«Если», 2012 № 08

Неудобство профессии дипломата в том, что нельзя терять лицо. Никогда. Ни перед сильным противником, ни тем более перед слабым. Пришлось глядеть в иллюминатор, старательно изображая заинтересованность.

Сквозь мутную пелену действительно было кое-что видно. Дирижабль обходил вулкан по большой дуге, держась вровень с гребнем слабо курящегося кратера. На восточном склоне тоже поднимались дымы — то ли из трещин, то ли от недавних лавовых потоков. И конечно же, конус вулкана был серым, как почти все объекты этой паршивейшей из планет, живые или неживые.

Серость и адская усталость, усталость и серость. Еще время от времени смертельные опасности и происки тех, для кого Дно — дом родной. Ну чем не каторга?

Только одним: старательно демонстрируемыми признаками уважения к персоне гостя.

Что выглядело натуральной издевкой.

Дирижабль продолжал снижаться, и туземцы на борту веселились, как дети. Галдели, размахивали ручонками, чуть не бегали по салону вприпрыжку. У них явно не было никакой грыжи, ни межпозвоночной, ни пупочной, ни паховой. А мозговой грыжи, по мнению Валентина, у них не могло быть в принципе, поскольку для нее надо, как минимум, иметь мозг. У этих же черт знает что, орган первобытной хитрости вместо думателя. Продукт эволюции. И черепные коробки у них маленькие…

Туземцы продолжали радоваться окончанию полета. И это — комиссия по расследованию, имеющему чрезвычайное значение для всей планеты?!

Приходилось верить: так оно и есть.

Вот-вот справа должна была открыться катапульта. И она открылась — тонкая, прилипшая к склону вулканического конуса, плавно изогнутая линия. Издалека, да еще сквозь атмосферную муть, она смахивала на обыкновенный трубопровод. На фоне серой громады горы канал катапульты казался тоненьким и несерьезным. Вулкан доминировал, норовя изобразить маленьким и незначительным любое творение человеческих рук.

И все же человеческие дела были очень заметны.

— Мы поймали их, — тяжело дыша от натуги, зашептал на ухо Квай. — Глядите, сборочный цех, подъездные пути, электростанция, катапульта… даже будки электромагнитов видны. Я и не ожидал такого успеха… Теперь туземцам не отвертеться…

Впрочем, Квай, как немедленно выяснилось, не собирался впадать в беспочвенную эйфорию. Экономя мышление, он помнил о главном:

— Надо полагать, теперь основные события развернутся вокруг Врат…

— Я принял меры, — сказал Валентин.

Глава 8. Дно — это Дно

Главного конструктора не пришлось долго разыскивать — он явился по первому требованию. Тощий туземец, ростом по грудь Валентину, долговязый по меркам донников, и жилистый, как все обитатели этой нестерпимо тяжелой планеты. Голос у него был противно-писклявый, а совести, похоже, и вовсе не было.

— Вы же видели катапульту! — пищал он. — Все расчеты были вам предоставлены. Нам нечего скрывать. Вы видели ракету. Скажите сами: может ли эта ракета выйти на высокую орбиту при данной мощности электростанции и таких двигателях? Если не знаете, то я вам отвечу: в лучшем случае поднимется на двести — триста километров. Я понимаю гостя с Терры: на его планете триста километров над поверхностью — это уже ближний космос, но я должен напомнить: мы находимся на Дне. Мы живем на этой планете и имеем дело с ее условиями. А условия таковы, что наш проект в принципе не может быть предназначен ни для чего иного, кроме задач метеорологии!..

Нахальный пискун изображал возмущение пополам с горькой обидой. Члены правительственной комиссии кивали и временами бросали на гостей с Терры укоризненные взгляды. Квай молча злился. Валентин же отодвинул злость как непродуктивную эмоцию и наслаждался спектаклем.

А когда прозвучали финальные аккорды насчет «прискорбного недоверия Терры к лояльным донникам» и в зале заседаний воцарилась гробовая тишина, Валентин встал. Он не пользовался экзоскелетом, зная, что вытерпит какое-то время. Нормальной гель-кровати для высокого гостя на объекте не нашлось, бассейна для отдохновения тоже. Ночь Валентин провел в ванне, впрочем, достаточно вместительной, снабженной подогревом и специальным захватом для головы, чтобы не утонуть во сне. Это было лучше, чем те тощие гель-лежанки, которыми пользовались туземцы, и все же Валентин далеко не полностью восстановил силы. Но надо было показать туземным жуликам, кто чего стоит.

Болела шея, тупо ныл крестец, а мышцы ног, казалось, вот-вот сведет мучительной судорогой. Плевать!.. Валентин ощущал веселую злость. Результат стоил того, чтобы потерпеть. Грязных лилипутов ожидал полный и неминуемый разгром.

Начав подчеркнуто вежливо, выразив удовлетворение растущим товарооборотом между Террой и Дном и заверив присутствующих, что Терра ни в коем случае не намерена вмешиваться в дела донников, касающиеся только Дна, Валентин нанес удар.

— …тем не менее правительство Терры, которое я здесь представляю, весьма обеспокоено ракетной программой консорциума «Чистое небо». Только что нам было заявлено, что мы своевременно получили всю информацию о проекте. С глубочайшим сожалением я вынужден констатировать, что это не так. Информацию, причем далеко не полную, а кое в каких весьма существенных деталях не отвечающую действительности, мы получили лишь после того, как схватили вас за руку. Терра готова поверить, что это произошло по недосмотру. Терра также готова поверить, что в сообщенных ей фальсифицированных данных нет прямой вины правительства… — Валентин набрал в грудь воздуха, готовясь продолжать.

— Это возмутительно! — тонкой фистулой возопил главный конструктор. — О какой фальсификации идет речь?

— Охотно отвечу. — Валентин переждал краткий приступ дурноты и перевел дух. — Мощность электростанции, предназначенной для питания электромагнитов катапульты, занижена. У вас в резерве два генератора — один якобы остановлен на ремонт, другой простаивает по непонятной причине. Имеются энергонакопители. В случае необходимости мощность электростанции может быть повышена процентов на пятьдесят, а кратковременно — вдвое. Удивительное совпадение: обмотка электромагнитов катапульты позволяет пропустить по ним вдвое больший ток, чем у вас указано. Кто-то полагает, что на Терре не знают основ электротехники? И наконец, диаметр канала катапульты не соответствует диаметру продемонстрированной нам ракеты. Я был бы крайне признателен, если бы вы сообщили мне прямо сейчас: где вы прячете первую ступень ракеты-носителя с разгонными ускорителями? Не в том ли цехе, который нам не удалось осмотреть из-за якобы случившейся в нем аварии? Кстати, что у вас там разлилось — топливо, окислитель?

— Окислитель, но…

— Окислитель на сборочном производстве! Гениально! У вас везде дело так поставлено?

— Вот видите! — просиял главный конструктор. — Вы знаете, как надо поставить дело, а мы не знаем. Откуда нам знать? Дело для нас новое, неизученное, бредем ощупью впотьмах… — Подлец заведомо валял дурака.

— А где ваш нуль-передатчик? Точнее, не ваш, а наш, украденный?

Туземец не ответил — начал задыхаться. Дергал щекой и челюстью, судорожно глотал, хватался за сердце, из серого стремительно делался синим. Многие повскакивали, зашумели. Кликнули медиков. Квай глазами показал Валентину: так, мол, их, браво!

Медики, очень похожие на серых ворон, увезли главного конструктора на урчащей механической каталке. Валентин предложил собрать закрытое заседание комиссии через час. Голосование по предложению было чистой проформой: Валентин видел, что одерживает верх. Этот час был нужен ему, чтобы отдохнуть в ванне.

Квай отдыхать не стал — торчал возле ванны в экзоскелете, даже приплясывал немного, ухмылялся и болтал:

— Теперь они попались, и главное, они это знают… Браво, шеф, браво. И не стоит тревожиться о провале агентуры, у здешней контрразведки ни опыта, ни смекалки. Если кого и поймают, нам-то что? Слава богу, мы-то не нелегалы какие-нибудь. Так их, шеф. Давить и давить. Лис сам прикажет остановить все работы…

Валентин внимал. Да, он показал, что знает гораздо больше, чем предполагали туземцы, — откуда, спрашивается? Но так было надо. А насчет агентуры… Валентину не было до нее дела, кроме, пожалуй, Астры. Прочие же продажные человечишки — если только можно назвать донника человеком или хотя бы человечишкой — не стоили внимания. Будут они богаты или бедны, свободны или нет, будут и дальше гнить на Дне живьем или станут гнить в местной почве в виде трупов — какая разница?

Давить членов комиссии приходилось, к сожалению, только фактами и логикой. И Валентин не был настроен так уж радужно.