Если мы будем вместе...

Миша

А жизнь продолжается,

С улыбкой встречай новый день,

И ничего не кончается,

Невзгоды уходят в тень,

А жизнь нам дана одна,

Каждый миг её ты цени,

И даже если она трудна,

Твори добро и люби.

К. Ростовцева, «Жизнь продолжается»

Непреодолимое желание размазать этого смазливого сыночка ректора по ближайшей стенке возникло, как только он вошел в аудиторию, и никак не хотело исчезать. Один Бог знает, чего мне стоило сдержаться и не убить его прямо там в присутствии нескольких десятков свидетелей, только за то, как он смотрел на мою Машу. Нет, не мою, черт возьми. К сожалению, не мою. Я отдал бы душу дьяволу, чтобы она хоть ненадолго стала моей. Но мой интерес к Машеньке простирается гораздо дальше короткой интрижки – я хотел ее навсегда. Да, засыпать рядом с ней и просыпаться, держа ее в объятиях, слушать ее голос и смех, иметь возможность целовать и любить эту девушку – это все, о чем я мог думать в последнее время. А этот папенькин сынок пялился на нее так, что я понял – он мой соперник. При чем, очень опасный соперник.

Нет, в самом начале он посмотрел на нее как обычно смотрит нормальный молодой мужчина на красивую женщину – похотливым оценивающим взглядом. И это было не страшно: я давно понял, что такие Машу не интересовали. Но потом... В его взгляде появился совсем другой интерес – уважение, желание узнать ее лучше, чем кто-либо другой, разгадать эту загадку. Я сразу заметил эту перемену, потому что сам чувствовал по отношению к этой девушке то же самое. И вот это уже было опасно. Уступать ее я никому не собирался и тогда твердо решил бороться до последнего. Так же, как и Сергей. Его не смутило даже то, что Манюня (конечно, так я ее называю только мысленно) не может ходить. Нет, я мог бы поклясться, что у него глаза еще больше загорелись интересом и… азартом, что ли.

Ну, что ж, мы еще посмотрим кто кого. Потому что у меня есть огромное преимущество перед ним – я нахожусь рядом с ней и днем, и ночью. Она привыкла ко мне, научилась доверять и с радостью принимает мою помощь. Но тем тяжелее держать себя в руках и не показывать свои чувства раньше времени. Не хочу напугать мою (черт, пока еще не мою!) девочку своим напором. Маша должна быть готова к новым отношениям. Она и без того пережила слишком много для ее двадцати одного года. А я хотел быть уверен, что интересен ей как мужчина.

Вообще-то, я всегда довольно сложно сближался с женщинами. А уж чтобы бороться за кого-то и речи не шло. Если уж быть до конца честным, Маша – первая девушка, которая меня всерьез заинтересовала. Конечно, в свои двадцать восемь лет я не был ни монахом, ни девственником, но и не скажу, что женщин у меня было очень много. Я не из тех, кто может менять партнерш каждую ночь, а на утро забывать о них. Чтобы лечь с кем-то в постель, мне нужно было немного больше, чем смазливое личико и пара бокалов совместно распитых спиртных напитков.

Хотя, однажды я чуть было не женился. Она была очень веселая, такая «компанейская» девушка, красивая и яркая. Все произошло очень быстро, я и опомниться не успел, как мы подали заявление и готовились к свадьбе. К моему счастью, за две недели до знаменательного события, моя невеста сообщила, что уходит к другому, потому что ждет от него ребенка и он зарабатывает гораздо больше, чем я, и квартира у него отдельная от родителей. Ни слова о любви или других чувствах не было сказано, сплошной расчет. Удерживать ее я не стал и даже, как ни странно, почувствовал облегчение. Задал ей только один вопрос: уверена ли она, что ребенок не мой, на что получил однозначный ответ, что в это время я был в длительной командировке. Долго потом удивлялся, почему вообще сделал ей предложение, никаких особых чувств я к той девушке не испытывал, даже когда она позволяла себе открыто флиртовать с моими друзьями, мне было просто немного неприятно.

Маша же совсем другое дело – я был готов бороться за нее всеми средствами. Одна мысль о том, что к ней может прикоснуться другой мужчина, вызывала во мне бурю эмоций и совсем не положительных. От ее улыбки и нежного голоса я и вовсе переставал нормально соображать. Была только одна большая проблема – ее отец. Я ни минуты не сомневался, что Андрей Васильевич не захочет, чтобы его единственная дочь и наследница огромного состояния вышла за обычного служаку. В таких семьях, как Савельевы, браки чаще всего заключаются по расчету. А какой с меня расчет? Да, я был очень перспективным сотрудником и быстро продвигался по службе, неплохо зарабатывал, даже по меркам столицы, мы с мамой и сестрой жили в просторной трехкомнатной квартире, но все это не делало меня завидным женихом. Для девицы, приехавшей в столицу из какого-нибудь захолустья в поисках счастья – возможно, но не для Маши. И все же, я должен был попытаться, потому что понимал, такой девушки как она я, возможно, больше никогда в своей жизни не встречу, да и не нужна мне никакая другая. Мне было наплевать на все ее богатство, даже если бы у нее за душой не было вообще ничего, я бы сделал ее самой счастливой на свете.

Это задание – охранять Машу круглые сутки, не оставляя одну ни на минуту, я сначала воспринял негативно. Что я, нянька что ли для инвалида? Я – один из самых перспективных сотрудников нашей организации (по словам моего начальника) должен играть роль телохранителя у избалованной папиной дочки. Рассказ о том, что с ней произошло меня вначале тоже не особо впечатлил. Девчонка из «золотой молодежи», папочка – владелец самого большого предприятия по переработке древесины, кому-то перешел дорогу и до него решили добраться через дочь. Во время нападения она получила травму позвоночника и стала инвалидом. А охранять ее надо потому, что исполнителей ликвидировали, а заказчика еще не нашли. Такова была краткая версия произошедшего, которую мне поведали. В этой истории, вообще-то, не было ничего удивительного: хотя, «лихие 90-е» и канули в Лету, криминальные разборки и попытки повлиять на строптивых и несговорчивых через семью, по-прежнему, частое явление. Уж наша организация знает об этом все.

Почему именно наша контора занимается этим делом мне, конечно, никто не потрудился объяснить. Меньше знаешь, крепче спишь. Да и не тот уровень допуска. Но и так понятно, если уж мы вмешиваемся в чьи-то дела, значит дела эти хуже некуда. Вернее, хуже они еще могут стать… с нашей помощью.

В общем, я был очень недоволен и очень зол на своего начальника, но ровно до тех пор, пока лично не познакомился с Машей Савельевой. В первый раз я увидел ее в больнице, а точнее сказать, в самой дорогой клинике. Она полулежала на кровати на подушках, подключенная к капельнице. Очень тоненькая и бледная – даже недели прошло после последней операции на позвоночнике – очень юная. Если бы я не знал, что ей двадцать один год, то принял бы за школьницу. Но в ее глазах была такая воля к жизни и решимость, что стало понятно – она преодолеет все. Несмотря на свою внешнюю хрупкость, внутри она была очень сильная. Казалось, «сломать» ее просто невозможно. В своей работе я частенько встречал взрослых солидных мужиков, которые «ломались» и от меньшего.

Но еще больше меня поразило другое. Когда я вошел в палату вместе с Андреем Васильевичем, Маша, опутанная проводами, и с капельницей в руке, что-то делала в ноутбуке, одновременно разговаривая с кем-то по телефону. Судя по всему, речь шла о каком-то отчете, в котором девушка обнаружила множество ошибок. Голос ее при этом был настойчивый и требовательный, словно она сидела в офисе, а не лежала едва живая на больничной койке. Все это сразу же вызвало во мне чувство глубокого уважения к новой подопечной. И это было только начало.

Маша оказалась абсолютно нормальной девочкой без гонора и ханжества, присущих всем представителям «золотой молодежи». Когда Савельев сообщил ей, кто я такой и что моя задача охранять ее днем и ночью, она сначала несколько минут пристально на меня смотрела (мне даже стало немного неловко от такого пристального внимания), потом спросила:

– Это обязательно?

– Да, милая, – отец взял ее за руку и она перевела взгляд на него, – ты – моя самая большая ценность, я и так едва не потерял тебя из-за своей недальновидности и совсем не хочу повторения. Это всего на пару месяцев. Уверен, что за это время мы найдем того урода и… он ответит мне за все, что сделал. Ты знаешь, что мне плевать на деньги, если понадобится, я отдам все до копейки. Но я не смогу спокойно спать, если не накажу его за маму, за тебя и за Пашку.