Если бы меня спросили
Шрифт:
48
48
— И что, даже не подрались? — развела руками Ирка, когда они оба вернулись на кухню.
Её мама уже вытащила из духовки пирожки и даже уже наложила Северу с собой пакет.
— Да мы и не… — начал было Вадим, но Ирка пристально смотрела не на него — на Петьку.
А Петька, откусив пирожок и сделав вид, что рот у него занят, невинно пожал плечами: не
Ирка покачала головой, вручила Северу пакет, повесила на плечо куртку и пошла проводить:
— Привет Старой карге!
— Угу, — кивнул Петька, дожёвывая на ходу — последнее, что услышал Вадим.
Он подавил желание выйти вслед за ними.
Что она скажет ему на прощанье? Обнимет? Поцелует? Благодарно ткнётся лбом в плечо?
Все эти вопросы так и остались для Вадима неразрешёнными. Но да бог с ними! Север уезжал, а Вадим оставался. Север — просто друг, а Вадим — её парень. И это он, а не Север, будет о ней заботиться, он сделает ей предложение, он увезёт отсюда и сделает счастливой.
С ним, а не с Севером у неё впереди вся жизнь, и чёрта с два кто-то встанет между ними.
— Как тебе работается у моего отца? — спросил Вадим без издёвки, хотя говорить об отце нейтрально у него выходило с трудом.
Вадим одевался, Ирка, по грудь укрывшись одеялом, хрустела чипсами. Засовывала в рот, облизывала пальцы.
— Хорошо. А теперь будет ещё лучше, — зашуршала она пакетом, ныряя поглубже.
— Почему?
— Мы с ним поспорили. Он сказал, что ты не вернёшься, — засунула она в рот палец, слизывая крошки. — И он проспорил.
— И какова ставка? — усмехнулся Вадим.
— Бесплатное дело. Теперь он мне должен.
— А если бы ты проспорила? — натянул второй носок Вадим, разогнулся.
— Это исключено, — улыбнулась она. — Я в тебя верила.
— В меня или всё же в себя? — улыбнулся Воскресенский.
— Ну-у-у, ведьмины чары, конечно, не пропьёшь, — потянулась она за коробочкой сока с трубочкой. — Но какая разница, если ты вернулся, и твой отец оказался не прав?
— И всё же, что он попросил взамен? — прищурился Вадим, прекрасно зная, что отец в любом случае не остался бы внакладе.
— Хотел, чтобы я подружилась с его женой, — отставила она в сторону сок.
— Ты? С его женой?! — вытаращился на Ирку Вадим. — Зачем?
— Не знаю, может, ей одиноко, — явно лукавила она, уставившись внутрь пачки, словно там были не одинаково раскрошенные ломтики жареной картошки, а леденцы с разными вкусами.
— Пусть купит ей собаку.
— Ты злой. Она всё же потеряла ребёнка, — достала Ирка огромный слайс и крутила, не зная с какой стороны откусить.
— Ты сказала, она не была беременной, — не нравился Вадиму этот её подозрительно беззаботный вид. Чем усерднее она его изображала, тем меньше он ей верил.
— Она была беременной. Просто потеряла ребёнка ещё до того, как ты приехал, и ничего не сказала твоему отцу, выжидала «удобный» момент — свалить всё на тебя. Ты был прав — она именно так и сделала. Я слышала их разговор. Они выясняли отношения в кабинете.
Вадим ждал, она скажет:
«отец за тебя заступался», но ожидаемо, не дождался.— И что он ей сказал?
— Разозлился.
— Разозлился? — удивился Вадим. — Разве он не должен был её жалеть, утешать, успокаивать? Чувствовать себя виноватым, что меня позвал?
Ирка бросила обратно в пачку так и не откушенный ломтик и отложила пакет.
— Он знал, что она не беременна, — подняла глаза на Вадима.
— Именно поэтому. Разве отец не должен был её поддержать хотя бы для вида?
— Наверное, должен был, — она задумчиво пожала плечами. — Но он реагирует точно, как ты. — Не стала облизывать пальцы, вытерла о салфетку. — Сначала злится, а потом думает. Сначала он психанул и на неё наорал, а потом, когда она расплакалась, принялся успокаивать.
Вадим и хотел бы возразить, что он так не поступает, но возразить было нечего. Он тоже порой был вспыльчивым, импульсивным, порывистым. Чаще, чем хладнокровным и невозмутимым. Но боролся с собой и даже делал успехи. Честно, честно.
— Зато я отходчивый, — улыбнулся он.
— А ты куда? — оценила его «полный парад» Ирка.
— Надо кое-куда съездить.
— Чудно. А я думала, ты приехал побыть со мной.
— Нет, я приехал забрать тебя с собой, — посмотрел на неё Вадим. — И уладить кое-что.
— Я не поеду с тобой Вадим, — она выскользнула из-под одеяла, и рискуя свести на нет все его усилия по натягиванию штанов, голая пошла к шкафу.
— Ир, я не предлагаю тебе уехать навсегда. Пока не навсегда. Хотя бы на несколько дней. Посмотришь, как я живу. Где работаю. Хочу, чтобы ты знала обо мне больше. Чтобы ничего не придумывала, а увидела своими глазами. Познакомлю тебя со своей командой.
— Серьёзно? — полезла она в шкаф, так аппетитно выставив филейную часть, что Вадим взялся за пряжку ремня (зря он её застегнул).
— Совершенно серьёзно, — подошёл он сзади.
— У-у-у, — она развернулась, держа в руках… чёрт его знает, какую-то небольшую коробку. — Они были разные: и он десантник, и она — не фонтан, — сказала она. — Что, и с другом познакомишь?
— С кем? — застыл Вадим.
— Ну с Другом, которая с большой буквы. Это тебе, — ткнула она ему в грудь чёрным глянцевым картоном.
— Откуда ты знаешь про Друга? — машинально взял Вадим, обернулся вслед.
— А это секрет? — Момент был упущен: Ирка натягивала халат.
— Не секрет, но… Ну, конечно! Макей! — выдохнул Вадим. — Это он тебе сказал?
— Земля слухами полнится. Может, уже откроешь?
— А, да, — потянул за крышку Вадим. — Это же…
49
49
— Да, это кулон. А точнее, подвеска. И я, конечно, понимаю, что ты их не носишь, но тогда положи на полку или повесь на зеркало и вспоминай меня иногда, глядя на неё.
— Почему я не ношу? Я буду носить. И вспоминать мне тебя не надо, я тебя не забываю, — улыбнулся Вадим, вынул из бархатного углубления подвеску. — Шлем?