда?
– сморщенный гоблин посмотрел на моего учителя удивлённо, затем его взгляд скользнул по мешочку, и он уже более заинтересованно посмотрел на нас.
– Грандмастер Гуггенхайм! Как я рад вас видеть!
– мешочек волшебным образом испарился с поверхности стола.
– Мы всегда рады новым членам гильдии. Проходите, присаживайтесь, - он взял в руки маленький колокольчик и требовательно прозвенел им. Из незаметной двери в углу кабинета вышел ещё один гоблин, на этот раз молодой.

– Передайте моему помощнику образцы и описание рецептов.

Гуггенхайм кивнул мне поощрительно, и я достал из инвентаря флаконы и пергамент, на который накануне кратко записал рецептуру. Молодой гоблин в потёртом кожаном фартуке с подпалинами и пятнами самых разных цветов аккуратно сложил флаконы в маленькую плетёную корзинку и удалился тем же путём.

Гуггенхайм снова привстал и просеменил к столу.

– Я бы хотел ещё изложить маленькую просьбу Главе Гильдии, если можно...- и гоблин положил ещё один бархатный мешочек.