«Если», 2016 № 04 (247)

А вот Каринка — девушка неразумная. У нее куча проблем во всех смыслах, она неуравновешенна. И получается, что, рассказав ей тайну — которая на самом деле для многих вовсе и не тайна, — Лех ее подставил!

И именно на это больше всего обиделся Павел Владимирович! Лех застонал от осознания собственной глупости.

— Ты чего? — встревожился пилот.

— Кожу скидываю, сейчас обращусь в рептилоида и съем тебя, — заявил Лех.

Но пилот даже не улыбнулся.

На острове Рудольфа ждали двое провожатых — молодые, с виду добродушные ребята. Заготовки Павла Владимировича.

Они прошли к станции — так как здесь была конечная, тут же располагался компрессор. Рядом со станцией на скамейке сидела еще одна заготовка, на этот раз женского пола, а рядом с ней полулежала Карина.

И она явно была не в себе. Лех прикусил губу. Он понимал, что в произошедшем виноват в основном сам, но убить хотелось всех остальных.

Перрон снесли и сейчас заливали новый. Подниматься в вагон «пробки» предлагалось по шаткой лестнице.

— Стоянка — четыре минуты, — ласковым голосом произнесла сотрудница ГБ. — Мальчики, вы мне поможете затащить больную?

— Нам со своим «больным» разобраться надо, — ответил один из «мальчиков».

— Есть соломоново решение, — покусав губу, предложила гэбэшница. — Пусть ваш больной отнесет мою больную в вагон.

Его никто даже не спрашивал. Когда вагон «пробки» миновал полукольцо компрессорной станции и открыл двери, оттуда вышел только один пассажир — парнишка даже младше Леха.

Первым поднялся один из «заготовок», второй подтолкнул Леха к Карине. Он взял ее на плечи и подошел к лестнице. Девушка весила, наверное, килограммов шестьдесят. Год назад для Леха это было бы неподъемно — а сейчас, после полугода регулярных занятий спортом, он просто взял ее на закорки и потащил.

Снизу его подталкивал один «заготовка», сверху вскоре взял за шиворот второй. А когда он вытащил их наверх и Карина уже лежала на полу, а он разворачивался, верхний гэбэшник на мгновение покачнулся и Лех, подчиняясь внезапному импульсу, толкнул его наружу.

Падая, тот схватился за лестницу и отодрал ее от пластикового корпуса «пробки», к которому она была приклеена не слишком крепко.

— Что ты творишь? — заорала снизу гэбэшница. И сразу, без перехода обратилась к напарникам: — Артур, сигнализируй в Мурманск, пусть встречают кретина!

— Может, как-нибудь решим вопрос? — неуверенно спросил один из «заготовок».

— Убивать мы их не будем, штурмовать отвесный склон — тоже, а через тридцать секунд «пробка» пойдет вперед! — рявкнула гэбэшница.

Так и случилось. Через тридцать секунд двери захлопнулись. Рядом лежала безучастная ко всему Карина, а через час их ждали Мурманск и жесткие ребята.

Лех встал и пошел по вагону, ни на что, впрочем, особо не рассчитывая, — и вдруг в конце вагона обнаружил спящего парня. Его лицо показалось смутно знакомым. Что-то такое неуловимое… Точно!

Это был тот парень, у которого всегда с собой запасные «глазуны». У Леха начал формироваться план. Дурацкий, безумный — но притом реальный.

Кончиками пальцев Лех залез за пазуху к случайному попутчику и вытащил оттуда очки. Ну а дальше было не раз уже отрепетированное — в тот период, когда его ломало больше всего.

Лех резко и с силой провел ногтем большого пальца рядом с имплантом, затем подхватил его за чип и вытащил. Это было очень больно.

Потом он надел на голову очки и дважды моргнул, активируя вход в вирт. И после этого испытал блаженство.

Изменилось все. Звуки стали четче, изображение — теплее и насыщеннее. И вдруг на волне наслаждения виртом Леха озарило.

Он выключил вирт, снял с головы очки. Его тут же затрясло, руки словно не хотели слушаться, желание вернуться в теплый, славный, такой клевый вирт скрутило все тело, но Лех не собирался подчиняться этому желанию.

Его вырвало, но он все равно оттолкнул очки от себя.

— Я должен мыслить трезво, — пробормотал он. — Именно сейчас!

И следующие сорок минут до того, как открылись двери, он просчитывал, что и как делать.

Естественно, они не собирались его арестовывать. С другой стороны, давать им обездвижить себя не входило в планы Леха.

Поэтому, когда они вскочили в вагон, Лех спрятался за разошедшимися в стороны створками, а когда они вошли, сказал им в спину:

— Я сдаюсь.

Через пять минут он уже беседовал в полицейском кабинете на вокзале с седым и властным мужиком в штатском.

— Ты вырвал чип у себя из головы!

— Да.

— И рассказал на весь мир наши секреты!

— Нет. — Леху было трудно улыбаться, когда его голову прижимали к столу, но он постарался. — Я МОГ выдать ваши секреты, но не сделал этого. Потому что я знаю, как все исправить. Сделать так, чтобы никто ничего не потерял и секрет при этом перестал быть секретом!

— Бог мой, ты вырвал у себя из головы чип! Голыми руками! Ты вообще про столбняк слышал?

— Я привит.

Этот разговор шел по кругу около часа, когда в кабинете появился Павел Владимирович. Седой тут же вышел, хотя изначально Лех готов был поспорить, что он по званию выше кадровика.

— Ну, какое там у тебя предложение?

Лех сглотнул.

— Вы не воспринимаете меня всерьез, — сказал он тихо.

— У тебя было семнадцать миллионов подписчиков, ты раскрыл тайну армированного льда и мишек-самоубийц, а еще ты нашел контейнер 14Г6! Ну, рассказывай.

— Вы должны пообещать мне…

— Ничего я тебе не должен. Обещаю воспринять твои слова всерьез — и все.

* * *

Армированный лед действительно решал проблемы. Убрать его из современного уравнения сильные мира сего не согласились бы ни за что. В Арктике обкатывались новые правила игры — а играть по ним в недалеком будущем предстояло всей планете.

«Кайра» была одной из четырех баз, на которых исследовались свойства льда, варианты использования, воздействие на живых существ.

А Павел Владимирович был действительно всего лишь полковником — но при этом доверенным лицом министра внутренних дел. Он решал возникающие на базе проблемы, запускал и останавливал эксперименты, манипулируя людьми.

Даже Леха он, можно сказать, выписал, подсовывая объявления в офлайновые газеты, пока тот не откликнулся. Леху иногда казалось, что он кадровику нравится. А иногда — что тот хочет его убить.

Три недели шел пилотный эксперимент — с медведями из группы риска. Потом еще месяц — с тремя тысячами медведей в канадском секторе.