Если мы будем вместе...

– Тебе помочь?

Мои слова вызвали странную реакцию. Девушка на секунду замерла, потом резко обернулась и со злостью буквально выплюнула в меня слова:

– Я не беспомощный инвалид! Не смей так со мной обращаться! – Такого я никак не ожидал и не сразу понял, почему она так странно отреагировала на невинное, в сущности, предложение. Только и мог, что молча пялиться на девушку.

– Что?.. Стоп, подожди-ка, ты что же решила, будто я предложил помощь из жалости?

– А разве нет? Каждый норовит пожалеть инвалида! – Господи, какая она в тот момент была красивая: глаза горят, щеки разрумянились. Руки сжала в кулачки не то собираясь силой доказывать свою правоту (смешно, конечно, против меня у этой крошки не было и полшанса), не то пытаясь сдержать свой горячий нрав. Теперь я смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Захотелось просто крепко прижать ее к себе, погладить по голове, успокоить, заверить что я ее… Что?

– Да у меня и в мыслях этого не было. Просто я подумал, что в четыре руки дело пойдет быстрее. – Девушка несколько секунд вглядывалась мне в глаза, пытаясь увидеть говорю ли я правду или, попросту, издеваюсь над ней . Видимо, поняв, что я не соврал, немного успокоилась.

– Можешь сделать бутерброды, – проговорила деревянным голосом и отвернулась. Я помыл руки и взялся за дело. Некоторое время я резал хлеб и колбасу. Маша молчала, думая о чем-то своем, я тоже молчал. Потом, не выдержав напряженной тишины, отложил в сторону нож, взял ее за плечи, повернул к себе и сказал тихонько:

– Прости, не хотел тебя обидеть. – Она вздохнула, прикрыв глаза.

– Это ты меня прости. Я не должна была на тебя набрасываться, – в ее голосе и взгляде было видно раскаяние, – просто, я ненавижу, когда меня жалеют. Я не собираюсь оставаться инвалидом до конца своих дней. Я справлюсь с этим и мне не нужна ничья жалость.

– Нет, моя хорошая, тебя надо беречь и любить, тобой надо восхищаться, а не жалеть. – Обхватив Машино лицо руками, провел большим пальцем по нежной коже щеки, девушка доверчиво потерлась о мою ладонь. Этот жест заставил мое сердце биться с неистовой силой. Я посмотрел в широко распахнутые глаза и утонул в них. Я люблю ее! Сам того не осознавая, я полюбил Машу. Едва эта простая мысль сформировалась в моем мозгу, меня накрыло горячей волной. Капкан захлопнулся с оглушительным грохотом, назад пути не было.

Руки дрожали, в глазах потемнело от желания, между ног болезненно ныл член, требуя немедленно освободить его из тесных штанов и погрузить в столь желанное нежное тело. Больше сдерживаться я не мог. Наклонившись к самым ее губам, и, едва касаясь их своими, прошептал:

– Если бы ты только позволила быть рядом с тобой, я сделал бы тебя самой счастливой на свете. Пожалуйста, разреши мне показать… Ты нужна мне. Если б ты только знала, как ты мне нужна. Я не смогу без тебя. Посмотри только, что ты со мной делаешь. – Я взял ее руку и прижал к ширинке, она сжала меня через штаны и провела несколько раз рукой вверх и вниз, не отрывая от меня своего взгляда и не испытывая никакой стыдливости. Закрыв глаза, я резко выдохнул сквозь зубы. – Черт возьми, Манюня! Прекрати если не хочешь прямо сейчас оказаться на этом столе с широко разведенными ногами и моим членом глубоко в тебе. – Тогда она, ничего не говоря, подняла свою руку и накрыла ею мою ладонь, все еще обхватывающую ее щечку. Тонкие пальчики девушки переплелись с моими. Этот простой жест сблизил нас гораздо больше, чем это сделали бы даже самые откровенные ласки. Опять легко провел губами по ее губам. Это не был поцелуй в полном его смысле. Мы дышали друг другом и это отзывалось в груди томлением и теплом. Вот она моя половинка. Вот почему я никого раньше не любил – я ждал ее. И хрен я ее теперь кому отдам…

– Убери-ка от нее свои руки! – Злобное рычание заставило нас вернуться на бренную землю.

– А вот и твой Цербер. – Медленно опустив руки, повернулся к Мише и натолкнулся на зверский взгляд, от которого, будь я не так крепок нервами, обмочил штаны или убежал поджав хвост. – Охрана не дремлет! – Я улыбнулся во весь рот, хотя у меня по отношению к нему было только одно желание – уничтожить. Стереть в порошок за то, что он может прикасаться к ней каждую ночь так, как я пока могу только мечтать; что он имеет право находиться рядом с ней круглые сутки, тогда как у меня есть всего несколько украденных минут. И за то, что помешал. Тряхнул головой, пытаясь прийти в себя и отбросить кровожадные мысли о расправе над соперником, протянул руку, – привет!

Миша, помешкав пару секунд, сжал ее как тисками, я в ответ сделал с его рукой то же самое.

– Не смей к ней прикасаться.

– Обязательно, как только она сама мне об этом скажет. – Мы сверлили друг друга глазами, пока не услышали:

– Ну, хватит уже. Что вы в самом деле? Как дети, честное слово. Вообще-то, я тоже здесь. А вы тут устроили… Давайте лучше завтракать. – Голос выдавал ее, как бы не старалась скрыть свое волнение. Да, это я заставил ее голос охрипнуть, глаза потемнеть, сердечко биться чаще, а щелочку между ножек стать мокренькой в ожидании меня. Все хватит, приказал я себе. Ну, типа, должно было помочь.

– Да, – поддержал я, – давай, что-нибудь съедим. Или кого-нибудь…

Мы разжали руки и вернулись к приготовлению завтрака. Маша сделала омлет с крабом, я нарезал бутербродов, а Миша сварил кофе. Я постарался отвлечь их и себя беззаботной болтовней, рассказом о том, куда именно мы поедем и что будем делать. Постепенно все успокоились и завтрак прошел тихо и мирно. Маша улыбалась моим шуткам, Миша молчал и хмурился. Почти как дружная семья, подумалось мне. Да уж, дружнее некуда.

Омлет оказался просто восхитительным. О чем незамедлительно сообщил всем присутствующим. На мою похвалу Маша ответила, что готовить ее научила мама, которая, несмотря на наличие больших денег, никогда не нанимала поваров, предпочитая лично заботиться о питании своей семьи. После еды Миша на минуту зашел к себе в комнату, скорее всего за оружием – как ни крути, а он находился на ответственном задании. А то, что охраняемый объект вызывает в тебе положительные чувства, делает задание только сложнее. Я не стал говорить, что у меня тоже есть оружие. Для этого еще не время. Маша тоже переоделась в удобный спортивный костюм и кроссовки. С Мишиной помощью, черт его подери, а не с моей! Хотя, если бы я начал помогать, то мы бы уже никуда не поехали. А как он ухмыльнулся, глядя на меня, когда Маша попросила его помочь? Твою ж мать! Не знаю, каким усилием мне удалось сдержаться и не подправить его рожу.

На выходе мы все же немного поспорили о том, кто из нас будет нести Машу. Спор грозился затянуться надолго, а то и перерасти, наконец-то, в старый добрый мордобой, так как ни один из нас уступать не хотел. В результате все решила сама Маша, предложив носить ее по очереди и начать с меня, ведь Миша и так носил ее все время, к тому же, помогал переодеваться. Меня такой расклад полностью устраивал, Мишу, видимо, не очень. Хотя, спорить дальше он не стал, только посмотрел на меня хмурым взглядом. В ответ я лишь пожал плечами. Что поделать, в любви и на войне все средства хороши. А у нас – война за любовь.

Миша

Как чистой душу оставить свою?

Живым остаться с судьбою в бою?

Кто никогда не стоял на краю,

Тот не поймет.

Д. Майданов, «На краю»

Несмотря на не слишком удачное начало, день прошел относительно неплохо. Сергей показал себя отличным гидом и рассказчиком, так что скучать не приходилось. Обычные достопримечательности он показывал вскользь. Зато знал множество интересных мест, о которых простые туристы никогда не узнают из путеводителей. Мы были в двух очень необычных музеях, посмотрели на город с высоты птичьего полета. Обедали в кафе – крошечном, очень уютном и с невероятно вкусной едой – в котором мы объелись так, что едва могли двигаться и дышать. Сергей потребовал, чтобы попробовали все его самые любимые блюда, так что в итоге мы заказали больше половины меню. При этом, он, время от времени, предлагал Маше, лучшие, по его мнению, кусочки со своей тарелки. Можно подумать, она сама не в состоянии поесть.

Я вообще не понимал, что между ними происходит – Манюня, вроде, не флиртовала с ним, но и не отталкивала, принимая его знаки внимания и заботу как должное. Точно так же, как и мои. И мне это очень не нравилось. Вернее, не нравилось то, что она не разделяет его и меня. У нас с ней, вроде как отношения, а каким местом этот идиот оказался между нами – вопрос интересный. Может, в том-то все и дело, что отношения у нас «вроде как».

Все то время, пока мы гуляли по городу, Сергей старался как можно чаще дотрагиваться до Маши, был очень внимательным и делал все, чтобы она улыбалась. С одной стороны, меня это, ожидаемо, жутко выводило из себя, я готов был задушить пройдоху-ловеласа. С другой – кто я такой, чтобы вмешиваться? Мы с Машей не разговаривали о постоянных отношениях, если не считать тот разговор в нашу первую ночь. Тогда она мне так ничего и не ответила, а больше мы к этой теме не возвращались. Я видел, что ее что-то тревожит и давал ей время. Поэтому, сидя за столом напротив Сергея и наблюдая за тем, как моя любимая девушка ест из его рук, я лишь скрипел зубами и старался унять взыгравшую ревность. Ревность? Или зависть, что сам не догадался о такой простой уловке? Кажется, я уже сам запутался в своих мыслях и чувствах.

Если уж быть честным с самим собой, я был рад, что моя девочка чувствует себя счастливой, даже если это заслуга соперника. Последние несколько дней она была сама не своя, а возле него расцвела и, как будто, успокоилась. Ради нее я готов мириться с его присутствием, но оставаться на «вторых ролях» не собирался. На мой взгляд, я дал ей достаточно времени для раздумий. Я прямо, жопой чувствовал, если как можно скорее не приму какие-то меры, то могу потерять ее насовсем. Этого нельзя было допустить, поэтому я решил для себя в самое ближайшее время разъяснить ситуацию и с Машей, и с Сергеем. Он хотел поговорить, вот и поговорим.