«Если», 2009 № 06
Шрифт:
— Ну, жду твоего слова.
— Действуй! — улыбнулся Невил.
Бинг с преувеличенным пылом нажал клавишу «Enter».
По экрану вновь пробежала вереница растрированных кругов, на сей раз зеленых, соответствовавших переданному, а не принятому потоку данных, закончившаяся стандартным «перехожу на прием».
— Мяч на их стороне, — сказал Бинг.
Невил кивнул.
Четверка в молчании вглядывалась в экран монитора.
Ждать пришлось две длинных-длинных минуты. А затем по экрану пробежала строка, и внизу высветилось:
задержка
— О, нет, только не это! — возопил Бинг. — Целых полтора часа ожидания. О чем они собираются так долго думать?
— Мне тоже не хотелось бы ждать так долго. — Катя потерла глаза и зевнула.
— Опять у меня возникает такое впечатление, — проговорил Невил, глаза которого словно прилипли к строчке на экране, — что мы задали им задачу, над которой необходимо как следует поразмыслить.
— Неплохо бы и в самом деле вздремнуть, — пробормотал Бинг. — Жаль, что я не принес сюда свой спальный мешок.
Колин посмотрел на часы:
— Скоро рассвет.
— Пусть меня высекут! — Бинг зевнул. — Предел есть и у адреналина.
— Ну раз вы все сговорились… — Невил сумел подавить зевок. — Я тоже не готовился к такому марафону. Но у меня есть предложение получше. Почему бы нам не сходить к Тому на предмет раннего завтрака? Время у нас есть. Много времени.
Бинг и Катя выразили одобрение и направились к двери, однако Колин возразил:
— Я, пожалуй, останусь здесь и обдумаю ситуацию.
Бинг внимательно посмотрел на коллегу:
— И какой кофе тебе принести?
Колин усмехнулся:
— Пожалуйста, черный. Заранее благодарен.
Колин проводил остальных до двери, а потом вернулся к пульту компьютера. Есть ему хотелось не меньше чем остальным, однако время требовалось ему в большей степени — время, чтобы приспособиться к идее Мегавселенной и попытаться встроить ее в свою систему верований. Теперь он более всего нуждался в проверке на прочность своей веры, когда рухнул один из поддерживавших ее столпов — антропный принцип.
Он обратил взгляд к монитору; на котором застыла надпись:
задержка вуф 200
Разглядывая ее, он постепенно привыкал к мысли о том, что он сам, Бинг, Катя и Невил вошли в контакт с людьми из пятимерного пространственно-временного континуума. Эти создания должны быть высшими, великими, огромными; их четырехмерная вселенная могла охватывать бесконечное количество его трехмерных вселенных. Эти маленькие зеленые человечки оказались побольше его самого. И он хотел поговорить с ними. Задать важные вопросы.
Вновь ощутив шелест сигнала, он прислушался к нему с чувством, скорее близким к благоговению. Этот шорох, мантра, гимн, пропетый вселенной. Он закрыл глаза.
Шаги возвращающихся коллег заставили его вздрогнуть. Первая мысль — они что-то забыли, но пришлось признать, что он потратил время на бесплодную медитацию, не давшую никаких результатов; он так и не нашел ответа ни на один из волновавших его великих вопросов. Он посмотрел на монитор, оказавшийся порталом в другую вселенную, в мир существ, куда более близких, чем он, к бесконечности. Со
временем они укажут путь к этим ответам.Колин поднялся от пульта навстречу коллегам. Завтрак явно оказал на них бодрящее воздействие: они казались свежими и сочащимися энергией.
— Вот, вернулись, и осталось еще несколько минут, — проговорил Бинг, подавая ему большой стакан с кофе. Колин принял напиток с благодарностью.
— Ничего нового не произошло? — спросил Невил.
— Нет.
— Осталось три сотни секунд… всего три сотни секунд отделяют нас от великого события, — сказала Катя. — Волнующего события, великого события. Мы войдем в историю!
Все четверо молча взирали на монитор до тех пор, пока на экране через три минуты не появилась строчка:
задержка вуф 1/0
— Что такое? — проговорил Бинг. — Какого черта это обозначает?
— Не к добру, — ойкнула Катя.
В лаборатории вдруг установилась могильная тишина. Колин не сразу понял, что умолкло гудение, шум сигнала. Ни звука!
— Не понимаю, — пробормотал явно приунывший Бинг.
— Задержка в единицу, деленную на ноль, — проговорил Невил едва слышно. — Бесконечность. Не могу поверить… не могу поверить в то, что они не хотят разговаривать с нами.
— На мой взгляд, это означает, что наш трехмерный мир не интересен им и ничему не может их научить. — Катя подняла палец, а потом указала на монитор. — И все-таки, — добавила она с улыбкой, — теперь мы знаем, что они существуют. Мы не одни. И если беседа с нами не интересна им, значит, наверху хватает подобных нам.
— Ничего удивительного в этом нет, — негромко, едва ли не под нос себе пробормотал Невил. — Что интересного могли бы мы узнать от двумерных существ? Мы показались бы им богами.
— И что же мы теперь будем делать? — спросил Бинг.
— Продолжим работу, — вздохнул Невил. — Будем искать, пока есть финансирование.
— Боги… — прошептал Колин.
Бинг повернулся к нему с тревогой:
— Колин, что с тобой?
— Ничего, — выдавил Колин. — Полный ноль. Ничего.
Опасаясь, что мимика выдаст его, он отвернулся.
— Мне надо пройтись.
Шагая на восток по предрассветной улице, Колин терпел январский ветер как наказание. Безукоризненно чистый снежок покрывал примолкшую улицу. Тихий этот снежок был памятен ему с детства. Ребенком он молился об исцелении матери, однако молитвы его остались без ответа… как не ответил ему и этот умолкший шорох сигнала.
Снежинка холодной слезой коснулась уголка его глаз. Оба глаза его наполнились влагой. Снежные хлопья заставили его заплакать — об утерянной путеводной звезде, о покойной матери… о Боге.
Небо постепенно становилось светлее. Наконец из-за горизонта выглянул краешек солнечного диска, и ослепительный свет окатил Колина. Солнечный свет проливался на узкую улицу, ложился на белый снег под ногами, прикасался к стенам домов, отражался от окон. Ошеломленный этим выбеленным, искрящимся бриллиантами ландшафтом, он застыл в безмолвном благоговении.