Если бы я знал

прокомментировал Джой.
– Растёт пацан.

И только потом понял: а ведь действительно растёт. На

днях ему уже должно было стукнуть восемнадцать. Всё, официально не обязан подчиняться больше гувернанткам. Что, судя по открывшейся картине, он и делал. Качаясь, поднялся с

насиженного места, навис над Ладой, что-то зло сказал

(слишком тихо, Джой не расслышал). К стеклянной бутылке он

прикладывался с удивительной периодичностью.

«Ещё и пьян», - констатировал Джой. Хотя Димка тоже

выглядел не лучшим образом.

Он не собирался подслушивать, но напряжение так и

витало в воздухе. Кузина Никиты по сравнению с Тимом была

такой маленькой и беззащитной, враз утратив гневный вид, а

пацан казался настоящей горой. Вот так прибьёт няньку, потом

объясняй Нику, куда делать его кузина! Пришлось затушить

сигарету и, пригнувшись, подобраться поближе. С каждым

шагом слова звучали всё разборчивей, а когда из-за туч

выглянула луна, Джой даже эмоции на лицах смог разглядеть и

понял, что попал. Это был совсем не разговор няньки и

подопечного, а что-то в сотни раз более личное. Блять…

– Извини, что не ответила вовремя, - Лада говорила

тихо, уверенно, ладонь её легла Тиму на грудь. - Прекрасно

понимаю, что ты волновался.

Она уговаривала, смотрела так нежно, так искренне. И так

чертовски напоминала Джою его самого в отражении, которым

любовался тысячу раз за этот год. В моменты, когда думал о

Ники.

Часть слов потонула в звонком смехе девушек, окруживших Димку. Так что Джой видел только движение: Лада

протянула руку, пытаясь поймать пальцы Тима, тот зло отбил её

ладонь, перехватил за запястье, стиснул. И всё же не слишком.

Не до боли, не так, чтобы оставить синяки, а с какой-то

затаённой нежностью, пробивающейся сквозь ярость.

Голос его крепчал с каждой секундой, и вот уже даже

подслушивать не нужно было. Тим орал:

– Да, я волновался. Да, я, блять, волновался! Увидел вас

со Стасом, а потом пытался до тебя дозвониться. Я, блять, в

любви тебе хотел признаться. И что получил? «Сокол» лучше?

Джой застонал уже в голос и тихонько сполз в траву. Как

же тесен, мать его, мир. Вроде бы крупный город, а «друзья

семьи» так и лезут из всех щелей в любой ситуации. Стас

Вероцкий. С ним Джой созванивался, чтобы хоть изредка

тренироваться и держать организм в тонусе; он умело помог

разработать плечо после растяжения; он был братом Веры, по

которой сходил с ума Димка; и именно его все считали

виновником… той аварии. Так что Тим, как пострадавшая

сторона, до зубовного скрежета терпеть его не мог. Как

пересеклись его пути с Ладой, Джой даже предположить боялся.

Он слушал, слушал, ссору, с каждым мгновением

набирающую обороты. А ещё видел эту отвратительную, щемящую любовь в каждом жесте, в каждом взгляде. Он не

хотел ничего загадывать, не хотел вспоминать о Никите и

собственной Любви, но не мог.

– Боже… ты ревнуешь, - отчётливо услышал он фразу

Лады.

– Я не ревную!

– А я не завидую, - выдохнул Джой, стискивая голову

руками. Хотя он завидовал. Даже такому скандалу, ссоре, которая сегодня не могла завершиться ничем хорошим. Но

когда-нибудь…

Он чуть ли не ползком пробрался сквозь траву, у деревьев

поднялся на ноги, обхватил такой родной ствол - кажется, тот

же, у которого курил - и легонько приложился о него головой.

Проще не стало. Внутри всё выворачивало. Если бывает такая

любовь, обоюдная, искренняя, почему у него её быть не может?

Или всё же может?

Лада промчалась мимо пулей, пацана оставила у озера

вместе с Димкой. И Джой мысленно согласился: пусть, со

временем у них всё решится, если Тим не совсем идиот.

Идиотом мальчишка никогда не был.

***

Он забыл ключи. От своей квартиры.

На часах было почти три ночи, в кармане - ни одного

ключа, сумка - у родителей, а на душе - раздрай. Серьёзный

такой раздрай, вызванный ссорой Лады с Егоровым.

Джой погряз в размышлениях, которые выбивали из колеи.

Автомобиль вёл на автопилоте, очнулся, только когда завёз

Ладу к Егоровым, а сам под гнётом мыслей оказался рядом с

домом, где Ники снимал квартиру. Просто припарковался у

подъезда и только тогда понял, где оказался.

Он поднял голову, пытаясь отыскать на четвёртом этаже

горящие окна, хоть и не знал, на какую сторону они выходят.

Пару раз глубоко вздохнул, раздумывая, идти или нет. Идти, конечно! Не в машине же спать! Вот вроде бы захотелось

помочь хорошему человеку, так почему теперь так хреново? Из-за осознания, естественно. Как бы хреново Тим мебя ни вёл, как

бы ни психовал, ни злился, но он любил Ладу. Уж Егорова Джой

знал, мог судить на все сто.

А Ники, который сейчас должен был открыть дверь, просто бил в самое сердце. Важно ли, сколько раз Джой

попытается действовать решительно?

– Кто? - послышался сонный голос в динамике

домофона. Да уж, Ники не Джой, ложился спать раньше трёх.

– Это Джой. Впустишь?

Он решил не уточнять, зачем явился посреди ночи, вот

поднимется и тогда можно будет обсудить всё подробней.

Ники впустил его. Джой взлетел на несколько этажей, остановился перед приоткрытой дверью, переводя дыхание, и

нырнул в квартиру. Конечно, он мог поехать к Владу, тот бы

всегда приютил и вряд ли спал в такую рань - тоже был

птичкой ночной, к графику не приученной. Но ноги несли

именно сюда.

Ники нашёлся в коридоре. В мятой светло-голубой

рубашке и джинсах. Видимо, как сидел одетый, ожидая

новостей от кузины, так и заснул. На щеке отпечаталась прямая